В ямных, то есть безурновых, погребениях иногда встречаются обломки глиняных сосудов, по-видимому, ритуально разбитых в моменты захоронения. Большинство же таких погребений принадлежит к безынвентарным, лишь в очень немногих встречены железные ножи, шилья, пряжки или глиняные пряслица.

В урновых захоронениях кроме сосудов с кальцинированными костями нередки сопровождающие сосуды (миски, кружки, кубки) — так называемые сосуды-приставки. Возможно, их ставили в могилы с ритуальной пищей и водой. В таких погребениях встречается довольно много различных бытовых предметов, украшений и оружия. Вещевой инвентарь помещался в урну или клался около нее. В ряде случаев вещи были повреждены огнем, а предметы вооружения нередко ритуально поломаны или согнуты.Порча оружия и заостренных предметов перед помещением в могилы — типичная особенность пшеворских погребений. Ломались наконечники копий, кинжалы, ножницы, умбоны, ручки щитов, мечи. Этот обычай был распространен среди кельтов, отражая их религиозные представления, согласно которым со смертью воина требовалось символически «умертвить» и его оружие, предназначенное служить ему в загробном мире. От кельтов этот ритуал распространился на соседние племена 10.

В сравнительно немногих могильниках пшеворской культуры открыты единичные захоронения по обряду трупоположения. Скелеты лежали в овальных или неправильной формы ямах, изредка в деревянных колодах. Ориентировка их различная, есть скорченные захоронения.

Вполне очевидно, что трупоположения в пшеворской культуре принадлежат к инородным элементам. Это погребения кельтов, проникших в пшеворскую среду, что хорошо аргументировано польскими археологами 11. Для позднелатенского времени сомнений в этом не может быть: все трупоположеиия встречены или по-соседству с районом расселения кельтов, или в местах плотного распространения кельтских находок (рис. 48). Трупоположения римского времени сосредоточены опять-таки преимущественно в бассейне верхнего и среднего течения Одера (рис. 50), там, где кельтское население было ассимилировано пшеворскими племенами. Впрочем, для позднеримского времени нельзя быть уверенным в кельтском наследии обряда трупоположения. Не исключено, что эти погребения или какая-то часть их привнесены в пшеворский ареал германскими переселенцами.

Рис. 50. Трупоположения позднеримского времени в пшеворских могильниках. а — могильники с единичными трупоположениями; б — с большим числом трупоположений; в — области Силезии и Малопольши, ранее заселенные кельтами; г — граница распространения пшеворской культуры

Керамический материал пшеворской культуры позднелатенского периода получил характеристику выше в связи с анализом славяно-кельтских взаимоотношений. В начале римского периода продолжали бытовать позднелатенские формы глиняной посуды, продолжавшие традиции славяно-кельтского соседства, но весьма постепенно заменялись новыми формами — горшковидными сосудами с прогнутым ступечатым горлом, сосудами с раздутым сферическим туловом, грушевидными сосудами, имеющими соответствия в ясторфской культуре. В пшеворском ареале получает распространение меандровый узор (рис. 51, 5), хорошо известный в германских древностях бассейна Эльбы. Еще в конце латенского периода в пшеворских памятниках появляются сосуды с изломанным угловатым профилем, характерные для многих германских земель этого времени. Вполне очевидно, что все это является надежным свидетельством проникновения (инфильтрации) германцев в среду пшеворского населения.

Рис. 51. Глиняная посуда пшеворской культуры: 1, 5 — Великача; 2—4 — Подберезцы; 6 — Зубры; 7 — Монастыриха

Рис. 52. Глиняная посуда пшеворской культуры 1—4, 6 — Гринев, 5 — Подберезцы

Заметные изменения в керамическом материале пшеворской культуры происходят еще во II в. н.э. и в позднеримское время. Распространенные ранее сосуды, имеющие кельтские и ясторфские параллели, постепенно выходят из употребления.

Им на смену приходят горшкообразные сосуды с широким утяжеленным дном, сосуды на поддоне, кувшины, трехручные вазы, сосуды с горизонтальным валиком. Вся эта керамика связана с германским миром и находит аналогии в синхронных древностях северо-западных и северных соседей пшеворского населения. Несомненно, что это следы новых проникновений германского населения в пшеворскую среду.

Вместе с этим, во всех периодах функционирования пшеворской культуры широко бытовала и глиняная посуда, имеющая местные корни и традиции (рис. 51, 52), свидетельствующая о том, что ядро ее носителей оставалось неизменным.

Начиная со II в. н.э. в пшеворском ареале появляется, а в следующем столетии получает широкое распространение керамика, изготовленная на гончарном круге. Среди нее есть и горшки, и кувшины, и миски с ручками с серой заглаженной или шершавой поверхностью. Эта черная по окраске посуда была продукцией гончаров-ремесленников, работавших в производственных центрах, которые были охарактеризованы выше. Она распространилась по всему пшеворскому ареалу, нужно полагать, в результате торговых операций и обмена. Но местное земледельческое население продолжало и теперь делать глиняную посуду ручным способом. Происходит заметное огрубление форм и выделки лепных сосудов. Нарядные чернолощеные сосуды почти полностью выходят из употребления, получают широкое распространение горшки с нелощеной или «хроповатой» поверхностью коричневого цвета, иногда орнаментированные ногтевым узором или перекрещивающимися бороздками. В разных частях пшеворской территории соотношение гончарной и лепной керамики было различным. В окраинных землях, например в Верхнем Поднестровье, гончарная посуда на поселениях составляла всего 2—5 процентов.

На поселениях и в могильниках обнаружены большие коллекции различных предметов — орудий труда, предметов вооружения, бытовых находок и украшений — позволяющие детально восстановить быт и хозяйственную деятельность пшеворского населения.

Представление о земледельческом труде дают железные наконечники пахотных орудий, серпы и косы. Плужные наконечники — крупные, широколопастные, заостренные; переход от лопасти ко втулке выполнен в виде ярко выраженных плечиков. Пахотные орудия с такими наконечниками тянулись волами и лошадьми. Такие орудия земледелия появились в северной части Европы в позднелатенское время, и в римский период вытеснили бытовавшие здесь ранее деревянные рала. Их происхождение обусловлено контактами с кельтским миром. Широкое распространение в пшеворском ареале получили проушные топоры с массивными обухами, которые использовались и как деревообрабатывающие орудия, и какорудия для расчистки пахотных полей от леса и кустарника.

Исследователи пшеворской культуры считают, что господствовала двухпольная система земледелия. Поля вспахивали крестообразно, что установлено археологически по следам борозд, сохранившимся под курганами. Убирали урожай железными серпами и серповидными ножами. Запасы зерна хранились в деревянных кадушках и грушевидных ямах, обмазанных глиной. Зерно мололи ручными жерновами, а в позднеримский период появились и ротационные жернова.

Палеоботанические материалы, собранные при раскопках в различных регионах пшеворского ареала, свидетельствуют, что первое место в возделывании зерновых культур занимала рожь (22%), второе — просо (16,5%), третье — ячмень (16,3%), далее следуют пшеница и овес. В этой связи интерес представляет наблюдение К. Яжджевского о том, что в землях к западу от Одера, заселенных в рассматриваемое время германскими племенами, рожь составляла незначительную часть возделываемых зерновых культур, а первое место принадлежало ячменю. Еще раньше в ареале ясторфской культуры рожь была вообще неизвестна. Здесь господствовал ячмень, далее следовали пшеница, овес и просо. Интересно, что рожь в это время не культивировалась и в восточноевропейских землях, и только вместе со славянским расселением расширяется ареал возделывания этой культуры. Германцы переняли возделывание ржи от своих восточных соседей. Ее широкое распространение в Висло-Одерском междуречье в латенском и римском периодах К. Яжджевский признает одним из показателей славянской принадлежности пшеворского населения 12.