— Не говори ни слова, — тихо произнес Бонд. — Скажи Сьюки, что отъезд откладывается на час. Ждите меня в своем номере.

— Хорошо, — с удивлением ответила Нанни.

Пять минут спустя Бонд уже выехал из Зальцбурга на горную дорогу, миновал старинный замок Аниф, напоминавший английский особняк, застывший посреди пруда, и продолжил свой путь в сторону Халлайна — городка, в котором родился композитор Франц-Ксавьер Грубер, сочинивший рождественский гимн «Тихая ночь, Святая ночь».

Клиника Моцарта находилась в двух километрах от Халлайна, в старинном особняке семнадцатого века, который был скрыт от посторонних глаз густым лесом.

Бонд загнал «Сааб» на придорожную стоянку, погасил фары с мотором, поставил автомобиль на ручник и выскользнул наружу. Спустя мгновение, нырнув под деревянное ограждение, он уже осторожно пробирался между деревьями, пристально вглядываясь в темноту. Бонд понятия не имел, как была организована охрана клиники и сколько человек ему противостояло.

Он достиг опушки леса как раз в тот момент, когда на небе показалась луна. Из окон фасада клиники лился свет, но прилегавшая территория лежала во тьме. Бонд пытался заметить малейшее движение на открытом пространстве, отделявшем его от дома, но все было тихо. На дорожке перед домом стояли четыре автомобиля. И ни души. Бонд осторожно достал пистолет «АСП» и крепко сжал его в правой руке. В левую руку он взял дубинку, встряхнул — и та была готова к использованию. Двигаясь быстро и бесшумно, Бонд направился к дому по газону.

Вокруг дома по-прежнему царила тишина. Добежав до дворика, Бонд замер, пытаясь вспомнить, где находился кабинет директора по отношению к центральному входу. Когда он приезжал договориться о размещении Мэй, он стоял у французского окна и любовался лужайкой и двориком. Французские окна располагались справа, и сквозь их шторы пробивались полоски света.

Бонд приблизился к окнам, и у него екнуло сердце: сквозь шторы доносились голоса. Он прислушался.

— Вы не можете держать меня тут вечно! Втроем!

Бонд узнал голос директора клиники. Нотки истерии пропали, осталась одна мольба.

— Вы уже и так достаточно потрудиться.

— Пока что вы послушно себя вели, — произнес другой голос. — До определенной степени… господин директор. Но мы не можем рисковать, поэтому уедем, когда обезвредим Бонда, а наши люди будут в безопасности. Здесь идеальное место для коротковолнового передатчика, а пациентов ваших никто пальцем не тронет, так что расслабьтесь. Еще сутки, максимум двое — и мы оставим вас в покое.

— Тихая ночь, святая ночь… — насмешливо пропел третий голос, и у Бонда похолодела кровь. Подойдя к окну, он коснулся кончиками пальцев створки окна.

— Надеюсь, вы не… — голос Кирхтума дрогнул от ужаса, который сулил смерть от пыток.

— Герр директор, вы видели наши лица. Значит, вы нас опознаете.

— Я бы никогда в жизни…

— Хватит ныть! Вы должны передать еще одно сообщение, когда Бонд приедет в Париж, после чего… Ну, там видно будет.

Бонд вздрогнул. Он бы никогда не поверил, что услышит этот голос в нынешней ситуации. Глубоко вздохнув, Бонд плавно потянул створку окна, чтобы раскрыть его шире. Затем он подвинул штору, чтобы заглянуть в комнату.

Кирхтум был привязан к старомодному креслу из дерева и кожи, с тремя ножками на колесах. Книжный шкаф позади него был освобожден от книг, а их место занимал мощный радиопередатчик, возле которого сидел широкоплечий мужчина. Второй находился за спиной Кирхтума, а третий стоял перед доктором. Бонду не требовалось разглядывать его лицо, он узнал его по голосу.

Вдохнув через нос, 007 вскинул пистолет и ворвался внутрь. Из разговора он понял, что численность противника в клинике Моцарта — всего трое человек.

Бонд произвел четыре выстрела. Две пули поразили грудную клетку мужчины, стоявшего за спиной Кирхтума. Еще две вошли в спину радиста. Третий резко обернулся, раскрыв рот в изумлении, его рука потянулась к бедру.

— Даже не думай, Куинн! Только дернись — и останешься без ног, понял?

Стив Куинн, римский резидент Секретной службы, застыл, словно каменная статуя с оскалом ненависти на лице. Бонд выдернул из внутреннего кармана его куртки пистолет.

— Мистер, Бонд? Но как… — тихо прохрипел Кирхтум.

— Тебе конец, Джеймс. Что бы ты со мной ни сделал, тебе все равно конец. — Самообладание еще не до конца вернулось к Куинну, но он быстро приходил в себя.

— Пока еще не конец, — улыбнулся Бонд но без триумфа. — Признаюсь, Куинн, ты меня удивил. На кого ты работаешь? На СПЕКТР?

— Нет. — По губам Куинна пробежала тень улыбки. — Только на КГБ. Первое Главное управление, разумеется. И уже очень давно. Даже Табби не в курсе. Вот, сейчас помогаю «Восьмерке», твоим старым врагам из СМЕРШа. В отличие от тебя, Джеймс, мне всегда нравился Моцарт. Я предпочитаю танцевать под хорошую музыку.

— О, сейчас ты у меня сейчас станцуешь. — Лицо Бонда похолодело и стало жестоким, обнажив темную сторону его натуры.

Джеймс Бонд не собирался тратить время на пустые разговоры. Он хорошо понимал, что противник пытается заговорить ему зубы и притупить бдительность. В прошлом Бонд и сам успешно применял этот метод, поэтому от Стива Куинна можно было ожидать чего угодно.

— Лицом к стене, но не близко. Наклонись вперед и руки на стену, — решительно скомандовал Бонд, продолжая держать Куинна на мушке с безопасного расстояния.

Куинн повиновался, после чего Бонд заставил его поставить ноги еще шире, лишив опоры и возможности совершить быстрый выпад. Лишь после этого он приблизился к Стиву Куинну и тщательно его обыскал. На спине за поясом оказался небольшой револьвер «Смит-энд-Вессон Чиф Спешл». К левой икре, с внутренней стороны, был прикреплен маленький австрийский «Штайр» калибра 6,35 мм, а ко внешней стороне правой лодыжки — миниатюрный и острый как бритва выкидной нож.

— Давно не видел таких. — Бонд бросил «Штайр» на стол. — Надеюсь, гранаты в заднице нет? Ты, Куинн, просто ходячий арсенал. Странно, что тебя до сих пор не ограбили террористы.

— На такой случай у меня всегда есть пара тузов в рукаве… — Произнося последнее слово, Стив Куинн рухнул как подкошенный и перекатился вправо, потянувшись к столу за «Штайром».

— Стоять! — рявкнул Бонд, наведя на него «АСП».

Куинн замер с поднятой рукой, словно провинившийся ребенок. Умирать предатель был не готов.

— Лечь на пол, лицом вниз, — приказал Бонд и огляделся, прикидывая, чем бы обездвижить пленника.

Держа противника на прицеле, он боком проскользнул за Кирхтума и левой рукой развязал ремни, которыми тот был привязан к креслу.

— Я сказал: мордой в ковер, сволочь! Ноги раздвинь, руки в стороны, как на распятье.

Кряхтя и ругаясь, Куинн повиновался. Когда последний ремень был расстегнут, доктор с облегчением принялся растирать руки и ноги, пытаясь восстановить кровообращение. На его запястьях остались глубокие следы от кожаных ремней.

— Сидите и не двигайтесь, — прошептал ему Бонд. — Циркуляция сама восстановится.

С ремнями в одной руке, а пистолетом в другой он осторожно приблизился к Куинну, зная, что тот в любой момент может ударить его ногой по запястью.

— Дернешься — и я проделаю в тебе такую большую дырку, что червям понадобится карта. Все ясно?

Куинн неразборчиво хмыкнул, и тогда Бонд резко пнул его по лодыжке носком ботинка с металлической окантовкой. Вскрикнув от боли, Куинн сложил ноги вместе. Не теряя ни секунды, 007 стянул его лодыжки одним из ремней.

— Так, теперь руки за спину, пальцы сцепить!

Чтобы ускорить процесс, Бонд пнул Куинна по правому запястью. Тот, вскрикнув, повиновался.

— Может, это и старомодно, — пробормотал Бонд, связывая его руки вторым ремнем, — но зато ты спокойно полежишь, пока мы не найдем для тебя чего-нибудь понадежнее.

Он обвязал один конец длинного ремня вокруг лодыжек, протянул его вокруг шеи и вновь обвязал им лодыжки. Затянув ремень потуже, Бонд вынудил Куинна подогнуть ноги к спине и откинуть голову назад. Это был старый, проверенный метод. Вздумай пленник брыкаться — задушит сам себя, а если расслабить ноги, то петля на шее затянется еще туже.