Комплейн немедленно вскочил на ноги и направил луч фонарика на Вэнтеджа.

— А ну, прекрати чихать! — рявкнул он. — Сиди тихо.

— Погаси фонарик! — прошипел Фермор.

Они насторожённо застыли, чувствуя, как сердце подкатывается к горлу. Стоять в такой духоте было равносильно медленному превращению в студень.

— Это могло быть просто стечением обстоятельств, — неуверенно заметил Маррапер. — Я помню, и раньше бывало, что свет порой гас.

— Это Носари, — прошептал Комплейн. — Они нас выследили.

— Нам остаётся только одно: тихонько пробираться вдоль стены до ближайших дверей, — заявил Фермор, повторив чуть ли не дословно последнее предложение Комплейна. — Да, они сразу нас услышат. Лучше не трогаться с места. Держите парализаторы наготове, они, скорее всего, хотят подобраться к нам…

Они застыли неподвижно, обливаясь потом. Жаркая и душная ночь обволакивала их как дыхание раскалённой печи.

— Произнеси Литании, отец, — начал умолять Вэнтедж дрожащим голосом.

— Не сейчас, ради бога, — выдохнул Фермор.

— Прочитай Литании, — настойчиво повторил Вэнтедж.

Они услышали, как священник опустился на колени. Тяжело дыша, Вэнтедж торопливо сделал то же самое.

— На колени, скоты, — рявкнул он.

Маррапер монотонно начал с Признания Веры. С чувством полной беспомощности Комплейн тоскливо думал: «Мы оказались в безвыходной ситуации, нас ждёт конец, а монах все молится. Не знаю, почему я считал его когда-то человеком действия». Он погладил парализатор, чутко вслушиваясь во все посторонние звуки, потом без особого убеждения последовал примеру спутников.

Голоса их то усиливались, то стихали, но к концу молитвы они все почувствовали себя лучше.

— И выявляя в себе наши нездоровые инстинкты, мы можем избавить души свои от внутренних конфликтов….

— …и жить в душевной и телесной чистоте… — вторили они.

— …дабы процветало психическое здоровье. И дабы недостойная жизнь наша в положенный срок могла завершиться Путешествием. И дабы корабль был счастливо доведён до гавани, — завершил священник.

Ободрённый своим собственным выступлением, священник в полной темноте подполз к каждому по очереди и, сжав руку, пожелал им пространства. Комплейн резко отпихнул его.

— Прибереги этот спектакль до той поры, когда положение наше изменится, — сказал он. — А пока мы должны выбраться отсюда. Если мы сумеем идти тихо, то услышим любого, кто попытается к нам приблизиться.

— Ничего из этого не выйдет, Рой, — возразил Маррапер. — Мы здесь хорошо спрятались, а кроме того, я устал.

— Ты уже забыл о той власти, которую собирался добыть?

— Останемся здесь, — умолял священник, — водоросли слишком густые.

— Ну а ты что скажешь, Фермор? — спросил Комплейн.

— Послушайте!..

Они напрягли слух. Водоросли поскрипывали, увядая без света и безропотно готовясь к смерти. Комары звенели возле ушей. И воздух, заполненный всеми этими звуками, все меньше становился пригодным для дыхания. Масса гниющих водорослей почти полностью поглощала кислород, выделяемый здоровыми растениями. Внезапно на Вэнтеджа обрушилось безумие. Он набросился на Фермера, повалил его на землю, и они копошились там, яростно вцепившись друг в друга.

Комплейн молча нагнулся и нащупал мускулистое тело Вэнтеджа, оседлавшего Фермора, который безуспешно пытался оторвать от себя руки врага, сжавшиеся у него на горле.

Комплейн схватил Вэнтеджа за плечи и оттащил в сторону. Вэнтедж наугад нанёс удар, промахнулся и потянулся за парализатором. Ему удалось достать оружие, но Комплейн перехватил его запястье и вывернул руку, заставив нагнуться, и одновременно с силой ударил его в челюсть.

Однако в темноте он промазал, и удар пришёлся Вэнтеджу в грудь. Вэнтедж пошатнулся, бесцельно махая руками, высвободился, но Комплейн снова перехватил его. На этот раз он оказался точен.

Колени под Вэнтеджем подогнулись, и он всем телом обрушился наземь.

— Спасибо, — пробормотал Фермор.

Сказать что-то большее он был неспособен. Они опять прислушались. Но слышен был только скрип водорослей, звук, который сопровождал их на протяжении всей жизни и который, должно быть, будет слышен даже тогда, когда они отправятся в Долгое Путешествие. Комплейн протянул руку и коснулся Фермора, дрожавшего как в лихорадке.

— Тебе надо было использовать против этого сумасшедшего парализатор.

— Он выбил его у меня из руки, — ответил Фермор, — а теперь я потерял его где-то в грязи, это чёртово оружие!

Он наклонился, неуклюже разыскивая парализатор в жиже, образованной гнилью и соком растений. Священник тоже наклонился и включил фонарик, который Комплейн тут же вышиб у него. Однако священник уже отыскал Вэнтеджа, стонавшего у них под ногами, и опустился перед ним на колени.

— Я видел многих, кого это подстёгивало, — прошептал Маррапер, — но грань между нормальным состоянием и безумием у бедного Вэнтеджа была слишком расплывчата. Это припадок. Мы, священники, называем это гиперклаустрофобией. Думаю, что все мы в разной степени страдаем от неё. Она уже послужила причиной многих смертей в племени Грина, хотя и не таких стремительных. Большинство больных просто гаснет как лампа.

Объяснив это, священник удовлетворённо прищёлкнул пальцами.

— Хватит об истории болезни, святой отец, — сказал Фермор. — Скажи лучше, бога ради, что нам теперь с ним делать?

— Лучше всего оставить его здесь и убираться, — предложил Комплейн.

— Вы что, не видите, как сильно меня интересует этот случай? — с возмущением спросил Маррапер. — Я знал Вэнтеджа ещё тогда, когда он был ребёнком, и теперь я должен присутствовать при том, как он умирает во тьме. Это чудесно и изумительно — иметь возможность проследить человеческую жизнь полностью. Это все равно что ознакомиться с полностью завершённым произведением искусства. Человек отправляется в Долгое Путешествие, но оставляет после себя след в виде истории своей жизни, записанной в памяти остальных. Когда Вэнтедж появился на свет, мать его жила в глуши Джунглей, изгнанная своим собственным племенем. Она дважды совершила измену, и один из её мужчин ушёл вместе с ней, чтобы охотиться для неё. Это была скверная женщина. Мужчина погиб во время охоты, и она, не в состоянии жить в одиночестве в зарослях, нашла убежище у нас в Кабинах. Тогда Вэнтедж был ещё ползающим на четвереньках малышом, крохотным созданием, уродство которого было сразу заметно. Его мать, как это часто случается с незамужними женщинами, стала наложницей одного из стражников и погибла во время какой-то пьяной драки прежде, чем её сын достиг зрелости.

— Как ты полагаешь, чьи нервы должен успокоить этот рассказ? — поинтересовался Фермор.

— Страх вездесущ, а наша жизнь лишь благодеяние, оказанное нам, — ответил Маррапер. — Присмотритесь к судьбе своего несчастного товарища. Как это часто и бывает, конец жизни связан с её началом. Колесо свершает полный оборот, а потом ломается. Будучи ребёнком, он ничего не знал, кроме страданий. Другие дети издевались над ним из-за его матери, которая была скверной женщиной, и из-за его лица. С той поры Вэнтедж стал относиться к этим двум неприятностям, как к одному несчастью. Поэтому он всегда ходил рядом со стеной, чтобы скрыть изуродованную половину лица, поэтому он убивал при любом упоминании о его матери. И вот сейчас, когда он оказался в Джунглях, воспоминания детства вернулись. В нем воскрес весь тот стыд, источником которого была его мать, его охватил детский страх перед тьмой, перед неверием в завтрашний день.

— Ну а теперь, когда эта краткая лекция по психоанализу счастливо завершилась, — невесело вмешался Комплейн, — может быть, ты будешь так добр, Маррапер, и припомнишь, что Вэнтедж свихнулся и почему-то ещё не умер. Он продолжает жить и представляет для нас серьёзную опасность.

— А я как раз и собирался его прикончить, сын мой. — сказал Маррапер. — Зажги на минутку фонарик, но осторожно, не буду же я его тыкать ножом, как свинью.