— Правильно, конечно, не хрен здесь делать. Я вот, видишь, приехал, как все, на три года, а уже десять лет прошло. А Багулину я сам советовал уезжать на материк, он же даже не видел, как цветет сирень, не знал, как пахнет воздух в апреле. А сейчас его сюда калачом не заманишь. Гена Дьячков тоже вот живет на юге и радуется. А на трассе жил — даже редиску не видел.

— А ты сам, Матвеич? Когда будешь уезжать?

— Да уезжать-то некуда. Казахстан уже зарубежье, да там никого и не осталось, все разъехались. Квартиру купить не на что, зарплаты, сам знаешь, только на еду хватает. Буду в город переводиться, Лукин недавно опять звал к себе замом. Хоть квартиру получу да подполковника.

— Вот собака Ерш, что он, не может здесь подполковника дать, есть же вакансия начальника штаба.

— Да я ему поперек горла, только рад будет моему повышению. Сегодня же и позвоню Лукину, скажу, что согласен. А ты когда будешь уезжать?

— Не раньше чем через месяц-полтора.

— Ну, за это время мы еще кое-кого хлопнем. Знаешь, что Гикалов здесь?

— Конечно, и наверняка металл скупает.

— Вот именно, а иначе зачем бы он сюда приехал?

Речь шла о бывшем сотруднике милиции Руслане Гикалове, уволенном полтора года назад по так называемым отрицательным мотивам. В милиции не любят предателей и двурушников и в отличие от других ведомств стараются от них избавляться. В отделе все еще хорошо помнили, как два года назад взяли с поличным при получении взятки начальника следственного отделения Павлова.

Утром следующего дня Синегорову неожиданно позвонил Сергей Плотников — коллега из Сусумана. Поинтересовавшись делами, сказал, что есть о чем поговорить не по телефону, и предложил встретиться как-нибудь. Легко сказать — встретиться, а расстояние-то 600 километров, да не по асфальту. Синегоров обещал подумать. Вошедший в кабинет во время разговора Паша что-то показывал, размахивая руками. Закончив разговор, Синегоров недоуменно уставился на него, мол, ты чего?

— На самолете полетим, я же показывал, что полетим на крыльях, — объяснил Паша.

— А-а, а я думал, что ты мухой куда-то лететь собрался.

— Я серьезно. Сейчас договорюсь с Толиком Уточкиным, он же командир «Ан-24», и полетим.

Не откладывая, Захарченко тут же созвонился с Уточкиным и договорился встретиться вечером.

Следующим утром они с Синегоровым уже сидели в тесной кабине «Ан-24», летевшего в Сусуман. Впервые попавший в кабину самолета, Синегоров с любопытством оглядывался и, отметив невероятное количество различных приборов, циферблатов, кнопок, рычажков, задавал вопросы Паше, который в свое время закончил летное училище. Тот как мог объяснял, в итоге Матвеич сделал вывод, что лучше всего сидеть в салоне и ничего не видеть и не слышать. А еще лучше вообще не летать.

В аэропорту их уже ждал Плотников на своей машине. Уточнив время обратного вылета, поехали в отдел к Плотникову. В кабинете, распивая по чашке чая, поговорили обо всем, и затем Сергей перешел к главному. Был недавно у них в городе господин Гикалов, встречался с местными «хищниками», договаривался о скупке у них драгметалла по цене выше сложившейся. Местным скупщиками это, естественно, не понравилось, и они, конечно, сдадут Гикалова, зачем им лишний конкурент, к тому же бывший мент. Так что, возможно, скоро прозвучит телефонный звонок, и доброжелатель скажет, когда, где и у кого Гикалов возьмет металл. И вероятнее всего, это произойдет в поселке Синегорова и Захарченко, так что надо быть готовыми. Поговорив еще минут пять, поспешили в аэропорт, и вовремя. Все пассажиры уже заняли свои места, и только Уточкин ждал своих «зайцев».

Во время полета Паша упросил командира дать ему порулить, уверяя, что уже налетал несколько часов. Несмотря на протесты Синегорова, Уточкин разрешил ему подержаться за штурвал пять минут. Когда самолет качнулся второй раз, штурвал у Паши отобрали, и Матвеич облегченно вздохнул.

Звонок раздался через две недели. Неизвестный торопливо проговорил;

— Гикалов только что купил килограмм золота в доме двадцать один по улице Таежной, — и бросил трубку.

Чертыхаясь, Захарченко кинулся собирать оперов. Как обычно бывает, звонок раздался в самое горячее время, когда все заняты и кто в отпуске, кто в командировке. Синегорова тоже на месте не было, он должен подъехать только через два дня. Ждать нельзя, металл уйдет, а второго случая не будет. Прихватив по пути двух молодых оперов, Олега и Валеру, Захарченко завел машину и помчался по адресу. Ехать минут пятнадцать, пока объедешь все канавы и ямы, дом-то на окраине.

Пока ехали, Паша коротко объяснил, что брать будут Гикалова, надо быть очень внимательными и не допустить, чтобы он выбросил металл, а если выбросит, сразу документировать с понятыми. На вопрос, где брать понятых, Паша только выругался. Он сам понимал всю сложность ситуации и пока еще окончательно не решил, что будет делать на месте. Но настроен был решительно. Остановившись возле дома 19, Паша еще раз провел короткий инструктаж и начал вылезать из машины. В это время из подъезда соседнего дома вышел Гикалов и, пройдя несколько метров, неожиданно увидел машину с операми, Ему все стало ясно, и где-то внутри звякнул звоночек; «конец».

Не останавливаясь, он засунул руку в карман, вытащил небольшой сверток и, размахнувшись, бросил его в сторону, В ту же секунду Олег с Валерой схватили Гикалова за руки, завели за спину и защелкнули наручники, Паша уже привлек к действу двух женщин, проходивших кстати в это время по улице и все видевших.

Оторопев от неожиданного бесплатного представления, кумушки только глазами хлопали, наблюдая за происходящим. Паша, не уговорив Гикалова поднять сверток с рассыпавшимся золотым песком, сам аккуратно поднял его, собрал все вокруг до пылинки и упаковал в пакет, затем опечатал и заставил всех расписаться на нем. Гикалов уже заявил, что ничего не бросал, сверток не его и вообще это провокация.

Впоследствии экспертиза показала очень высокую пробу изъятого золота. Вес составил 878 граммов. Продавца же не установили, а Гикалов так и не признался, несмотря на то что экспертиза содержимого его карманов показала наличие частиц промышленного золота этой же пробы.

Через полмесяца Синегоров проводил Пал Палыча на «материк», а сам написал рапорт о переводе в УВД области.

На берегу мест уже не было. Через каждые 20–30 метров виднелись натянутые фалы сетей, в море белели поплавки, около костров и машин кучковались мужики, почти все сплошь в камуфляже. Синегоров сразу определил, что рыба не идет; лодки почти все лежали на берегу, и никто не суетился возле сетей. Как водится, нашли знакомых рыбаков и присоединились к ним. Матвеич сразу занялся костром, а остальные пошли ставить сеть. Остальные — это Юра, опер из отдела Синегорова, Михалыч, старый его друг, два рыбака-профессионала Игнат и Николай. Пока Матвеич собирал плавник, сооружал костер, они быстро накачали лодку, завели якорь и натянули сеть.

— Ну, ловись, рыбка, большая и маленькая, — провозгласил Синегоров и жестом пригласил всех «к столу» — расстеленной плащ-палатке, на которой уже лежали продукты и посуда. — Так, мужики, сейчас перекусим, чаю выпьем, а вечером уже уху сварим, тогда и водочки выпьем, согласны?

Михалыч сразу запротестовал:

— Чего до вечера ждать, на природу ведь уже выехали, надо отметить, — и посмотрел на всех, ища поддержки.

Николай, который сам спиртного в рот не брал, посочувствовал;

— А как же, обязательно выпить надо.

Юра тактично промолчал.

— Ну ладно, отметим, только кто рыбу таскать будет?

— Будет рыба — перетаскаем, — приободрился Михалыч.

Синегоров разлил водку, и выпили за природу, вторую — за тех, кто в море. И в это время вода возле сетки забурлила, поплавки закачались, тут же и в другом месте забурлило. Николай радостно закричал:

— Две штуки влетели! — и побежал к лодке.

Минут через десять он торжественно поднес к костру двух здоровенных кетин. Выпили еще по одной за успешное начало, и за следующими двумя поплыл уже Михалыч. Николай же решил пройтись по берегу, посмотреть, как идет рыбалка. Матвеич с Юрой убрали продукты, подсобрали еще плавника для костра и сели пить чай. Игнат помогал Михалычу справляться с рыбой.