Прокопио, хоть и был человеком гордым, а все же надеялся, что подобное случится.

Он взошел на укрепленную стену виллы, чтобы понаблюдать за прибытием коллеги. «Авариэль» летела быстро, ветром были наполнены три ее безобразно пестрых паруса, острый нос корабля дерзко рассекал воздух.

Когда судно приблизилось, Прокопио разглядел позади корабля еще один парус, поменьше. Озадаченный, волшебник потянулся за зрительной трубой. Длинная веревка тянулась от кормы летающего корабля к маленькой фигурке, а от нее — к яркому парусу. Шелковая материя ловила воздушные потоки и удерживала смельчака от падения.

Прокопио слышал о подобных танцах-с-ветром, но лично не знал никого настолько глупого, чтобы решиться на такое. Желая лучше разглядеть маленькую фигуру, он сменил линзы на более толстые — и вскоре скупая улыбка скользнула по его губам.

Так вот она какая, дочь Кетуры. Издали девчонка более походила на беспризорника, а не отпрыска прекрасной опальной волшебницы. Ее взъерошенные ветром волосы были коротко, по-мальчишечьи, острижены, а под туникой угадывалась тоненькая и плоская фигурка.

Прокопио навел зрительную трубу на палубу. Там стояли Базель и один из его вездесущих учеников. Оба смотрели на девчонку с восторженными улыбками на лице. В подобном восхищение не было ничего удивительного — в конце концов, этот «оборванец» был героем Ахлауровых болот.

Истории о той битве ширились, как растекающееся вино. Кто бы не услышал тех сказок — хоть лишенный магии пастух, хоть могущественный волшебник — всякий начинал светиться от гордости. Такова магия Халруаа, что даже уличная бродяжка не обученная Искусству, оказалась способной подчинить ужасного монстра! Баллады об этом звучали на площадях, на праздниках и во дворцах. Прокопио даже довелось услышать эту сказку, вплетенную в хоралы жрецов Азута!

Он все думал, что бы Базель ответил, узнав, что его новая ученица — воровка, бродяжка и хуже всего внебрачная дочь волшебницы.

Эту восхитительную картину стоило бы увидеть.

Летающий корабль сбавил ход, приближаясь к «причалу» на верхушке южной стены виллы. Рука за рукою, девчонка подтянула себя по веревке с тем, чтобы спрыгнуть на палубу. Базель с его учеником бросились ее ловить. Она плюхнулась на них, и все трое покатились по палубе, смеясь, как дураки.

Прокопио вздохнул с отвращением и, отложив зрительную трубу, отправился во внутренний двор ожидать «высоких гостей».

Базель вошел первым; в его темных глазах все еще поблескивал огонек веселья.

— Мое почтение, Лорд Прокопио. Мы пришли с миром и дружественными намереньями, и клянемся, пребывая в этих стенах, не творить непрошеной магии, — сказал призывающий и бросил взгляд назад, на учеников.

Тех было трое: ошеломляюще красивая девушка из достойной семьи Нур, простолюдин, чья фамилия намекает, что парень в волшебники-то пролез, да отмыться не успел; и, наконец, бастард Кетуры. Двое первых повторили традиционную клятву. Базель многозначительно посмотрел на девчонку-ветрогона, которая пожала плечами и выдала:

— Хорошо. Я присоединяюсь к сказанному.

Базель покачал головою и, как будто с мольбой, возвел очи горе.

— Лорд Прокопио, Вы, несомненно, уже знакомы с Фаррой Нур и Мазоном. А это Тзигона, моя новая ученица. Я молюсь, чтобы она служила Халруаа так же самоотверженно, как служите Вы.

— Да будет на то воля Мистры. Идя по стопам такого учителя, разве окажется она способной на меньшее? — отозвался Септус; на продиктованные традицией слова Базеля он подобрал достойный ответ и произнес его с невозмутимым видом, сдержанным тоном и огромным количеством скрытой иронии.

Без запинки и за короткий срок они с Базелем обменялись требуемыми любезностями. Слуги внесли кубки с ледяным вином и замороженные фрукты, после чего Прокопио предложил ученикам, при желании, прогуляться в саду. Тзигона, казалось, больше всех жаждала воспользоваться возможностью улизнуть. Септус прекрасно понимал ее мотивы: те, кому есть что скрывать, всегда стараются держаться подальше от могущественных прорицателей. И, надо сказать, не без причины. Часа не пройдет, как ему станут известны самые темные уголки ее души. Прокопио быстро пригубил вино, будучи не в силах сдержать улыбку.

— Надеюсь, Ваша новая ученица оправдывает ожидания?

Базель сдержано усмехнулся:

— Она делает успехи, но после той удачной победы над ларакеном, ей, чтобы оправдать ожидания, придется побить красного дракона голыми руками.

— Ах да, ларакен, — закивал Прокопио. — Хотелось бы мне услышать ту историю из уст самой героини; наедине, без лишней публики, чтобы девушка не чувствовала искушения приукрасить рассказ. С Вашего позволения, естественно.

Базелю было бы сложно отказать в просьбе хозяина, не нарушив при этом, по меньшей мере, дюжину норм протокола. Конечно, Прокопио сам немного заступил за грань общепринятого, но он действовал осторожно, так что Индолару будет нелегко указать на нарушения. Базель не придумал ничего лучше, чем прижать пальцы к вискам и, подражая гадалке-шарлатану, заговорить:

— Вижу я поединок по борьбе на руках между моей ученицей и красным драконом… И — во имя Мистры! — вижу Тзигону в новых башмаках из драконьей кожи!

— Я предупрежден, — сказал прорицатель предельно сухим тоном.

Он зашагал вдоль садовой ограды. Тзигона стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на вьющийся жасмин так, будто чувствовала к цветку особую неприязнь.

Он изучал ее внимательно, стараясь выудить из памяти лицо Кетуры и отыскать в облике девчонки хоть что-то знакомое. Тзигона обернулась, почувствовав на себе чужой взгляд. В ее глазах сверкнуло беспокойство — осторожность, инстинктивная осмотрительность животного, почуявшего запах хищника.

Прокопио располагающе улыбнулся:

— Я видел твое выступление на «Авариэль». Довольно смело.

Она пожала плечами, не упуская при этом волшебника из виду и ожидая, пока он доберется до сути дела. Он приблизился, одной рукою тайно сотворив пассы простого заклинания, которое определяло уровень магических сил человека и его моральные установки. Простое заклинание, и в то же время жесточайшее нарушение законов гостеприимства. Волшебник просто не имел права воздействовать таким образом на гостя.

К его удивлению, заклинание просто рассеялось. Либо девчонка была достаточно могущественна, чтобы сопротивляться силе Искусства, либо в ней было магии не больше, чем в обычной глине.

Заинтригованный, прорицатель применил другое заклинание; действуя тверже, глубже, он использовал магию, что позволяла смять сопротивление сознания и воли жертвы. Заклинание было настолько грубым, что халруанская женщина меньше бы возмутилась, сунь незнакомец ей руку между ног. И даже такое сильное заклинание оказалось бесполезным.

Бесполезным, но не прошло незамеченным. Глазища девчонки буквально пылали от ярости.

— Назад, — сказала она низко, с угрозой. — Полезь ко мне еще раз, и я оттяпаю тебе руку по локоть и засуну ее в… в твою сумку для компонентов заклинаний.

Пусть Прокопио и был неправ, но стерпеть неуважение он не мог. Волшебник вытянулся.

— Ты забываешься, девчонка! Не думал я, что доживу до того дня, когда зеленый ученик посмеет так говорить с волшебником!

— Да ну? — процедила она сквозь зубы, — тогда вот это станет настоящим сюрпризом!

Прежде чем Прокопио успел хоть как-то среагировать, она сжала маленький, измазанный чернилами кулак, и ударила волшебника в лицо.

Его волшебные щиты были на месте. Он был уверен в том. Но тогда почему он лежит на спине, в голове шумит от столкновения с мощеной дорожкой, да и само лицо пульсирует словно от сильной зубной боли?

Из размытого водоворота, в который превратились мысли Прокопио, ответа не доносилось. Спустя некоторое время волшебник смог с трудом сесть. Он ощупал нижнюю челюсть и попытался ею поработать.

Базель нависал и суетился, его толстое лицо судорожно сокращалось от переизбытка чувств.