Три живых существа на почти что незаселенном континенте. Кругом полным-полно лесов. Деревья высятся прямые, стройные как на подбор, будто молчаливо объявили соревнование. Человек обламывает их сучья для костра: надо же греться. Сидит у огня, выставив руки перед собой.

Он размышляет. Пытается обдумать тайну.

Даже имя дать ей не может, но твердо знает: она рядом.

Колоссальные отрезки времени, целые эпохи, неподвластные человеческому воображению, лежат между сегодняшним днем и тем мигом, когда Вселенная взорвалась из ничего. Ничего, кстати, человек тоже не в состоянии вообразить. Иллюминация того далекого начала утонула чуть ли не в кромешной ночи. Дрова прогорели.

И все же пыль и хлам первого мгновения продолжают разлетаться во все стороны. Вселенная — давайте уж пользоваться выражением, которое почти что понятно, — итак, Вселенная продолжает расширяться. Кое-какие кучки пылающего материала назвали галактиками. В них вовсю горят звезды, хотя и не проливают никого света на смысл их существования.

Допустим, нет у галактик никакого смысла и мы лишь попусту теряем время. Нет смысла в галактиках — или во Вселенной в целом? А кто сказал, что смысл должен быть? Странно, что на свете есть люди, ломающие голову над этим вопросом. Может статься, наш ум попросту приписывает смыслы чему ни попадя. Не в этом ли его задача? Мы рождаемся и умираем; ни то ни другое не назовешь процессом по личному выбору. И тем не менее мы считаем важным, осмысленным то, что происходит между двумя этими событиями.

Хитрая белка, тварь явно смышленая, предпочитает сидеть на дереве. А вот мы со своего дерева слезли, чтобы в одиночку и лицом к лицу встретить — или изобрести — пресловутую тайну.

Вообразим на секунду, что есть смысл в человеческом существовании. Означает ли это, что и вирусы обладают смыслом, коль скоро они тоже существуют? У животных определенно есть разум. Но никакой концепции Разума.

Нынче мы можем разложить эту тайну по научным, религиозным и философским ящичкам — даже если верим в то, что эти ящичка в совокупности образуют собой невидимого слона в нашем мышлении.

Даже двух слонов. Телескоп в Тампа сумел-таки углядеть Немезиду [11], так называемого массивного солнечного компаньона, а на деле тусклого карлика. Это открытие доказывает, что на протяжении всех исторических и доисторических эпох наша Земля была компонентом двойной звездной системы — а мы об этом и не подозревали.

Ну а когда нет понимания, о каком смысле человеческого существования можно вести речь? А положим, у Вселенной есть смысл — какой-то свой собственный — так от этого в жизни человека тоже появляется смысл? И как быть, если у слова «смысл» вообще нет смысла?

Вот вопросы, которыми — не всегда, правда, да и в менее наивной форме — задаются в марсианской колонии тихими, умиротворенными вечерами, за исключением Сингатайской башни, чьи обитатели самозабвенно увлечены танцами.

Мы надеемся, что эти вопросы точнее прозондируют нашу тайну, нежели ум человека, который ночной порой сидит на корточках у костра на том диком континенте. Но ближе ли они к сущности тайны?

Некий математик по имени Даарк сидит за компьютером Ноэль. За время жизни у него изрядно изменился характер. Некогда была у Даарка партнесса, даже двое детей, но карьера пошла под откос. Угрызения совести сделали его отщепенцем и на Фарсиде. Именно он развил логические посылки мадам Амбуаз и обнаружил нормон. Составил уравнение, чей корень дал понять, что Вселенная сама по себе является формой жизни.

Доказательство встретили в штыки. Другие умные люди взялись его опровергнуть.

Один человек, некто Норс, совершил самоубийство, желая наглядно продемонстрировать, что если выкладки Даарка верны и Вселенная жива, то самоубийство оказалось бы нереализуемым.

Когда сработал визгун, Серая Волчица с Терьером находились в своем харпстедском доме.

«Здравствуйте. С великим прискорбием вынуждены сообщить печальное известие. К сожалению, Шиин младенец скончался в возрасте семи дней. Ребенок страдал множественными повреждениями внутренних органов. Мать в добром здравии, но, разумеется, крайне расстроена, как и все мы. Просим организовать консультацию с гинекологами земных клиник».

— О Долорес! Моя дражайшая Долорес! — всхлипнул Терьер, назвав сестру ее детским именем.

— Я так и думала, — заметила Волчица, сворачиваясь калачиком вокруг своего партнера и не мешая ему выплакать горючие слезы. — Бедные, бедные марсианские детишки. Никому из них не выжить.

Ноэль сидела в палате, утешая Шию, когда бригада из трех врачей — полный медицинский контингент — забрала мертвого младенца на исследование. Ребенок напоминал небольшую, ощипанную, однако пока что не зажаренную индейку. При родах ассистировала доктор Жиор.

— Он был жив, когда появился, пусть даже с плохо сформированной грудной клеткой. Пульс прощупывался, не было только самостоятельного дыхания.

Под голос акушерки глаза Ноэль наполнялись слезами.

— Как вам, возможно, неизвестно, — взял слово доктор Куд, сцепив пальцы на столе перед собой, — сердце способно функционировать даже при неработающем мозге. Во всяком случае, какое-то время. Я подключил ребенка к аппарату искусственного дыхания, а вот сердечная мышца продолжала сокращаться самостоятельно. Увы, в этот момент сестра-повитуха, потеряв голову от радости и возбуждения, решила обнародовать новость: младенец-де жив. Признаюсь, мы допустили ошибку, не исправив необдуманный поступок младшего медперсонала. Ребенок продолжал существовать еще неделю, да и то на искусственном дыхании, в то время как мозг был мертв. Вот так и получилось… кхм… что мир пришел в заблуждение.

Доктор Нивеч согласно кивнул:

— Проблема лежала в основании головного мозга, в том месте, где он стыкуется со спинным. Эта нейросвязь разрушилась либо при родах, либо непосредственно перед ними. В результате последовала незамедлительная смерть головного мозга, хотя легкие еще пару-тройку минут продолжали работать… Что будем делать в сложившейся ситуации?

Куд уныло вздохнул:

— Помните, как некий идиот в Сорбонне… как его звали-то?.. Адриан Амбуаз?.. не важно, в общем, он предложил возвращать всех беременных на Землю, класть их в тамошние роддома. Но даже если бы удалось сократить время перелета, его тяготы почти наверняка убили бы мать и плод!

— Чушь, — согласилась Жиор.

— Курам на смех, — подхватил Нивеч.

— Чего еще ждать от этих теллурян? — подвел черту Куд.

Ноэль издала горький смешок и напомнила, что компьютат все записывает. Пожурила врачей за болтовню и общие места, в то время как требовались голые медицинские факты.

Вновь заговорила Жиор, напомнив, что непатологическая беременность у гомо сапиенс протекает сорок недель. На Земле плод, рожденный ранее тридцать седьмой недели, считается недоношенным. А вот на Фарсиде роды за малым исключением происходят на тридцать шестой неделе.

Далее она сообщила, что работает над теорией, согласно которой дело не ограничивается одной лишь пониженной гравитацией, пусть даже это очень серьезный фактор. У женщин обнаружено понижение температуры матки, по-видимому, из-за перенесенных трудностей во время перелета на Красную планету. Если добавить сюда и неполноценную атмосферу, вредный эффект может оказаться куда более длительным и глубоким. Мало того, есть основания подозревать, что руку приложили и перипневмониеподобные микроорганизмы. В свое время для отсрочки родов пытались применять антибиотики, однако нынче эта практика под запретом. Ну и, как всегда, сказывается нехватка медоборудования.

Считалось, что стероидные препараты хоть немножко укрепят легкие и кости плода. Шии прописали такой курс, но…

С этими словами Жиор выразительно развела руками.