- Он в отвратительном состоянии, - заметил очевидное Енох. – Не думаю, что он скажет нам что-нибудь полезное, если вообще скажет. Ему не понравится здесь, так что шаг назад.

Мы послушались без повторной просьбы, отступив на метр сразу. Я следил за Енохом, как заколдованный. Он опустился на колени рядом с ванной, сняв капюшон. Только лишь следя за его размеренными действиями, я задался вопросом, как Енох обнаружил в себе эти способности, еще более странные на фоне других странных. Он вытащил одно из четырех сердец, бережно разматывая ткань. В который раз мой взгляд прилип к его рукам. Я подумал вдруг о том, что он был достоин большей силы, как тут же возразил себе – разве это так слабо, управлять жизнью и смертью? Да, он не боец, как Эмма или Бронвин, но его искусство выходит за пределы понимания даже странных людей. Все смотрели за ним, задержав дыхания.

Енох запустил руку в ледяную ванну. Моя богатая фантазия тут же представила ощущение ледяных кишок Мартина. Да как вообще можно копаться в чьих-то внутренностях с таким выражением лица, как у Еноха? Наконец он что-то нашел. Эту руку он оставил в ванне, тогда как другой сжал освобожденное от ткани животное сердце. Он смотрел в пространство, и поначалу я думал, что ничего не получается. Но затем сердце в его руке начало рассыпаться в пыль на глазах. Он покачал головой и протянул руку ко мне. Я тут же с облегчением вытащил хлюпающий и воняющий сверток из кармана и развернул его. Если бы по его рукам еще и кровь текла, я бы хлопнулся в обморок. Меня спасало только восхищение его спокойствием. Я держался только за его уверенность в своих силах.

Со вторым сердцем произошло то же самое, но тело не шевелилось. На лбу Еноха проступил пот, блестевший в свете огонька Эммы. Этой ночью я впервые благодарен за то, что она с нами. Она, казалось, воодушевилась от моего взгляда, и я поспешно отвернулся. Я начинал переживать за Еноха. Его руки дрожали мелкой дрожью, и он, казалось, начинал злиться. Ему передали последнее, четвертое сердце.

И Мартин пошевелился.

Я помню то, что он говорил мне, как во сне. Скажи мне кто еще раз потом, что я добровольно склонился к остаткам человека, чтобы услышать его слова, я бы не поверил. Но я в самом деле сделал это, больше всего из опасения, что старания Еноха окажутся напрасными. Среди его слов про старика и болото я с ужасом осознал, что он не знает, кто убил его.

- Джейкоб, - позвал Енох, но я и так знал, что времени нет.

Я спросил про человека с белыми глазами, но Мартин ушел быстрее, чем смог ответить. Енох вытащил руку из льда, пряча ее под кофту. Столько стараний зря, столько риска. Я опустил руки, сев на колени по другую сторону ванны. Я хотел сказать что-то, но треск двери ледника заставил нас подскочить.

Человек в шляпе и очках слепил нас фонарем. Я узнал орнитолога со второго взгляда, но он вел себя странно.

- Мы просто очень голодные, сэр, очень, - заныла Эмма тонким, заунывным голосом. Я бы поверил ей. Но орнитолог вдруг заорал имя и факты о каждом из нас, и я похолодел. Инстинктивно мы сгрудились в одну кучу. Внутри меня тихая паника стремительно закручивалась в уже знакомое мне чувство голода. Нет же, только не сейчас. Но голод не превратился в черную дыру. Новое ощущение в животе, тянущее, ноющее, мешающее мне адекватно воспринимать реальность, заставило меня пасть духом. Да этот орнитолог к черту перестреляет нас всех!

Я думал, что хуже быть не может. Но когда я увидел в нем водителя моего школьного автобуса, затем садовника, а после – доктора Голана, я по-настоящему запаниковал. Не было и речи, чтобы я думал над его предложением, нет.

Я безмолвно смотрел на него, мысль за мыслью догоняя то, что я и только я виноват в том, что эта тварь нашла петлю. Я не только умру сам, но и подставлю всех, кто готов был принять меня в семью. Я просто стоял столбом и смотрел на Голана, рефлексируя. Я бы так и превратился в статую, если бы не Енох. Он толкнул меня в бок, и тут я понял, что он имел в виду. Он видел это по неверным теням, я же видел пустоту впервые в таких деталях. Она стояла в углу, молча ожидая, пока Голан закончит свой монолог. Ее поблескивающие воспаленные глаза смотрели на каждого из нас. Ее рот был закрыт, но я прекрасно знал, что прячется внутри. Я медленно кивнул Еноху. Страх нарастал, как снежный ком. Душа ушла в пятки, потеснив странную душу, не иначе. Мои колени дрожали, потому что я сравнил силы. Их даже нельзя было сравнивать.

Голан возвестил, что ему, к сожалению, не до нас, после чего оставил нас одних против пустоты. Девочки отступили за мою спину, как будто моя способность видеть уже обеспечивала защиту. Я нервно сглотнул. Мои пальцы онемели. Внутри я мечтал встать за чью-то спину, но умом понимал, что не смогу никогда поставить вперед себя кого-то еще. Енох наблюдал за тенями. Его способности были бесполезны. Я кратко кивнул Бронвин и Эмме в сторону пустоты. Нужно было взять себя в руки. Но что мог сделать я?

Пустота играла с нами, с нашим страхом. Мой живот крутило, но я не обращал на это внимание. Наконец пустота открыла свой поганый рот, и три щупальца метнулись к каждому из нас, стоящих более ли менее впереди. Эмма мгновенно пальнула огнем по языку, но мы с Енохом могли лишь отталкивать свои, что щупальцам было по барабану. Мы отступили. Нужен был план.

- Бронвин, нужно, - начал я, как вдруг услышал звук, от которого мое сердце провалилось еще ниже, чем в пятки. В деморализующем ужасе я смотрел, как щупальце пустоты обвилось вокруг пояса Еноха. Он настолько выбился из сил, что оказался не в состоянии сопротивляться. Я не знаю, почему мое тело бросилось вперед, к телу пустоты. Мое тело хотело совершить самоубийство, а мозг никак не мог его остановить. Я врезался в мускулистое тело пустоты, не имея никакого другого оружия, кроме кулаков. Но нужного эффекта я добился, и все три щупальца ринулись ко мне. Енох мешком упал на пол с приличной высоты, однако я уже не имел времени удостовериться в его состоянии. Щупальца обожгли меня жгутом вокруг моей груди и пояса. Я с трудом дышал, задыхаясь еще и от трупного смрада из рта пустоты.

- Говори с ней, Джейкоб!

Говорить с ней? Он что, шутит? От недоумения моя паника отступила. Я смотрел в глаза пустоты и ощущал похожий голод внутри себя. Голод, что связывал нас. Воздуха становилось все меньше. Я задыхался. Мне было не разжать ни одно из щупалец, мои ноги дергались в воздухе. Я понятия не имел, как говорить с монстром как из самых страшных галлюцинаторных снов. В данный момент я был озабочен лишь спасением своей жизни.

Стой.

Я решил, что брежу от недостатка кислорода. Пустота зависла, продолжая удерживать меня на высоте. Она что, послушалась? Ее глаза смотрели на меня с недоумением. Затем я понял, что пустота оправилась от растерянности. Я приготовился провалиться в воняющую темноту ее рта. Но я выиграл несколько секунд, и эти секунды позволили Бронвин метнуть целую ванную в пустоту. Она заверещала и выпустила меня. От падения заныли колени и локти, а из легких выбило весь воздух немногочисленный. Я не мог сделать вдох. Меня подняла Бронвин, буквально за шкирку выкидывая в щель в стене, прямо под дождь, лицом в грязь.

Но, черт возьми, я был еще жив.

Я бросился бежать вслед за Хью и Миллардом, боясь оглядываться. Я не успел испугаться, как обнаружил Еноха рядом с собой. Тяжелый бег Бронвин я слышал. Это было чудо. Мы бежали. Бронвин обрушила весь ледник на пустоту, и Хью не сдержал восторженный клич, но всем было ясно, что пара досок не задержат пустоту слишком долго. Я бежал так, как никогда в жизни. Дождь хлестал меня по лицу и жег холодом глаза, но как только я закрывал их, я тут же соскальзывал в лужи и болотную грязь. Страх внутри меня нарастал. Я понял.

Это пустота. Она нагоняет.

Мы поднимались в гору как только могли. Поочередно каждый из нас соскальзывал, и мы тащили друг друга вопреки всему: грязи, усталости, дождю и ветру. Мы бежали ценой жизни, но время все равно было не на нашей стороне. Мы не успели бы до петли. Я слышал, как несется пустота по нашим следам в два раза быстрее нас, цепляясь всем, чем только можно. Нужен был план, и срочно.