Другая памятная записка была специально предназначена для того, чтобы Рузвельт в Ялте изложил ее содержание Сталину:

«а) Мы выражаем желание, чтобы вступление России в войну состоялось как можно раньше в зависимости от ее способности начать наступательные операции.

б) Мы считаем, что боевые действия вооруженных сил России на Дальнем Востоке следует осуществить в форме тотальных наступательных операций в Маньчжурии для блокирования японских вооруженных сил и ресурсов в Северном Китае и Маньчжурии, которые при иных условиях могут быть использованы для обороны Японии»[907].

Япония была историческим недругом России. Еще в 1934 году Сталин, представляя первого американского посла в Советском Союзе Уильяма Буллита маршалу Александру Егорову, занимавшему тогда пост начальника советского Генерального штаба, заявил: «Вот человек, который возглавит нашу победоносную Красную армию в войне против Японии, когда Япония нападет на нас»[908]. Единственный раз Сталина видели пьяным, когда он, находясь в крайне расслабленном состоянии, провожал на вокзале министра иностранных дел Японии после подписания 13 апреля 1941 года японо-советского пакта о ненападении.

Теперь Сталин поставил перед собой цель возврата территорий, которые Россия была вынуждена отдать Японии по Портсмутскому договору. Он знал, что в начале текущего года Рузвельт выступил перед Тихоокеанским военным советом (группой послов и глав государств, воюющих с Японией на Тихом океане), точно сформулировав то, что он был намерен передать России:

«Японию следует лишить ее островных владений… которые Россия, имеющая незамерзающий порт в Сибири, желает получить. Маршал Сталин положительно оценивает перспективу превращения порта Далянь в свободный порт для всего мира, имея в виду, что сибирские экспортные и импортные грузы могут направляться через порт Далянь и доставляться на территорию Сибири по Маньчжурской железной дороге беспошлинно. Он согласен, что Маньчжурская железная дорога должна стать собственностью китайского правительства. Он желает возвращения России всего острова Сахалин и передачи России Курильских островов, чтобы иметь возможность осуществлять контроль над проливами, ведущими к Сибири»[909].

Курильская гряда представляет собой цепь из сорока семи островов, протянувшуюся с юга от Хоккайдо, Япония, до русского полуострова Камчатка на севере. Россия уступила Японии Курилы в 1875 году, эти острова контролируют проливы в Охотское море и подступы к восточному побережью России.

Совещание двух руководителей выявило взаимную заинтересованность: США стремились обеспечить вступление России в войну против Японии для сохранения жизни американцев, Советский Союз же стремился вернуть территории, которые Япония захватила в 1905 году, а также Курильские острова. Что столь же важно, обе стороны стремились разрушить мечты Японии об империи. Обе стороны считали не имеющим никакого значения мнение Японии об изменении статуса ее бывших владений: Рузвельт даже в одиночку имел возможности изменить границы, поскольку это было необходимым условием для вступления Советского Союза в войну. Сенат не стал бы относиться к этому так же, как к изменению границ Польши после освобождения ее Красной армией.

Военные планы США предусматривали вторжение в Японию в ноябре. С учетом необходимости организации тылового обеспечения это означало, что Рузвельт и Сталин должны были договориться обо всем без промедления. И действительно, Рузвельт и Сталин уже после Тегерана рассматривали вопрос о вступлении России в войну против Японии. В течение многих месяцев в обстановке секретности в Сибирь шли большие партии американских грузов по ленд-лизу для вооружения Красной армии, которой предстояло сражаться с Квантунской армией.

Рузвельта занимал вопрос: удовлетворится ли Сталин возвратом территорий, утраченных Россией по Портсмутскому договору или он будет добиваться Курильских островов, которые, несомненно, были соблазнительным вариантом? ВМС США обследовали острова, одержимые идеей создать на них базы, пусть даже под эгидой Объединенных Наций, хотя никто не знал, как к этому отнесется Рузвельт.

Рузвельт говорил на Тихоокеанском военном совете, что Сталин хочет получить весь Сахалин и все Курильские острова, но не сказал, что он соглашается со Сталиным в этом вопросе. Но, с другой стороны, к чему защищать интересы Японии? Общественное мнение в США еще не успело успокоиться после бойни на острове Палаван, случившейся шестью неделями раньше: японцы загнали 150 американских военнопленных в траншею на этом филиппинском острове, облили бензином и сожгли заживо. Чудом спасся один солдат, который и рассказал об этом леденящем кровь зверстве.

Сталин ознакомился с добытым советской разведкой документом Госдепартамента, рекомендовавшим не уступать Советскому Союзу ни южной части острова Сахалин, ни южных Курильских островов. Документ встревожил Сталина, он не знал, как к этому отнесется Рузвельт, не знал даже, ознакомился ли с ним президент США. Сталин знал, чего он хочет, но у него не было уверенности, что он это получит. Возможно, и Рузвельт все еще сомневался.

Почему России следовало вступать в войну против Японии? Для этого России надо было пообещать взамен что-либо весьма серьезное. Сталин ни на секунду не сомневался, что Америка сильнее Японии и что вторжение вооруженных сил США на Японские острова является только вопросом времени и планирования. Для военных стратегов США, да и для самого Рузвельта, вовлечение России в войну не было продиктовано острой стратегической необходимостью: это диктовалось исключительно стремлением снизить число потерь при вторжении на острова. Атомная бомба была еще не готова, и ее нельзя было принимать в расчет. Оставалось только для спасения жизни американцев привлечь вооруженные силы России.

У Сталина было несколько причин для вступления в войну: обретение территорий, перспектива получения в будущем помощи и репараций и установление мирных отношений с Америкой. А для реализации всего этого Сталин и Рузвельт нуждались друг в друге.

Теперь на переговорах для Сталина наступил момент истины. Он заявил, что он и посол Гарриман уже согласовали политические условия, по которым он был согласен вступить в войну. Конечно, Рузвельту было известно до мелочей, о чем они беседовали в Кремле 14 декабря. Это он велел Гарриману встретиться со Сталиным и узнать в точности, какой будет его цена вступления в войну, а затем сообщить об этом президенту. Во время этой встречи Сталин принес из соседнего кабинета карту и сказал Гарриману: «Курильские острова и Южный Сахалин должны быть возвращены России». Затем Сталин провел на карте линию вокруг южной части Ляодунского полуострова, включая Порт-Артур и Далянь, и сказал Гарриману, что «Россия снова хочет взять эти порты в аренду вместе с прилегающими территориями… хочет арендовать Китайско-Восточную железную дорогу [в Маньчжурии]… особо он подтвердил свое намерение не вмешиваться в суверенитет Китая над Маньчжурией»[910]. Таким образом, Рузвельт с облегчением узнал, что у Сталина нет притязаний на Монголию, что он намерен оставить Монголию «независимым субъектом». На обдумывание всего этого у Рузвельта было семь недель.

Рузвельт совершенно не заботился об интересах Японии. Зачем ему это надо было делать? В конце концов, Япония как агрессор заслужила отторжение территорий, как этого заслужила и Германия. Безо всякой преамбулы президент дал Сталину свой ответ, сообщив, что внимательно изучил стенограмму беседы Сталина с Гарриманом и что у него нет оснований возражать против передачи России Южного Сахалина и Курильских островов. Что же касается незамерзающего морского порта на Дальнем Востоке, они уже обсуждали эту тему в Тегеране, и он тогда предложил, чтобы Советскому Союзу было предоставлено право использования незамерзающего порта, возможно, порта Далянь. Далее он заявил, что Россия либо возьмет непосредственно у Китая в аренду порт Далянь, либо этот порт получит международный статус порто-франко[911]. Президент добавил, что ему предпочтительнее второй вариант из-за Гонконга: он надеется, что Британия вернет Гонконг под управление Китая и что тот станет международным порто-франко. При этом президент заметил, что Черчилль, безусловно, будет против такого решения.