В полдень Сталин прибыл на аэродром Гейле-Морге. Перед выходом из самолета он немного поговорил с пилотами. В благодарность он послал каждому из них форму нового образца с погонами, по которым можно было определить звание. Такую форму по его приказу с начала года уже носили высокопоставленные военные в Красной армии. Сталин хотел, чтобы его летчики были щеголеватыми и хорошо одетыми.

После приземления он увидел также стоящие рядами самолеты «P-39», которые Америка по ленд-лизу поставляла Советскому Союзу. У всех на бортах ярко выделялись красные звезды. Точно не было известно, какой именно автомобиль был предназначен для маршала, но из десяти машин, ожидавших в аэропорту советскую делегацию и выделенных для обслуживания их визита в Тегеран, три были американского производства: специально бронированные для этих целей «Паккард», «Линкольн» и «Кадиллак».

Использование американской техники оказалось неизбежным.

Раскинувшись от подножия горного массива Эльбурс на севере до начала пустыни Деште-Кевир на юге, Тегеран был самым крупным городом на Ближнем и Среднем Востоке. Горный хребет с покрытой снегом вершиной Демавенд в его центре, самой высокой горой в Иране, занимал основную часть панорамы. Сверху город выглядел как вполне современный западный мегаполис с широкими асфальтированными проспектами, обрамленными зелеными посадками. Просматривались также мечети и минареты, а также одноэтажные белые и коричневые домики, многие из них – с обнесенными стеной зелеными садами. В городе имелись относительно современные больницы, университеты, музеи, телефонная связь. Однако Тегеран был городом контрастов. Проезжая часть улиц была заасфальтирована, но, поскольку тротуары оставили, какими были, в воздухе стояла пыль. Водоснабжение было примитивным. Вода приходила с гор и бежала по открытым стокам вдоль главных улиц. Поскольку эти потоки были единственным источником городского водоснабжения, жители столицы были вынуждены использовать эту воду и для стирки, и для приготовления пищи, а также пить ее. Как результат – свирепствовал брюшной тиф.

По этой причине британское, советское и американское посольства направляли в горы автоцистерны, чтобы набрать воду из горных источников. Среди многочисленных мер предосторожности, принятых русскими на время проведения конференции, было изменение порядка обеспечения посольства водой: автоцистерны, направлявшиеся в горы, набирали воду каждый день из разных источников.

Гарриман и Молотов согласовывали график работы конференции до семи часов вечера субботы, 27 ноября. Необходимо особо отметить, что в ходе этой первой встречи были безоговорочно учтены пожелания Рузвельта относительно необходимости четкого согласования вопросов, касавшихся временных рамок дискуссий и планируемых к обсуждению тем. Гарриман представил Молотову следующий план, предложенный Рузвельтом для первого дня работы конференции: звонок Сталина Рузвельту в 15:00, начало первого пленарного заседания в 16:00, обед Сталина, Молотова, Черчилля, Идена, британского посла в СССР Арчибальда Кларка Керра, Гопкинса, Гарримана и трех переводчиков вместе с Рузвельтом в 19:30.

Затем Гарриман передал Молотову концепцию Рузвельта в отношении конференции, чтобы Сталин был в курсе дела. Рузвельт, сообщил Гарриман, «прибыл вместе с Черчиллем без намерений навязать какие-либо идеи, но готов представить маршалу различные стратегические планы… Основным вопросом станет обсуждение необходимости организации оперативных действий в зоне Средиземного моря до или же после операции «Оверлорд»[85]. Намек Рузвельта был понятен: принятие решения о высадке морского десанта союзников во Франции теперь зависело от Сталина, поскольку ему было необходимо сломить сопротивление Черчилля. После этого Гарриман и Молотов расстались.

Уже после полуночи Молотов позвонил Гарриману и Кларку Керру с просьбой незамедлительно приехать в советское посольство. Когда они прибыли, Молотов сообщил им, что, согласно только что полученной информации от советских источников, в Тегеране находятся немецкие агенты, которые знают о присутствии в городе Рузвельта, на него возможно покушение, и в сложившихся обстоятельствах самым безопасным местом для него является посольский комплекс Советского Союза. Передвижение по городу для проведения встреч теперь сопряжено с опасностью. Молотов заявил, что Рузвельту следует переехать.

Его утверждение было правдоподобным. Несколько лет назад, когда в Иране правил шах Реза, который испытывал симпатии к фашизму и являлся большим поклонником Гитлера, в Тегеране было несколько сотен немецких агентов, в результате чего многие опасались, что Германия может получить полный контроль над страной. Чтобы предотвратить это, Советский Союз и Великобритания организовали совместное военное вторжение в Иран, заставили шаха отречься от власти и посадили на трон его двадцатиоднолетнего сына Мохаммеда Резу Пехлеви. Наряду с этим в течение двух лет из страны были депортированы все вызывавшие подозрение немцы.

Молотов проявил твердость, настаивая на необходимости переезда Рузвельта в советское посольство, и продолжал утверждать о возможном существовании у немецкой стороны плана по организации покушения на него, обосновывая этим свое приглашение. Вполне возможно, что Сталин по прибытии в посольство, наконец, взял ситуацию в свои руки и приказал Молотову пригласить Рузвельта переехать, даже если помещения для него пока еще и не были готовы. Возможно также, что для того, чтобы придать этой версии дополнительный вес, генерал Артыков, занимавший в НКВД должность, аналогичную должности Майка Рейли, позже заявил последнему, что несколько недель назад в пригородах Тегерана высадились тридцать восемь немецких парашютистов и что шестеро пока еще не были нейтрализованы.

После того как Молотов заявил о необходимости переезда Рузвельта, хотя бы и с некоторым опозданием, чем это следовало бы сделать, он показал Гарриману и Кларку Керру планируемые для президента помещения, которые находились в основном здании посольского комплекса рядом с конференц-залом, где предполагалось проводить пленарные заседания. Проведенная экскурсия, по крайней мере, дала частичный ответ на вопрос, почему Молотов только сейчас обратился с приглашением к президенту остановиться в посольстве: помещения еще не были готовы. Хотя было уже далеко за полночь, рабочие завершали в ванной комнате установку ванны. Действительно, проволочка в вопросе приглашения Рузвельта остановиться в советском посольстве была вызвана задержкой в оборудовании необходимых комнат. Но это имело мало отношения к тому, была ли опасность его жизни реальной или воображаемой. Появление опасности для всех заинтересованных сторон расставило все на свои места. Рузвельт теперь был свободен в принятии решения. Даже его самые суровые критики (крайне правое крыло в США, представители которого полагали, что он симпатизирует коммунистам) не могли выдвинуть против него каких-либо обвинений в связи с выбором места пребывания.

На следующее утро, судя по всему, крайне довольный данной перспективой Франклин Д. Рузвельт объявил, что в 14:30 он переедет и что готовить для него будут вестовые-филиппинцы ВМС США, которые готовили для него в резиденции «Шангри-Ла» и которых он привез с собой. Поскольку все продукты были уже доставлены для американских военнослужащих и на местном рынке ничего не закупалось, обеспечение президентской команды продовольствием не являлось проблемой.

Не полагаясь на волю случая, Рейли с учетом информации НКВД и необходимости обеспечить безопасность президента принял меры по организации переезда президента в советское посольство, который предполагалось осуществить на лимузине. Днем Рейли сформировал кортеж, в голове и в хвосте которого должны были двигаться вооруженные джипы, разместил личную охрану президента с автоматами на подножках президентского автомобиля и выстроил на улицах вдоль маршрута движения кортежа американских военнослужащих, стоявших плечом к плечу. Когда кортеж медленно, величественно проезжал по улицам, иранцы приветствовали его. Но в автомобиле под видом Рузвельта на самом деле сидел агент Секретной службы США. После того как кортеж отправился в путь, Рейли быстро усадил Рузвельта, Лихи и Гопкинса в неприметный автомобиль. Этот автомобиль, впереди которого ехал джип, на повышенной скорости направился по второстепенным улочкам в советское посольство, оказавшись там еще до кортежа.