Меж тем, венценосец, утративший дочь,
Искал, уязвленный, как горю помочь.
Семь суток прошло в размышленьях, и вот
На утро восьмое он вестника шлет:
«Коль шаху угодно, прошу я о том,
Чтоб гостем почетным вошел он в мой дом.
Безмерно возвысится Хамаверан,
13240 Коль будет он ликом царя осиян».
Послание было коварства полно:
Царь втайне обдумывал только одно —
Как сбросить ярмо ненавистное с плеч:
И дочь воротить, и владенья сберечь,
Но дочь разгадала злой умысел тот:
«О нет, не на пир венценосец зовет.—
Сказала супругу — Ты в гости к нему
Не езди, совету внемли моему.
Не должно, чтоб пир он в войну обратил,
13250 Коварно тебя в западню захватил.
Все это уловки, чтоб выкрасть меня.
Смотри, берегись злополучного дня».
Но царь не поверил речам Судабе,
Не видел противников равных себе.
К царю побежденной державы на зов
Спешит он с толпою мужей-храбрецов.
Пригоден для празднеств, обширен, богат
Был город Шахе — расцветающий сад
[383].
Там ждал он к себе властелина держав,
13260 Столицу для встречи роскошно убрав.
Как только к Шахе подошел падишах,
Весь город пред славным склонился во прах.
К ногам властелина алмазы летят,
Шафрана и амбры разлит аромат.
Веселые песни со звоном струны,
Как в шелке основа с утком, сплетены.
Завидя гостей именитых вдали,
К ним царь и вельможи навстречу пришли.
До самого входа в престольный чертог
13270 Рассыпаны жемчуг и злато у ног.
И шествуют гости, и с блюд золотых
Дождь амбры и мускуса льется на них.
Сверкающий трон во дворце водружен,
И, весел, восходит владыка на трон.
Семь дней он с бойцами вино распивал.
Семь дней, расцветая душой, пировал.
Правитель державы покорно пред ним
Склонялся, как раб пред владыкой своим,
И велено хамаверанским бойцам
13280 Служить поусердней иранским бойцам.
В беспечности так проводя свои дни,
Опасность и страх позабыли они.
На утро восьмое — пора нападать
(О том сговорилась заранее рать).
И берберы, чтобы к соседям примкнуть,
Как было условлено, двинулись в путь.
Царь мстительный хамаверанской земли,
Довольный, что берберы к сроку пришли,
Знак подал, и гулко кимвал загудел.
13290 О мире и думать никто не хотел.
Захвачены в плен венценосный Кавус,
И пламенный Гив, и воинственный Тус,
Зенге, и Гудерз, и отважный Горгин —
Герои, крушители вражьих дружин.
Сковали цепями мужей-храбрецов,
Лишили величья, земель и венцов.
Что муж прозорливый сказал бы о том?
[384]Как сам ты рассудишь пытливым умом?
Не должно надеяться нам на того,
13300 С кем кровное нас не связует родство —
Хотя и по крови наш родич иной
Нас может предать из корысти одной.
И в счастье и в горе спеши испытать
Того, кого другом хотел бы считать.
Коль ниже величия он твоего,
То зависть, быть может, снедает его.
Увы, этот мир к вероломству влеком,
Колеблем он каждым шальным ветерком.
Схватив властелина иранской земли,
13310 На горькую участь его обрекли.
Там высилась грозная круча; из вод
Восстав, подпирала она небосвод,
Изедом из бездны до туч взнесена,
Увенчана грозной твердыней она.
В ту мрачную крепость был ввержен Кавус,
С ним Гив, и Гудерз, и воинственный Тус.
И прочие витязи так же, как шах,
Томились в темнице, в тяжелых цепях.
И тысяча их охраняла бойцов,
13320 Мечами разящих лихих удальцов.
Царь ставку обрек разоренью, и сам
Венцы и сокровища роздал бойцам.
Рабыни пришли в покрывалах глухих,
С собой паланкин золоченный у них;
Пришли, чтоб царицу с собой унести,
Державный шатер разгромить и смести.
Узнала прислужниц своих Судабе
И царский убор порвала на себе,
В отчаяньи мускус кудрей стала рвать,
13330 Ланит своих розы ногтями терзать.
Вскричала: «Достойные славы мужи
Вовек не одобрят коварства и лжи.
Схватили царя на пиру, не в бою,
Где мог защитить он свободу свою!
Гив храбрый, Гудерз именитый и Тус
Внушили вам страх: заключили союз
Вы с шахом, и что же! Забыли родство,
Ловушкой вы сделали трон для него!»
Прислужниц собаками обозвала,
13340 В печали кровавые слезы лила.
«С супругом,—воскликнула,—не разлучусь,
Хотя бы в могилу был ввергнут Кавус.
Когда над владыкой свершится ваш суд,
Пусть голову мне, неповинной, снесут!»
Услышал об этом отец и, вскипев,
В душе ощущая неистовый гнев,
Послать ее в крепость к супругу велел,
И кровью он плакал, и клял свой удел.
Делила она заточенье царя,
13350 В дни горя ему утешенье даря.
