Таким образом, собаки сыграли в ранней человеческой истории важную роль: особенно если они облегчили человеку переход от собирательского кочевья к оседлости. Люди, поселившиеся на одном месте, постоянно находились в опасности нападения чужаков. Видимо, не случайно первые постоянные поселения возникли в то же время, когда человек одомашнил собаку.
Собаки – это волки, генетически адаптированные жить вместе с человеком. В биологии если между двумя видам и существуют какие-то взаимоотношения, то эволюционное приспосабливание их друг к другу – обычная картина. Изменились ли наши гены из-за партнерства с собаками? Сообщества, научившиеся использовать собак, очевидно получали серьезное преимущество – особенно в условиях постоянной войны – перед теми, кто не смог найти с собакой общего языка.
Собаки кардинально поменяли жизнь ранних человеческих обществ еще в одном аспекте – они опрокинули тысячелетнее табу собирателей на частное владение собственностью{134}. Собака не принадлежит деревне: собаки привязываются к одному хозяину. Может быть, собаки, вошедшие в человеческие сообщества как первый значимый объект частной собственности, тем самым проложили дорогу модели оседлого общества, которое и пришло на смену охотничье-собирательскому укладу.
Роберт Уэйн из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изучая митохондриальную ДНК собак, волков, койотов и шакалов, обнаружил, что собаки, как давно предполагалось, происходят с почти 100 %-ной вероятностью от волков, хотя все эти виды псовых могли скрещиваться{135}. Однако его датировка появления собак как отдельного вида – 135 000 лет назад – археологам представляется слишком ранней. Старейшие из обнаруженных на сегодня собачьих костей, найденные в Германии, имеют возраст 14 000 лет, за ними следуют кости, обнаруженные в Израиле, которым 12 000 лет.
Гораздо более вероятная дата фигурирует в уточняющем исследовании Питера Саволайнена из Королевского технологического института (Стокгольм). Саволайнен собирал образцы митохондриальной ДНК, попросив собаководов со всех концов мира прислать ему фрагменты шерсти их собак. Располагая образцами от 654 особей из Европы, Азии, Африки и Америки, а также 38-ю образцами шерсти волков Старого Света, он сумел установить: несмотря на то что самые ранние останки домашних собак обнаружены на западе Евразии, территория, где одомашнили первых собак, находится, скорее всего, где-то на востоке Азии. В доказательство Саволайнен ссылается на то, что у собак в Восточной Азии наблюдается самое большое в мире разнообразие ДНК, а общее правило генетики гласит, что территория наибольшего разнообразия данного вида – это и есть место его зарождения.
Почти вся выборка Саволайнена распадается на три генетических куста, и это может объясняться либо тем, что собак одомашнили независимо в трех разных местах, либо тем, что в одном и том же месте и в одно время одомашнили трех родственных по крови волков, взятых из одного помета или из одной стаи. Саволайнен склоняется ко второму объяснению, поскольку оно предполагает более правдоподобную дату одомашнивания – 15 000 лет назад. (Альтернативная теория трех независимых одомашниваний предполагает, что собаки живут с человеком уже 40 000 лет. Но ведь такой ценный ресурс, как домашняя собака, должна была распространяться со скоростью степного пожара, а никаких следов собак в первые 26 000 из этих 40 000 лет археологами не обнаружено){136}.
Как началось превращение волка в домашнюю собаку – большая загадка. Некоторые виды животных вообще не подвержены одомашниванию, другим требуется селекция на протяжении многих поколений. Трудности одомашнивания хорошо показывает замечательный эксперимент советского ученого Дмитрия Беляева, который пытался приручить черно-бурых лис. Беляев предположил, что при выведении всех или почти всех домашних животных человек руководствовался незамысловатым критерием способности к дрессировке. Генетический расклад, необходимый для такого глубокого поведенческого слома в диком животном, по мнению Беляева, попутно сформировал и определенные морфологические особенности, наблюдающиеся у многих разных видов домашних животных. Эти особенности включают белые пятна, вьющуюся шерсть, короткий хвост и висячие уши.
Беляев и его продолжательница Людмила Трут отбирали щенят чернобурки для дальнейшей селекции по единственному критерию готовности к послушанию. Спустя 40 лет и 30–35 поколений селекции, в которой участвовало 45 000 лис, Трут имеет популяцию в сотню послушных ласковых зверей, у многих из которых белые пятна на шкуре{137}.
В случае собаки на приручение, помимо способности к дрессировке, сыграл еще один момент – способность понимать человеческий язык тела. Брайан Хэар из Гарвардского университета экспериментально проверил способность собак, волков и шимпанзе понимать сигналы, показывая им, в каком из закрытых ящиков лежит еда. Экспериментатор подавал явные знаки: пристально смотрел на нужный ящик, постукивал по нему. В интеллектуальном развитии шимпанзе значительно опережает собаку, но при этом совсем немногие из них сумели принять сигнал: они не обращали особого внимания на манипуляции экспериментатора. Волки также весьма интеллектуальный вид, но они не понимали подсказки. Собаки же, даже щенята, сразу улавливали, что хочет сказать человек{138}. И поскольку эта способность обнаруживается даже у щенят, то, скорее всего, заключил Хэар, она врожденная и такое поведение выработано путем селекции при одомашнивании, хотя, возможно, оно не воспитывалось целенаправленно, а выработалось попутно с послушанием.
Но это все еще не дает ответа на вопрос, чего надеялись достичь люди, принимаясь за приручение волка, ведь вряд ли можно было предвидеть какой-нибудь результат. Специалист по поведению собак Рэй Коппингер из Хэмпшир-колледжа считает, что заслуга людей в приручении волка минимальна: волки сами себя одомашнили. Волки – умелые охотники, но питаются и падалью. По мнению Коппингера, волки приходили к человеческим стоянкам в поисках объедков, и те звери, что научились не бояться людей, оказались в выигрыше.
«Это был естественный отбор, который сделал волк, а не человек, – пишет Коппингер, – теория об одомашнивании собаки человеком слаба тем, что для этого потребовались бы тысячи собак, как у Беляева были тысячи лис». По мнению ученого, человек мог взять щенят у частично прирученных волков, следующих за кочевьем людей, и обнаружить, что их можно обучать{139}.
Охотники-собиратели часто приносят детенышей диких животных в становище, чтобы играть и ухаживать за ними, пока те не станут взрослыми и опасными. Специалист по собакам из Пенсильванского университета Джеймс Серпелл считает этот вариант истории одомашнивания более вероятным, чем появление волков – собирателей объедков. А если волк был одомашнен лишь раз, и для этого была взята группа родственных друг другу особей, то в их поведении, считает Серпелл, могла быть какая-то особенность, облегчающая дрессировку.
Как бы ни возникла связь между человеком и собакой, она оказалась нерушимой. Сибиряки, первыми прибывшие в Северную Америку через исчезнувший континент Берингию, обширную сушу, ушедшую на дно Берингова пролива, взяли с собой и собак. Это неожиданное открытие, потому что до сих пор ученые полагали, что американские индейцы одомашнили себе собак из североамериканских волков. Дженнифер Леонард из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе собрала образцы митохондриальной ДНК из доколумбовых собачьих захоронений Мексики, Перу и Боливии. И увидела, что они совпадают с ДНК серого волка из Старого Света, но не с ДНК американского волка.
ДНК из американских захоронений разбиваются на пять генеалогических кустов, из чего можно заключить, что родоначальниками всей доколумбовой популяции домашних собак стали пришедшие с первыми поселенцами пять неродственных между собой сибирских собак или пять групп, состоящих из родственных друг другу особей{140}. По неизвестным причинам все эти пять линий доколумбовых американских собак вымерли. Судя по всему, индейцы предпочитали собак, завезенных европейцами. Все собачьи породы, выведенные в Новом Свете, например эскимосская лайка, голая мексиканская собака и чесапик бэй ретривер, получены от европейских предков.
