Алекс курил на балконе, стоя спиной к окну. Облокотившись о перила, он задумчиво смотрел на темный двор, через который восемнадцать лет ходил к своему дому, сначала из детского сада, потом из школы, пока отец, спасая от тюрьмы, не отправил его в другой город. В тот день Алекс потерял покой и его жизнь начала рушиться… Хотя нет, жизнь полетела под откос в ту самую минуту, когда его взгляд встретился с доверчивым взглядом шоколадных глаз, когда он первый раз увидел этого мальчишку, которого в полумраке коридора, из-за хрупкой фигуры и длинных волос, принял вначале за девочку.

Именно тогда сдвинулся с места первый камешек, потянувший за собой остальные, постепенно и неотвратимо превращаясь в лавину, которая чуть не похоронила под собой, сначала Тёмку, а потом и Алекса вместе с отцом. Именно с этой минуты, Алекс был обречен. Как только он увидел скромно и немного испуганно жавшегося за матерью мальчика, в ту же секунду его накрыло желание обладать этим человечком, желание безраздельно владеть его телом и душой, желание, постепенно развившееся в маниакальную страсть, только усугубившуюся расстоянием, обидой на отца, который сначала попользовался этим телом, но не разрешил того же Алексу, а потом вышвырнул сына из дома, чтобы самому, без помех продолжать трахать сученыша…

Так рассуждал Алекс все эти годы, когда метался по комнате в приступах гнева и отчаяния, не имея возможности вернуться домой, или когда напивался с новыми приятелями, такими же, как он, разбалованными сынками богатых родителей…

Алекс усмехнулся. Теперь, после пережитого, с высоты приобретенного, страшным и болезненным путем, опыта, после общения с отцом, Алекс понимал, что отец, отправив его из города, думал о сыне, и сученыша оставил, чтобы он был под присмотром и чтобы не всплыло дело о ТОЙ ночи, когда сбежала Татьяна, и о попытках Алекса с дружками изнасиловать мальчишку…

Блядь, снова и снова, несмотря ни на что, его мысли крутятся вокруг сученыша… Сколько же можно?! Как выковырять его из своей головы и забыть, забыть навсегда!

Алекс тяжело вздохнул и взъерошил короткий ежик темных волос, напоследок сжав волосы в кулак и зло дернув, словно боль могла помочь избавиться от навязчивых мыслей.

-Начнем?

Алекс вздрогнул и обернулся, недоуменно уставившись на хозяина квартиры, стоящего на пороге.

-Что? — удивленно переспросил Алекс чуть охрипшим голосом, в котором слышались нотки волнения от пережитых воспоминаний. Раздосадованный этим, Алекс прокашлялся.

-Посмотрим, что вы выбрали с Константином Анатольевичем, и какие там замечания. Ты кофе уже выпил? Или нет?

-А?.. Нет, — Алекс пришел в себя, — я передумал, не хочу... Давай посмотрим проект.

Когда они оторвались от смет и эскизов, часы показывали уже второй час ночи.

-Блядь, — выругался Алекс, — на метро опоздал… Ладно, пойду. По ходу решу как-нибудь эту проблему.

-Может лучше вызвать такси и подождать здесь, а не на улице, — предложил Димка.

-Не стоит, — Алекс отвел взгляд, не желая признаться, что вряд ли ему хватит денег на такси. – Долго ждать. Я лучше тачку поймаю, а может еще автобусы ходят.

"Не смогу уехать домой, — подумал Алекс, — перекантуюсь у Щербатого".

Хотя встречаться с бывшим приятелем ему совсем не хотелось.

"Да, в конце концов, можно в беседке или в подъезде переночевать, не сахарный, не растаю", — про себя решил Алекс и вышел в прихожую.

Немного помявшись, Димка направился вслед за парнем и, замерев на пороге, нерешительно предложил:

-Ты можешь переночевать у меня.

Алекс, стоя на одном колене, уже завязывал шнурок на ботинке. Он удивленно, снизу вверх посмотрел на Димку.

-Я постелю тебе на диване, — заторопился Димка, смущаясь, — а сам на кресле буду спать.

-Любишь спать сидя? – насмешливо спросил Алекс.

-Оно раскладывается, — обиделся Димка и пояснил. – Это кресло-кровать.

-Часто принимаешь гостей? — продолжал усмехаться Алекс, но завязывать шнурок перестал.

-Это хозяйская мебель, — объяснил Димка, — я эту квартиру не очень давно снимаю, – потом, улыбнувшись открыто и немного застенчиво, весело добавил. — Хотя гостей тоже люблю.

-Уговорил, — неожиданно быстро согласился Алекс и, поднявшись с колена, снял обувь. — Только отцу позвоню.

И, сам не понимая зачем, словно оправдываясь, добавил:

-Ему после инфаркта нельзя волноваться.

-Лады, — Димка кашлянул, пытаясь скрыть нотки, непонятной даже для него самого, радости, — пойду, чай приготовлю.

Когда Димка вернулся в комнату, чтобы позвать пить чай, Алекс еще разговаривал с отцом.

-Мы тут засиделись с Дмитрием Алексеевичем, ты не волнуйся, останусь у него, а утром приеду.

Димка удивленно поднял брови: "Знаешь мое отчество? А при встрече даже руку не пожал, да и полное имя я не говорил".

Алекс положил трубку и пожал плечами, отвечая на безмолвный вопрос:

-Я обязан знать имя подрядчика…

Димка кивнул, с показным безразличием:

-Чай готов.

-Нет, не хочу, — Алекс устало потер ладонями лицо. — Пойду лучше тоже ополоснусь и спать.

-Дать футболку, штаны?

-Не надо, так лягу.

Как только Алекс вышел из комнаты, Димке сразу стало как-то одиноко и немного тоскливо.

«Что за блядство, — он с досадой поморщился, — Дима, успокойся, если ты решил опять пойти по парням, то это явно не тот кандидат».

Пить чай в одиночестве Димке не хотелось, да и зубы он уже почистил, когда мылся. Поэтому, быстро постелив постель и выключив верхний свет, Димка, оставив гореть бра над диваном, лег на кресло.

Алекса не было довольно долго, а может, Димке просто показалось, кажется, он задремал, пока напряженно ждал возвращения парня из душа. Но стоило Алексу появиться на пороге, Димка открыл глаза, словно кто-то толкнул его. Он сразу почувствовал, как изменилась атмосфера в комнате, воздух стал густым и с трудом проходил в легкие, а сердце билось бешеным пульсом, где-то в горле, мешая дышать.

Алекс, в одних «боксерах», прошел бесшумно к дивану и аккуратно сложил одежду на стул. Димка, радуясь, что парень не торопится ложиться, любовался красивым телом, широкими плечами, узкими бедрами и стройными ногами, затаив дыхание, следил, как при каждом плавном движении перекатываются мускулы на руках и спине, в неверном свете ночника отбрасывая резкие тени и словно подчеркивая силу и какую-то дикую, хищную грацию. Засмотревшись, Димка уже и сам не понимал, какими глазами он смотрит на Алекса – с точки зрения возможного сексуального партнера или как художник, и от чего у него зудят кончики пальцев, потому, что хочется дотронуться до парня или взять в руки карандаш и нарисовать его.