Маршал приветствовал мудрое решение губернатора. Штафирки, всего-навсего начальники департаментов, чины, по его маршальскому разумению, не выше майора, а какими миллионами ворочают! А дать ратному ветерану безвозвратную ссуду пожадились, сволочи! Ведь, можно сказать, слезно просил жене на простую шубку. Она мерзлячка, ей без соболиной шубки никак нельзя!..

Сейчас маршал прямиком направился к столу, где уже обосновались Пухов, держащий в руке бутерброд с двойным слоем антрацитного блеска икры, Комов, налегающий на лососину, и Карачумов. Режиссер, как личность исключительно духовная, пил виски безо льда, не закусывая. Остальные кучковались группками в разных концах зала. Только Астриль в одиночестве прихорашивался у окна да братья Ге о чем-то страстно беседовали в дальнем углу залы. Близнецы заведовали департаментами прессы и культуры, но кто каким – ни они сами, ни их сотрудники разобраться не могли.

– Опять на закуску куриные жульены, – с обидой в голосе сообщил толстяк маршалу. – Как вам это нравится?! Кругом же птичий грипп свирепствует.

– Четыре капли молока на стакан спирта, и грипп как рукой снимет. Проверено мной лично. – Маршал любил рекомендовать этот коктейль как средство от всех болезней.

– Никто нас не любит, даже гриппозные куры, – грустно пожаловался Астриль, жеманные манеры которого не оставляли сомнения в его сексуальной ориентации. – Вчера в интернете написали, что я совращаю мужчин, используя служебное положение. Эти журналисты все время норовят в чужую постель влезть.

– А меня обвиняют в использовании пенсионных средств в личных целях, – пробасил Пухов.

– А разве нет? – отправляя в рот очередной кусок лососины, насмешливо спросил прокурор.

– В суде не доказано! – Возмущению Пухова не было границ.

– Если желаете, докажем, – сказал прокурор. – И привлечем.

Пухов хотел спросить прокурора – что, мало дал, еще нужно? Но вспомнил, что рядом находится маршал, и смолчал: маршал был другом прокурора и любил размахивать саблей.

– Нужно приструнить журналистов, – сказал Астриль, приближаясь к столу. – Слишком много воли они себе взяли. У нас же есть закон о частной жизни государственных чиновников.

– Следует использовать танки, а не законы, – по-военному деловито заметил маршал. – Танк – штука особая. Его только заведи, а там он с вашими журналистами сам разберется.

Братья Ге к беседе о танках и законах не прислушивались, их обоих поглотила борьба с невидимыми зелеными чертями, в очередной раз внезапно напавшими на Ге первого. Черти скакали по его плечам и груди, прятались в волосах, и Ге второй в меру сил помогал брату.

– Кыш, гниль зеленая! Кыш!.. – зло шептал Ге первый, раздавая щелчки направо и налево. – Изыди, кому говорю?! Всем головы поотрываю!

Но щелчки, видимо, на чертей не действовали, и он воззвал к брату:

– Ты их видишь?

– Вижу, вижу!

– Так бей их!

– А я что делаю?! – воскликнул Ге второй, с размаху нанося удар по плечу близнеца.

Мощный удар пробил брешь в рядах чертей, часть из них исчезла, а Ге первый обрел второе дыхание. Братья с удвоенной энергией принялись отлавливать неугомонную нечисть. Черти дразнили обоих, корчили рожи, заползали за воротник и за пазуху, дергали за волосы, щекотали, щипались. Короче – изощренно издевались над обоими, хотя должны были мучить только одного – Ге первого. Впрочем, эту свору, невидимую для посторонних глаз, можно понять, ну как им отличить правого от виновного, если даже самим братьям сделать это никак не удавалось.

Губернаторские гости с войной близнецов и чертей были давно знакомы, окружили братьев и следили за их акробатикой с удовольствием, как-никак, а развлечение. Даже музыканты сменили тихую музыку на бравурный военный марш.

– Мочи их! – кричал, входя в раж, маршал. – С флангов заходи, с флангов!

– Отче наш читай и крестом, – старался перекричать маршала режиссер. – Крестом осеняй!..

Всем стало весело. Толстяк Пухов, забыв об опасности гриппа, съел несколько куриных жульенов, а маршал отложил в сторону саблю, чтоб не мешала жестикулировать, чем поверг всех гостей в изумление – известно, что он даже спит с ней.

Тут же организовался тотализатор. Ставили в основном на чертей, ставки шли восемь к одному. В зале стоял гул.

Нет, что ни говори, а вечеринка началась хорошо, по-дружески и беззаботно. Так беззаботно, что гости даже не заметили, как в зале появились Французов и Диана. Едва взглянув на своих гостей, Вольдемар Викторович заскучал:

– Нет, чтобы в лото играли…

Гости наконец заметили губернатора, галантно склонились к ручке Дианы и замерли в ожидании.

– К столу, господа! И, пожалуйста, никаких разговоров о делах. Наполним бокалы! – провозгласила Диана.

– Наполним бокалы! – радостно вскричал Ге первый.

– Вы спасли моего брата, мадам, – склонился к руке Дианы Ге второй. – Черти боятся вина больше, чем ладана. Достаточно дать им пару бокалов, и они угомонятся.

Замершее веселье разгорелось вновь. Шумно направились к столу, шумно выпили. Воздух наполнился винными парами и свечным чадом. Решили потанцевать. Музыканты на галерее заиграли полонез Огинского. Гости разбились на пары. У тех, кто явился без жены, пары, естественно, не было. Но и они не скучали, душой отдаваясь музыке. Полонез в паре с алкоголем навевал чувственное томление.

Астриль не стал бороться с нахлынувшим желанием и попытался увлечь на танец прокурора, но цели своей не достиг: прокурор был занят, активно помогая братьям изгонять вином чертей, ибо двух бокалов для окончательной победы над выкормышами дьявола оказалось недостаточно. Астриль демонстративно удалился в угол, грыз носовой платок и бросал в сторону прокурора обиженные взгляды. И только толстяк Пухов чувственности не поддавался. Зная, что губернатора потешают его выходки, он, пыхтя, отдуваясь и обливаясь потом, выплясывал под полонез матросское «Яблочко». Затем поскользнулся и, пытаясь удержать равновесие, заскользил по зеркальному паркету, как по льду, – качаясь, размахивая руками, балансируя всем телом и взвизгивая. Французов рассмеялся.

Танец кончился. Диана, обрадованная тем, что губернатор повеселел, воскликнула:

– А теперь сюрприз от Антона Антоновича, господа!

Ге первый поперхнулся вином. И, слава богу, что не захлебнулся. Он, как и остальные приглашенные, хорошо знал, какие бывают сюрпризы у начальника Службы безопасности. Музыканты мгновенно присели и затаились за балюстрадой балкона.

– Нет-нет! – Губернатор еще больше развеселился, видя страх подчиненных. – На сей раз никаких разоблачений, сюрприз настоящий. Полковник отыскал для нас ясновидца.

Вздох облечения ветерком пронесся по гостиной.

– Замечательно, – кокетливо сказал Астриль. – Правительства многих цивилизованных стран пользуются услугами ясновидцев.

– Цивилизованные страны, цивилизованные страны! – громко воскликнул режиссер и, сдернув с головы бескозырку с надписью «Варяг», в ярости шмякнул ею об пол. – До коих пор будем на них равняться, до коих пор будем унижать наш талантливый народ?!..

– Странный вопрос, – с неприязнью сказал маршал. – Вы это о дедовщине?

В гостиную Мостовой ввел Маэстро. За ними ассистент Рыжаков с прической апельсинового цвета вкатил тележку, покрытую серым сукном. На ней стоял черный ящик. Ассистент бросил взгляд в сторону стола, разглядел яства, сглотнул набежавшую слюну и выкатил тележку на середину комнаты. Последним в комнату вошел охранник и застыл возле дверей, держа руку на открытой кобуре: кто знает, может, в ящике фокусника скрывается террорист.

– Прошу простить за опоздание, но у нас только что кончился плановый концерт, – сказал с поклоном Маэстро, и представление началось. Ассистент, кривляясь, помогал магу.

Фокусы у них были так себе: букет цветов из рукава, кролик из шляпы, исчезающая в стакане вода, разрезанная и склеившаяся сама по себе веревка и тому подобное, годящееся разве что для третьесортного кабаре. Гости начали скучать, Диана с трудом скрыла зевок. Один только маршал был в восторге и после каждого фокуса шумно аплодировал, да Карачумов истово крестился, защищаясь от происходящего у него на глазах – не иначе как дьявольского! – волшебства.