Ты ничего не оставляешь на месте преступления. Проволока убирается в коробку — может, сначала в целлофановый пакет, но потом — в коробку. Ты кладешь труп на спину, поправляешь помявшуюся кровать. Аккуратность прежде всего. Смотришь ли ты на нее теперь?

Ева уставилась на лицо Баствик.

— Скорее всего, нет — еще нет. Самообладание на высоте, руки не трясутся. Задача пока не выполнена, надо еще сделать надпись. Надпись — вот что главное.

«Для тебя это тоже главное», — сказала Ева себе. Важно помнить, что Баствик была для убийцы не человеком, а вещью. Манекеном, частью инсталляции.

— Ты достаешь из коробки фломастер. Ты все предусмотрел. Ты точно знаешь, что хочешь сказать. Ты тренировался, у тебя все отрепетировано. Четкие заглавные буквы, ни намека на почерк, который помог бы тебя опознать. Ты все продумал.

Перчатки и шапочка кладутся в другой пакет и тоже убираются в коробку. Потом ты от них избавишься. Ты уже знаешь, где и как это произойдет. А вот теперь ты делаешь шаг назад и любуешься своей работой. Ты уже способен ее оценить. Ты сделал это, сделал так, как все себе представлял, так, как подготовился. Ты уже немного дрожишь — но это от удовольствия. Работа произведена отменно. Кто же знал, что это доставит столько радости?

Но медлить нельзя, иначе все пойдет насмарку. Пальто, перчатки, шарф, головной убор, коробка. Тебя тянет пуститься в пляс, засвистеть победную песенку. Ты улыбаешься — держу пари, ты загораживаешь коробкой свою улыбку до ушей, когда идешь к лифту, едешь вниз и уходишь. Все вместе заняло двадцать семь минут.

Ева кивнула самой себе, засунула руки в карманы и посмотрела на Морриса.

— Как впечатление?

— Прямо скрипка Страдивари! — похвалил он. — Рана на шее почти хирургической чистоты, что указывает на отсутствие колебаний. То, куда брызнула кровь, свидетельствует, что сначала она била вертикально, потом горизонтально. Сначала потерпевшая сидела, потом ее положили. Ее одежда в лаборатории, но при первичном осмотре мы не нашли ни волокон, ни волос — только ее собственные.

— Почти профессиональные действия: чисто, быстро, отстраненно. Если бы не надпись на стене — этакое коленце перед уходом, — то я бы сочла убийцу профессионалом. В любом случае он тщательно подготовился.

— А вдруг это коп? — пискнула Пибоди. — Самой противно такое предполагать, но ведь не исключается? Ты — уважаемый полицейский. Кстати, полицейские не больно привечают адвокатов. А эта всегда была на виду, настоящая акула оправдательной акватории. Копу ничего не стоит незаметно войти в здание и так же незаметно его покинуть. Ну, или хотя бы все это спланировать. Уверена, ты сама об этом подумала, — закончила Пибоди.

— Признаться, меня посетила такая мысль. Все упрощается, если у тебя полицейский шокер. Почему бы не перевести его на полный заряд, не приставить ей к горлу? Самый удобный способ убийства. Но в таком случае удавка фигурировала бы только для отвода глаз.

— А если это сбрендивший коп? — предположила Пибоди. — Надпись — свидетельство ненормальности.

— С этим не поспоришь. Что ж, спасибо, Моррис.

— И тебе, Даллас. Сделай мне одолжение: побереги себя. — Моррис поднял руки. — Сумасшедший есть сумасшедший.

— Это правда. Но на этот случай у меня есть волшебный плащ — слава богу, не розовый.

Уходя, она еще раз улыбнулась ему.

— Как наглядно ты все изобразила! — сказала Пибоди. Выйдя из тоннеля в декабрьскую слякоть, она сгорбилась и поглубже натянула на черные волосы шапочку. — Я представляла все почти так же, но благодаря тебе увидела подробности. Раньше я не думала про пальто и перчатки.

— Такой осторожный человек постарается избежать попадания крови потерпевшей на свое пальто. Ты и то сняла свое, прежде чем начать осматривать тело. А зачем ему кровь на перчатках или еще где-то? Коробка — это очень удобно: защищает от камер, скрывает все, что нужно скрыть, позволяет свободно войти и выйти. Подход сзади уменьшает вероятность знакомства потерпевшей с убийцей. Он выполнял задание. Вернее, это была миссия. То, что сначала он ее оглушил, указывает на решение двух задач: она не способна сопротивляться и ничего не чувствует. Даже надпись служит нескольким целям. Она сообщает мне, что меня кто-то ищет — кто-то не в своем уме, и при этом хвастается. Как все ловко!

— Теперь побеседуем с людьми, которые ее знали. Что-нибудь да вылезет.

Целых шесть бесед не дали ровным счетом ничего.

— У нас в списке еще пятеро. Давай не тратить на них время, — предложила Ева, виляя в транспортном потоке на пути в лабораторию. — Убедись, что их нет в городе. При необходимости можно будет пообщаться удаленно.

— Заметано. — Пибоди проверила свои записи. — Боюсь, нас не ждет ничего нового. Ты была права: друзей у нее толком не было. Настоящих друзей. Все горюют, все в шоке, но, Даллас, никто не знал ее настолько близко, чтобы испытать подлинные чувства. Это все равно что гибель шапочного знакомого, с которым перебросился парой фраз на вечеринке.

— Она сама выбрала такую жизнь. Как видно, жизнь исчерпывалась для нее работой, остальное побоку.

Еве стало не по себе: уж она-то знает, что значит этот выбор, эта жизнь. Знает, каково это на вкус.

— Умелое — вот как я бы назвала это убийство. Чистое и умелое, без капли страсти. Можно подумать, что она не имела значения для убийцы. Я — вот кто ему важен! Вот оно что, Пибоди, я поняла. — Ева не щелкнула пальцами, но была к этому близка. — Нам еще предстоит многое понять. Ее доля в активах компании достается Стерну, поэтому надо к нему приглядеться, изучить его финансы, личные отношения с потерпевшей. Может оказаться, что кому-то из ее партнеров по постели захотелось больше денег, он вышел из себя, а потом постарался, чтобы убийство получилось чистым. А может, это клиент, которого она не смогла оправдать: вышел из тюрьмы и решил поквитаться. Пусть Мира поработает с поступавшими ей угрозами.

— Обязательно.

— А мы ищем того, кто мог подбросить мне мертвого адвоката в качестве подарка на праздник.

Ева помолчала, дожидаясь зеленого сигнала светофора. Судя по окружавшей их рекламе, сюжет рождественских распродаж успел смениться на новый: «Хватит старья, тратьте сбережения!»

Торговец с тележкой мазал горчицей соленые крендели для группы туристов. Все они, как один, в синих накидках и белых шапочках.

Загорелся «зеленый», и Ева тронулась с места. В голове у нее происходила напряженная работа.

— Переписка, мои собственные уголовные дела. Все это надо изучить. — Она перевела дух. — Копы. Коп, решивший, что у нее передо мной должок, и ненавидящий адвокатов.

— Таких набралось бы многовато. Здесь не просто должок, Даллас. Здесь, скорее, восхищение.

В этот раз Ева еле справилась с побуждением щелкнуть пальцами. Пибоди права.

— Почему Баствик, почему сейчас? И другие вопросы. Подарок к празднику — что-то в этом есть. Но все спланировано сильно загодя. Что же послужило спусковым крючком?

— Может, история с Icove, вся эта огласка? Для некоторых книга и фильм романтизировали тебя, как и твою работу.

— Вот именно. — Ева застряла позади смердящего макси-буса. — Очень романтично!

В лаборатории она направилась прямиком к заведующему Дику Беренски. Его называли «Дикхед», «тупая башка», из чего совершенно не следовало, правда, что он плохо выполнял свои обязанности: в своем деле он был большой дока.

— Мне нужно все, что ты нарыл.

Он поднял один длинный палец, не отрывая от микроскопа овальную голову, облепленную глянцевыми черными волосами.

— Ничего я толком не нарыл, поняла? — Он прицелился пальцем в нее и продолжил, не дав ей ответить. — Но и это результат. Ни волокна, ни отпечатков, ни ДНК. Все — только от хозяйки. Из этого следует, что она обходилась без компании. Или она заставляла всех своих гостей обматываться с ног до головы пленкой? Во всяком случае, убийца был защищен на сто процентов, прямо ходячий презерватив какой-то!