– Значит, я правда слышала твои шаги, – сказала Сесилия.

Грейси от неожиданности чуть не выпрыгнула из собственной кожи.

– Черт! – вскрикнула она, оглядываясь. – Ты меня напугала.

– Прошу прощения. – Сесилия подошла к сиденью под окном и села рядом. – Шейн говорит, что повесит мне на шею колокольчик, чтобы всегда слышать, когда я подхожу.

– Наверное, это балет научил тебя двигаться так бесшумно, – предположила Грейси.

Она отодвинулась в угол, давая подруге больше места. Сесилия засмеялась.

– Наверное.

Грейси лукаво усмехнулась.

– Хотя, если Шейн хочет знать, что ты приближаешься, значит, он делает что-то запретное.

На лице Сесилии появилось мечтательное влюбленное выражение.

– Для него нет ничего запретного. Этот мужчина извращенец.

Грейси усмехнулась, нисколько не удивленная.

– Сисси, тебе повезло. Не понимаю, как вышло, что профессор такой пуританин.

Грейси поморщилась. И зачем она его упомянула?

Сесилия склонила голову набок.

– Почему ты решила, что Джеймс пуританин?

Грейси шумно выдохнула. «Какая глупость».

– Я тебя умоляю. Только посмотри на него. Он такой зажатый, наверняка в постели он ни на что не годится.

– Но, похоже, его бывшая подружка более чем охотно приняла бы его обратно, – заметила Сесилия.

Грейси пожала плечами и стала смотреть в окно, мысленно ругая себя за то, что вообще упомянула этого мужчину. Образ Джеймса, улыбающегося красивой Линдси, ее ужасно раздражал, и она отказывалась даже задумываться, почему.

– Очертания города на фоне неба смотрятся красиво. Так не похоже на Ривайвл, правда?

Сесилия довольно долго молчала, потом сказала со вздохом:

– Грейси, почему ты не хочешь просто признать это?

Сердце Грейси пропустило удар.

– Что признать?

– Тебя влечет к Джеймсу.

Слова Сесилии, казалось, ударили ее в грудь, словно кулаки. Она резко вздернула подбородок и нахмурилась.

– Ничего подобного!

Ее он вовсе не привлекает. Он действует ей на нервы. Все в нем ее раздражает. Она хмуро посмотрела на Сесилию.

– Не путай напряженность и влечение. Это не то, что у тебя с Шейном.

– Но что-то же есть! Полно, признай, что это так. Разве ты не считаешь его хоть немного сексуальным?

Грейси так опешила, что уставилась на подругу с открытым ртом.

– Нет, конечно!

Грейси могла согласиться, что Джеймс довольно хорош собой и сегодня вечером выглядел классно, но он совершенно не в ее вкусе. И он точно не сексуальный.

Сесилия пожала плечами.

– Я думаю, ты обманываешь себя. Грейси, он тебе нравится, просто ты слишком упряма, чтобы это признать.

– Как тебе такое могло в голову прийти? Как ты вообще можешь это представить?

– А ответь мне на такой вопрос: как скоро после знакомства с Джеймсом ты порвала с Чарли?

Грейси не верила своим ушам. Она покачала головой.

– Одно никак не связано с другим. С Чарли я порвала потому, что все стало превращаться в рутину, удобную, но рутину, и мне это надоело. А то, что эти два события произошли одно за другим – чистое совпадение.

– Гм…

Сесилия замолчала и подогнула под себя ноги.

– Что?

Грейси услышала в своем голосе такие нотки, будто она оправдывается. Она поморщилась. Сесилия расправила футболку.

– Когда ты последний раз ходила на свидание?

Грейси заморгала. Потом снова заморгала.

– Я встречалась с новым тренером по футболу.

– Но на втором свидании ты дала ему от ворот поворот.

– И что из этого?

– Я просто говорю, что с тех пор, как ты познакомилась с Джеймсом, ты ни с кем не встречаешься, и это кажется несколько странным.

– Я живу в Ривайвле и с пеленок знаю в нем всех и каждого. Там трудно найти новых людей, но я много ходила на свидания. Просто я не встретила никого, кто бы меня заинтересовал. Вот так все просто объясняется.

Грейси смотрела на мерцающие огни на крыше небоскреба Джон-Хэнкок-тауэр. Между Джеймсом и долгим затишьем в ее сексуальной жизни нет никакой связи. Совсем никакой. Она никогда не отличалась постоянством. К сожалению, в этом отношении Грейси была похожа на своего отца.

– Как насчет секса? – продолжала выпытывать Сесилия. Она явно искала скрытый смысл там, где его не было.

– Ты о чем?

Сесилия рассмеялась. Она хотела, чтобы ее смех прозвучал беззаботно, но он получился каким-то придушенным.

– Ты же знаешь, что Чарли утолил бы любое твое желание, и ты мне много раз говорила, что он очень хорош в постели. Так что же тебя останавливает?

– Уж не Джеймс, во всяком случае. – Грейси нахмурилась и сердито вздохнула. – Я не хочу снова попадать в ту же колею, неужели это трудно понять?

– Нет, совсем не трудно. – Сесилия посмотрела на подругу. В слабых отблесках света из окна ее лицо выглядело очень нежным, ничто не напоминало резкость, которой она отличалась раньше. – Наверное, я ошибаюсь.

– Ошибаешься.

Грейси говорила себе, что профессор ее не возбуждает. Она вспомнила свои ощущения в кладовке, когда Джеймс стоял очень близко к ней. Вспомнила, как впилась ногтями в свои ладони, когда увидела, как Джеймс улыбается своей бывшей подружке. Как она то и дело представляла их вдвоем в постели… Возможно, они лежали в постели в эту самую минуту. Но нет, об этом она думать не желала. Категорически отказывалась.

Грейси подъехала к кирпичному бунгалу семейства Донованов и выключила зажигание. Скромный дом находился в респектабельном районе в южной части Чикаго в ряду точно таких же бунгало, выстроенных вдоль улицы. Его отличали только висевшие рядом с дверью разноцветные воздушные шарики. Грейси вышла из машины и поднялась по ступенькам. В этот день в доме Шаннон Донован было семейное торжество: мать жениха пожелала собрать близких родственников и друзей накануне завтрашнего официального приема по случаю помолвки. Грейси глубоко вздохнула. Еще один день с кланом Донованов и еще одна возможность изменить поведение с профессором.

Поскольку она уже здесь бывала, она постучалась в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла в дом. Раздался взрыв, а за ним – автоматная очередь, такая громкая, что удивительно, как со стен небольшого холла не посыпалась штукатурка. Грейси заглянула в маленькую гостиную и увидела там Джеймса и пухлощекого, похожего на ангелочка мальчика лет двенадцати-тринадцати. Они играли в видеоигру. Ни один не посмотрел в ее сторону. Джеймс держал в руке пульт управления, и все его внимание было приковано к плоскому экрану телевизора. Он был сосредоточен на игре, челюсти сжаты, на напряженном лице четко обозначились скулы.

– Ну, давай, давай! – кричал Джеймс, яростно размахивая пультом. – Атакуй его с фланга!

Никогда еще Грейси не видела его таким возбужденным. И это зрелище завораживало. Мальчик неистово нажимал кнопки на пульте.

– Слева!

На экране одна из фигур в военном облачении двинулась. Джеймс сказал:

– Вот тебе, получай выстрел.

Другой солдат упал на одно колено и выстрелил, на секунду весь экран заполнили брызги крови и мозга, разлетающиеся по воздуху, потом эта картинка сменилась на другую.

– Есть! – завопил мальчик, весь сияя от восторга виртуальной победы. – Видел, как взорвалась его голова?

Джеймс усмехнулся и откинулся на спинку дивана с обивкой из гобелена с вытканными цветами. Женственный рисунок на обивке подчеркивал мужественность его лица и ширину плеч, обтянутых черной трикотажной рубашкой. На лице профессора было написано радостное возбуждение. Грейси смотрела на него и невольно восхищалась. Таким ей еще не доводилось его видеть: он выглядел беззаботным и совсем не скованным. И мальчик смотрел на Джеймса в полном восхищении, на милом круглом лице сияла улыбка.

– Это было здорово!

Грейси шагнула в комнату и прислонилась к дверному косяку. Она наконец решила дать знать о своем присутствии, чтобы не получилось, что она за ними подглядывает.