Года за годами неслышно текли,
1470 Драконовой гибели сроки пришли.
Родился на свет Феридун. Край родной
Пришел озарить он судьбою иной.
Он стать обещал украшеньем мужей,
Взрасти кипарисов стройней и свежей.
Джемшида почила на нем благодать,
Небесный дано ему свет излучать.
Что ливень весной, долгожданным он был,
Как знанье для духа, желанным он был.
Родился при знаменьях добрых: с высот
1480 Ему благосклонность явил небосвод.
В то время корова — краса Бермайе
[94],
Не знавшая равных себе на земле, —
Павлиньей окраски, — явилась на свет:
Особый у каждой шерстинки был цвет.
Толпясь пред коровой, пленяющей взгляд,
О ней мудрецы в изумленьи твердят:
«В преданьях подобного случая нет,
Созданья такого не видывал свет».
Искал венценосец, исчадие зла,
1490 Корову, чья слава по свету прошла.
Преследовал также дракон-властелин
Отца Феридуна, что звался Атбин
[95].
Скитался гонимый в степи, без дорог,
Но пасти драконьей избегнуть не смог.
Примчался; безжалостных стражей отряд,
Когда он пустынею брел наугад.
Увидели, кинулись жертве вдогон,
Был схвачен Атбин и на смерть обречен.
Услышав об этом, разумная мать
1500 Решилась немедля с младенцем бежать.
Скорбя о супруге, ушедшем навек,
Блуждала она. Наконец, Феранек
[96](Так звали ее), изнемогши от мук,
Пришла, обливаясь слезами, на луг.
И видит страдалица там пред собой
Корову, слепящую взор красотой.
К хранителю луга, надежды полна,
Рыдая, тогда обратилась она.
Сказала: «Младенца сокрой моего,
1510 На время прими под защиту его.
У матери взяв, стань малютке отцом,
Волшебной коровы вскорми молоком.
Душою за это расплатится мать,
В заклад тебе жизнь я готова отдать».
И тот, кто корову чудесную пас,
Жене благородной ответил тотчас:
«Готов охранять я младенца, как раб,
Ты лучше найти пестуна не могла б».
Тут мать поднесла незнакомцу дитя
1520 И, дав наставления, скрылась, грустя.
Пастух прозорливый дитя приютил,
Три года его по-отцовски растил.
Меж тем все искал их владыка-дракон,
О дивной корове молвой устрашен.
И вот, изнемогши от страха и мук,
Страдалица-мать прибежала на луг.
Сказала хранителю луга: «Изед
Мне путь указал к избавленью от бед.
Ведь сына лишиться мне — смерти равно.
1530 Решусь я, и будет дитя спасено.
Покину я злого чудовища стан,
Взяв милого сына, уйду в Хиндустан.
Сыщу для него на Эльборзе приют
[97];
Укроюсь от злобы, от вражеских пут».
Мать с сыном, как быстрый гонец на заре,
Как серна, помчалась к высокой горе.
На склоне гранитном громадины той
Жил муж богомольный, отшельник святой.
Беглянка промолвила, слезы струя:
1540 «Отец мой, иранка-изгнанница я.
Благое дитя мне судьбою дано,
Народ свой возглавить ему суждено.
Он срубит зохакову голову с плеч,
Повергнет во прах его пояс и меч,
И канут тяжелые годы во тьму.
Защитою сыну ты будь моему!»
И отрока старец святой приютил,
От бед и печалей его защитил.
Меж тем не дремал обезумевший враг;
1550 Про луг потаенный проведал Зохак.
Туда устремившись, как бешещый слон,
С чудесной коровой расправился он.
И после все стадо злодей сокрушил,
Вокруг все живое он жизни лишил.
К дворцу Феридуна помчался потом,
Но пуст оказался покинутый дом.
И в гневе бессильном он стены поджег,
Во прах он поверг опустевший чертог.
