Помимо собственно легенд, в материалах-источниках есть много указаний на отдельные, в сущности, реально возможные факты, но они не связаны между собой, нередко противоречат друг другу, часто затуманены легендой. По существу, мы не можем ни принять их, ни с полной уверенностью отвергнуть. Вводить их в основу реальной биографии Фирдоуси мы не можем.

Отметим еще, что они, эти возможные факты, как и легенды в целом, возвеличивают образ поэта, а не принижают его. В комплексе данных о Фирдоуси — реальных, сомнительных, легендарных — нет ничего порочащего благородный образ поэта.

Так или иначе в действительных фактах, в туманном ореоле легенд, а самое главное в бессмертном творении перед нами во всем величии встает чистый, строгий, величественный образ поэта и невольно хочется сказать словами Пушкина:

«Шахнаме» — не единственное произведение Фирдоуси, о котором можно говорить, обозревая литературное наследие поэта. Ему, автору героической эпопеи, приписываются несколько лирических отрывков, не связанных с «Шахнаме». Часть из них с большим или меньшим вероятием может быть признана принадлежащими Фирдоуси, другие — сомнительны, а иные и не могли быть написаны Фирдоуси. С именем поэта связана и большая романтическая поэма «Юсуф и Золейха» — само по себе значительное произведение, но благодаря новейшим исследованиям теперь преобладает мнение, что автор «Шахнаме» не был и не мог быть автором поэмы. Все эти данные и возникающие в связи с ними вопросы интересны и важны, так как исследователю творчества великих поэтов прошлого ценен и интересен любой штрих, при анализе которого полней и глубже раскрывается подлинный образ далекого автора или хотя бы некоторые его черты. Но говорить о литературном наследии Фирдоуси — значит прежде всего говорить о «Шахнаме».

В настоящее время мы располагаем полным (в основном) текстом поэмы в многочисленных рукописях, в литографированных и печатных критических изданиях (не считая рукописных и изданных фрагментов, антологий и переводов поэмы). Одним словом, мы имеем книгу «Шахнаме» — памятник тысячелетней давности, доступный довольно широкому кругу даже европейских читателей.

Эта книга, первая из дошедших до нас больших поэтических книг раннефеодальной литературы иранских народов, — композиционно законченное и гармоничное произведение.

Книга открывается развернутым авторским «Введением», по своему построению совпадающим с аналогичными авторскими введениями эпических поэм классического и послеклассического периода феодальной литературы вплоть до XIX в. Основы этой традиции восходят к сасанидскому периоду истории литератур Ирана, отчасти, конечно, и к мусульманской арабоязычной литературе.

Введение начинается естественным для глубокого Средневековье вступлением — «дибаче», призывом Божьего благословения на начало труда. Дибаче — своего рода поэтическое переложение формулы мусульманского благочестия — «Во имя Аллаха милостивого, милосердного».

За ним следуют небольшие (10—15 бейтов) законченные фрагменты: характерное для автора «Восхваление Разума», а затем связанные между собой поэтические главки «О сотворении мира», «О сотворении человека», солнца, месяца... Традиционные в своей основе, эти фрагменты у Фирдоуси композиционно связаны с основным повествованием, что обычно отсутствует в позднейших, классических поэмах. Дав картину мироздания, Фирдоуси переходит к истории человеческого общества, к истории царей, «владык Ирана», вначале сливающихся с образами мировых владык вообще.

Далее следует глава «Восхваление пророка и его сподвижников» — совершенно обязательная (и в этом смысле — традиционная) для автора-мусульманина. Бросается в глаза ее краткость (всего 63 бейта, включая, по-видимому, интерполированные суннитские бейты, относящиеся к Абубекру, Омару и Осману). Позднейшие авторы после восхваления аллаха обычно давали развернутое и расчлененное описание-хвалу Мухаммеда и его сподвижников. Апофеоз этого описания составляло чудесное вознесение пророка на небо («ми ‘радж») — своего рода образец риторической техники и «религиозного восторга» автора.

Затем следуют интереснейшие фрагменты «Введения», касающиеся истории создания поэмы, источников ее и ряда частных моментов — «О происхождении книги царей», «О поэте Дакики», «О создании поэмы». Эта часть «Введения» также традиционна для всех классических поэм. В ней содержатся указания биографического, исторического характера и т. п.

«Введение» заканчивается, — и здесь тоже традиция, — панегириком султану Махмуду из Газны. Но основному посвящению предшествует тепло написанный фрагмент «В похвалу Абу-Мансуру ибн-Мухаммеду», покровителю поэта в дни начала работы Фирдоуси над «Шахнаме». В самом тексте фрагмента имя восхваляемого не названо, но о нем говорится как о блестящем представителе старой дехканской аристократии, безвестно пропавшем в годы хорасанских междоусобиц и общей смуты конца X в.

С чудесным мастерством, в стиле лучших хвалебных касыд, но в то же время с чувством меры, с достоинством и без подобострастия написано заключительное «Восхваление султана Махмуда». Последний бейт «Введения» прямо связывает его с основным повествованием.

В тексте «Шахнаме» есть указание автора на объем поэмы — 60 ООО бейтов. Нет оснований сомневаться в точности этого указания, традиционного вообще для классической литературы. Но некоторые рукописи содержат значительно большее (до 80 ООО), иные меньшее (до 40 ООО) число бейтов. Следовательно, в тексте «Шахнаме» встречаются как интерполяции, так и купюры. Довольно рано, еще на заре изучения памятника, европейская наука установила и выделила явные интерполяции (например, частое включение фрагментов «Барзу-наме»). Современный условно-критический текст поэмы дается в объеме около 52 ООО бейтов. Дальнейшие работы по критике текста, вероятно, несколько уменьшат и эту цифру, возможно, не на одну тысячу бейтов. Очевидно, поэма в первоначальном виде до нас не дошла: около 10 ООО бейтов утеряно с малой надеждой на восстановление. Но это не нарушило цельности произведения. Трудно указать на явные лакуны или значительные повреждения текста. Другими словами, о «Шахнаме» Фирдоуси можно говорить как о произведении, сохранившемся в течение десяти столетий почти полностью.

Особо, конечно, стоит вопрос об адаптации текста, но здесь огромный объем поэмы служит известной гарантией сохранения подлинного текста в целом.

Вся поэма Фирдоуси построена как история царей, последовательно и преемственно сменявших друг друга на «престоле» Ирана, — от мифического Кеюмарса до исторического последнего сасанида Йездегерда III. По сути дела, это — история Ирана с древнейших, доисторических времен до завоевания Ирана арабами в середине VII в. н. э. В XI в. «Шахнаме» как история персов иногда противопоставлялась хронике Табари как истории арабов[432].

Не только в научно-популярной, но и в специальной литературе говорится о трех частях «Шахнаме»: мифологической, героической и исторической. Такое деление обосновано материалом и по существу правильно. Но формально «Шахнаме» не делится ни на указанные три, ни на какие-либо другие части, а представляет собой единое историческое повествование. Идет ли речь о мифическом Феридуне, легендарном Кей-Хосрове, Искендере-Александре, о действительно исторических сасанидах — Шапуре, Хосрове, Йездегерде и других, для автора и для его современников, а также для многих последующих поколений читателей и слушателей это — прежде всего история.

Основным и формально имеющимся делением «Шахнаме», на первый взгляд, представляется деление на «царствования», естественное для книги, именуемой «книгой царей».