- Никогда не знаешь, когда удастся поспать, - резюмировал он. Я счел его доводы весомыми, уставившись в окно. В каждой тени мне мерещились какие-то люди и монстры, и я поспешил забраться на кровать Еноха, скромно ковыряя пододеяльник. Больше в этой комнате спать было негде. Я несколько взволновался, когда он наконец подошел к кровати. Но Енох не прогнал меня и ничего не сказал, молча устраиваясь на боку под одеялом спиной ко мне.

Но меня это абсолютно не устраивало.

Я туи же двинулся к нему, ведомый преданностью, похожей на щенячью. Был бы у меря хвост, я бы уже махал им вовсю. Мой восторг был обусловлен не только чудесным спасением, сколько сочетанием всех факторов, которые сложились в Енохе. Он пытался меня отпихнуть, но я был такой безнадежной прилипалой, обхватив его руками и ногами. Он ворчал, и мне было смешно. Я посмеивался, устроив голову на подушке рядом с ним.

- Енох, - позвал я его тихо, опасаясь в своем эйфоричном нервозе сломать все, что происходило. – Мне хорошо с тобой, - добавил я едва слышно, пряча слова в ткани его футболки. Мне было тепло, даже горячо рядом с ним, безопаснее, чем где либо еще и алогично приятно дышать его запахом. Я не знал, доставляет ли удовольствие лежать и обнимать кого-то, или все дело было только в Енохе.

- Простого «спасибо» хватило бы, - грубовато отрезал Енох.

- Я не о благодарности, - обиженно произнес я. Мои глаза закрывались от тепла и уюта, и я думал о том, что никогда, никогда больше не смогу заснуть в ином положении. Без него.

- Тогда я не понимаю, что происходит, - неожиданно тихо сказал он, даже не повернувшись ко мне. – И это пугает похуже пустоты, Джейкоб.

Я оставил его реплику без ответа, стараясь отогнать эти вопросы от себя. Как я мечтал стать взрослым и решительным, делать выбор, брать ответственность. Если бы я хоть на секунду задумался о происходящем, я бы запаниковал и остался бы в настоящем, никогда не узнав, что значит обнимать кого-то, с кем тебя связывает огромное общее дело, существующее априори.

- Не смей умирать, Джейкоб, или я воскрешу тебя и буду мстить всю жизнь, - угрожающе протянул он. Меня такое соглашение устраивало, и я лишь крепче сжал руку на его плече. Договорились.

========== 3. В начале ==========

Я не мог уснуть. Сначала я думал, что это связано с резким переворотом в моей жизни, переходом в сказку родом из моего детства, но затем я рискнул допустить, что это связано с Енохом. Я осмелился думать о том, что в нашем общении не так, ровно несколько секунд, после чего осознал, что мои щеки горят не хуже рук Эммы. Только тогда, в чужой постели, я открыл для себя все неприличие и абсурдность того, что происходило между мной и Енохом. Несколько минут я остывал, глубоко дыша. Я принялся рассуждать в сторону того, что мой век чертовски развращен, и я отвык воспринимать близкие отношения безо всяких намеков. Мне было хорошо здесь, рядом с ним, и мое настоящее упорно трактовало это как ненормальное общение. Только сейчас мое настоящее нагнало меня. Я посмотрел на спящего рядом Еноха. Узнать, что он думает, было радикально невозможно. Что я знал о времени, в котором он родился? Да ничего. Но если он до сих пор допускает меня в свое личное пространство, значит, он попросту не видит в этом ничего абсурдного. Я успокоился от этого заблуждения. Я закрыл глаза и пытался уснуть. Но, черт возьми, не получалось.

Я прислушался к себе, стараясь разложить все по полочкам. Наконец я добрался до латентного возмущения тактикой мисс Перегрин об изоляции. Мы не можем просто сидеть и ждать смерти, ведь мы в ловушке. Нужно было узнать врага в лицо, можно было подстеречь его в настоящем, чтобы не пускать в петлю вообще! Чем больше я думал об этом, тем больше загорался. Я сел на кровати, потирая запястья. Мне было не успокоится. Орнитолог или нет? Я не помню, был ли он в очках. Кто-то еще? А пустоты? Сколько их? Умер ли Мартин своей смертью или нет? Голова шла кругом. Чем больше я оценивал происходящее, тем больше убеждался, что необходима разведка. Наконец я дошел до нужной кондиции и принялся будить Еноха. Отчасти мне было стыдно, когда я увидел, с каким трудом ему удалось открыть глаза. Он посмотрел на меня с раздражением. Но я уже горел тактикой ведения предстоящего боя. Енох вздохнул и сел рядом со мной, потерев глаза.

- Что? – только и спросил он.

Я слегка замялся, потому что мой огонь был сбит ненадолго его изможденным видом. Что-то во мне требовало немедленно уложить его спать обратно, запереть его комнату и никого сюда не пускать. Но диссонанс был в том, что без него я был не в состоянии даже выйти из этой комнаты. Что, если меня накроет где-нибудь далеко от него? Да я же тупо и бесславно помру от этих пустотных припадков.

Я изложил ему свою точку зрения на происходящее. Он выслушал меня с неохотой, но как только я заикнулся о теле Мартина, его глаза нехорошо загорелись.

- Мы можем спросить прямо у него, - произнес он, и я не сразу понял, о чем он говорит. Затем я медленно догнал его мысль и подскочил на кровати. Енох усмехнулся и потянулся к ночнику. – Но я не думаю, что нам не стоит спросить мнения остальных ребят.

- Зачем? – тупо спросил я.

- Затем что ты недооцениваешь ужас присутствия тварей и пустот на этом острове.

Я натянул кофту. Обычно я не люблю признавать, что кто-то предусмотрительнее меня, но Еноху я был готов простить все. Я хотел извиниться за то, что не дал ему отдохнуть, но решил промолчать, ведь Енох не из тех, кто демонстрирует свою слабость. Я нетерпеливо переминался с ноги на ногу, полностью одетый, у дверей, не понимая, почему Енох не торопится выходить. Я наблюдал за тем, как он подошел к огромному сундуку. Енох махнул мне рукой, и мне пришлось подойти. Я тут же пожалел об этом, потому что сундук был полон формалина, в котором плавали сердца самых различных размеров. Тошнота становилась мне привычным спутником в этом странном мире, думал я, тем временем как Енох голыми руками доставал сердца, наиболее огромные из всех, заворачивая в несколько слоев ткани каждое из них. Я едва успел что-то вякнуть, прежде чем в мои руки шлепнулся такой сверток. Я был готов запищать, как девчонка, и я обязательно сделал бы это, если бы не хитрый взгляд Еноха. Только нежелание упасть в его глазах заставило меня молчать изо всех сил, подавляя нехорошие ощущения от чертового запаса Еноха. Он вытащил в общей сложности четыре, после чего захлопнул крышку. Мои глаза щипало. Нос отказывался вдыхать. Но я выдержал эту специфику дара Еноха.

И получил от него пару баллов на свой личный счет.

Мы стучались в комнаты ребят, стараясь двигаться как можно тише. Не сговариваясь, мы выбрали наиболее старших и сильных, и вскоре в комнате Еноха собрались Бронвин, Эмма, Хью и Миллард. Они слушали с энтузиазмом, которым недавно горел и я, но Бронвин пыталась достучаться до нас напоминанием о мисс Перегрин и жуткой, смертельной опасности за пределами петли. Мы были детьми, в конечном счете, так что мы игнорировали ее предупреждение. Несколькими минутами спустя мы разбрелись собираться и готовиться, и в час ночи с помощью малышки Оливии выбрались из дома. Наша процессия выглядела, наверное, более чем странно. Мы молчали и шли навстречу опасному настоящему. Моему настоящему.

Настоящее встретило нас дождем и штормом. Даже если мы и боялись встретить кого-то, это было напрасно в такую погоду. Я поежился и поплотнее укутался в выданный мне Бронвин плащ. Мы быстро добрались до рыбной лавки, которая, как оказалось, в обоих временах существовала на одном месте. Ледник был нами обнаружен также в короткие сроки.

Я был несколько удивлен тем, что труп нашел не Енох. Не знаю, что за детская убежденность в том, что Енох должен чувствовать их, как я – неприятности, но я правда был удивлен тем, что первой воскликнула Бронвин. Мы собрались возле одной из ванн, с ужасом взирая на остатки Мартина. Я пребывал в странном оцепенении, из-за чего забыл об отвращении. Ведь этот человек совсем недавно ходил и разговаривал со мной! Могло ли что-то потрясти меня больше смерти дела? Нет, но смерть Мартина стояла на втором месте.