В это мгновение все, кроме Мэтью и Фэлла, застыли и стали походить на склеенных бумажных кукол.

— Я уверен, Мэри Линн никогда не бывала в этом городке, — ответил Фэлл, одарив молодого человека расслабленной улыбкой и взяв Берри за руку. Он снова демонстративно зашептал ей на ухо. — Этот молодой человек проделал долгий путь. Простите ему, что немного запутался.

— Конечно, — отозвалась Берри, и вдруг ее глаза начали смотреть сквозь Мэтью, словно его уже и не было в поле видимости.

— Отведи Мэри Линн на наши места, — сказал Нэш своей жене. Лицо его было напряжено. Он бросил очень недобрый взгляд на Мэтью, хотя губы его по старой привычке все еще улыбались. — Дантон, вернемся к программе. Никаких сложностей ведь не возникнет, правда?

— Абсолютно никаких. Наслаждайся выступлением.

Когда они отошли, Мэтью захотел выкрикнуть имя Берри, но осадил себя: он понятия не имел, как она отреагирует — на деле он не знал, отреагирует ли она вообще — и велика вероятность, что в этот момент от его души болезненно оторвали бы еще один кусочек надежды.

— Ей пришлось немного увеличить дозу вчера после вашего визита, — прозвучал голос Фэлла. Он тонко улыбался, притворившись, что смахивает с жилета Мэтью случайно угодившие на него пылинки. — На свой день рождения шестнадцать лет назад Памела Нэш потеряла свою дочь Мэри Линн в несчастном случае. Она так полностью и не оправилась. Я подумал… почему бы не провести маленький эксперимент? Это было бы хорошим подарком на день рождения — подарить ей давно утерянную дочь на один день. Вы так не думаете?

— Я думаю, что ваша яма глубже Преисподней.

— Все ради науки, дорогой мальчик. Я веду медицинские записи, которые когда-нибудь обязательно будут высоко оценены теми, кто сведущ в…

— Коррупции? — перебил Мэтью.

— Манипуляции. Настанет день, и появятся компании — и даже государства — которые увидят в таких средствах большую ценность. Пройдемте к нашим местам? Джулиан отправился, чтобы привести сюда нашего героического Альбиона.

Лишь усиливая ужасное чувство Мэтью, что мир сошел со своей оси и накренился, профессор Фелл взял его за плечи и повел по центральному проходу по направлению к скамье в первом ряду, попутно собирая рассеянные приветствия принарядившихся горожан.

Весь день Мэтью занимался тем, что обходил улицы Прекрасной Могилы и изучал все, что только мог. За задними воротами показывалась взлетающая вверх пена, когда волны ударялись о скалы. Прислонившись ближе к прутьям, Мэтью разглядел дорогу, которую упомянул Арчер: она поворачивала влево и шла через скалы, и, если пройти по ней около четверти мили, как судья и сказал, можно было достичь тихой гавани, с единственным пришвартованным сейчас парусным судном — две рыбацкие лодки, вероятно, вышли в море. Мэтью полагал, что судно использовалось для морских путешествий в ближайший порт, который, если смотреть на Бристольский канал, мог располагаться на юге, в Кардиффе… что, впрочем, было сомнительно, так как, вспоминая то, что было написано в выпусках лондонской «Газетт», читать которые Мэтью доводилось в Нью-Йорке, Кардифф был не очень высоко развит, и как такового порта не имел. Скорее всего, корабль отправлялся на север в Суонси, и там загружался всеми необходимыми товарами для деревни Фэлла — начиная от овса для лошадей и заканчивая типографской краской.

Некоторое время молодой человек провел в крайней северо-восточной точке деревни, под навесом, где стояло две кареты и повозка, а рядом располагалась ремонтная мастерская. Мэтью насчитал шесть лошадей в стойлах. Недалеко от конюшни находился курятник, свинарник и хлев с несколькими коровами. Бродя там, Мэтью заметил нескольких человек, потрошащих оленя, из чего сделал вывод, что охота, похоже, здесь процветала. Один из охотников по совместительству работал сторожем — его молодой человек заметил в свою первую ночь в Прекрасной Могиле, когда зашел в «Знак Вопроса?»

Вернувшись на Лайонфиш-Стрит, он прошел мимо больницы, двери и ставни которой вновь были заперты, а внутри было пусто. Мэтью обошел здание сзади по гравийной дорожке и увидел на заднем дворе теплицу с арочной крышей, окруженную каменной стены восемь футов высотой. Сверху на стене торчали специальные железные прутья с острыми наконечниками. Молодой человек обошел стену кругом и обнаружил, что прутья посажены очень близко, чтобы невозможно было перелезть через стену. А даже если это и удалось бы, травмы будут слишком серьезными. Стена полностью отгораживала теплицу с трех сторон, а это означало, что сад с восхитительными растениями был доступен Фэллу и Риббенхоффу только через так называемую больницу.

Он уже обдумывал решение этой загвоздки, когда охранник с мушкетом наперевес появился на его пути и всем своим видом показал любопытному молодому человеку, что ему не следует здесь задерживаться, а лучше идти своей дорогой.

Увидеть Матушку Диар, Девейна или Арчера сегодня не довелось ни разу. Мэтью все же смел надеяться, что судья не стал кончать жизнь самоубийством этой ночью, перерезав вены куском разбитого стекла или повесившись на простыни. Что касается Девейна и истории, которую он поведал в предрассветный час, Мэтью пришлось надолго погрузиться в размышления над этим вопросом, пока он прогуливался по Прекрасной Могиле. Если Матушка Диар и впрямь что-то замышляет — или даже работает на этого одержимого — то не было никакой возможности проинформировать профессора. Девейн действительно не мог, если только он не поймает Фэлла прямо здесь, в опере, но Мэтью предположил, что наемник просто не станет этого делать. Как только Коупланд привел молодого решателя проблем в театр, он тут же удалился. То же должен был сделать и Девейн, как только приведет Арчера, хотя Мэтью и отметил, что удаляются не все наемники — двое остановились рядом со скамьей, на которой сидел Мэтью в компании Фэлла и на которой должен был вскоре занять свое место Арчер.

Хороший вопрос, который стоило задать профессору, пришел сам собой:

— Где Матушка Диар? — спросил Мэтью, когда Фэлл сел. Передний ряд был весь устлан красными подушками.

— Она скоро появится, я уверен, хотя мне не кажется, что Мириам хоть малость интересуется оперой, — он жестом указал Мэтью, чтобы тот сел справа от него. Мэтью увидел семью Нэшей с одурманенной «дочерью», сидящей в первом ряду на другой стороне от прохода. Там же, в первом ряду сидел Ди Петри, правда Розабелла отсутствовала — возможно, сейчас она находилась со своей госпожой.

Мэтью сел, еще раз бегло оглядев аудиторию. Зал заполняло, возможно, сорок человек, включая двух охранников спереди и у заднего входа. Арчер появился в дверях с Девейном, держащимся в паре шагов позади него. Девейн что-то сказал ему, указал кивком, чтобы тот продолжал идти, после чего судья — выглядевший изможденным и уставшим, но все еще живым — прошел по центральному проходу, а Девейн в это время развернулся и ушел.

— А вот и наш другой особый гость! — профессор поднялся, чтобы поприветствовать Арчера. — Добрый вечер, судья. Проходите, садитесь здесь. Здесь специально положили подушки, чтобы человеку, оправляющемуся от огнестрельного ранения, было легче. Иначе высидеть на этих жестких скамьях будет настоящей пыткой.

Арчер сел слева от Фэлла. Профессор огляделся по сторонам, удостоив вниманием публику, как королевская особа удостаивает вниманием своих подданных. Некоторые зрители казались настолько одурманенными и рассеянными, что едва не пускали слюни, сидя в зале.

— Вы успели насладиться остатком вечера? — обратился Фэлл к Арчеру, когда снова сел.

— В достаточной мере, благодарю.

— Мне стоило попросить вас принести вашу маску. Вы могли подняться на эту платформу и представиться нам. Своеобразный шут в маске. Вы бы совершенно точно рассмешили публику.

Мэтью решил, что Фэлл уже достаточно поглумился над Альбионом. Он вмешался в разговор:

— Некоторых из этих людей смешить небезопасно: они запросто могут обмочить штаны от смеха, а вычищать подушки от нечистот — то еще удовольствие.