— Хм, сложная задача нам досталась, не правда ли? Только вот я не собираюсь копаться здесь ради какого-то там оружия. Меня интересуют документы, а точнее, те материалы, с которыми ему нужно работать постоянно.

— Здесь, мистер Доулиш, вы ничего такого не найдете, — с уверенностью в голосе ответил я.

Не обращая внимания на мои слова, Доулиш прошел во вторую комнату.

— Заметь, что на кровати нет постельного белья. Даже подушек нет! — многозначительно подметил он.

В ответ на это я не говоря ни слова открыл для него платяной шкаф, битком набитый совершенно новенькими, еще в заводской упаковке постельными принадлежностями.

— М-да… и довольно отменного качества… — промямлил Доулиш, ибо другого ему не оставалось.

— Так точно, сэр! — по-сержантски гаркнул я.

Затем Доулиш залез в кухонные шкафчики и с завидной методичностью перечислил все, что в них находилось.

— Та-ак! Дюжина консервных банок с мясом, дюжина консервных банок с зеленым горошком, дюжина бутылок с пивом и дюжина коробок с рисовым пудингом. Да, еще пачка свечей, причем нетронутых, и дюжина коробков со спичками.

Закрыв створки шкафчиков, он потянул на себя ящик кухонного буфета. С минуту мы вместе внимательно разглядывали целую кучу ножей и вилок самой различной формы и величины. Все они тоже были совершенно новые и ни разу не бывшие в употреблении. Доулиш раздраженно задвинул ящик назад, не проронив при этом ни слова.

— Здесь нет ни консьержки, ни владелицы дома, ни сторожа… Никого нет! — сказал я.

— Это видно по всему. Но я могу дать голову на отсечение, что квартирная плата вносится регулярно, без каких-либо задержек. Это наверняка делается нанятым для этого поверенным в делах, который и в глаза не видел своего клиента, — процедил Доулиш и, выдержав небольшую паузу, добавил: — Так что, нет никаких бумаг?

— Нет. Лишь дешевенький блокнот, несколько конвертов с марками да почтовые открытки с видами Лондона. Все это, конечно, может служить средствами для кодирования… — начал я, но взглянув на нахмуренную физиономию Доулиша, осекся, только буркнул: — Впрочем, нет, никаких бумаг в этом смысле…

— Я очень надеюсь в скором времени повидаться с вашим другом, Шемпионом, — произнес Доулиш. — Дюжина консервных банок с мясом, три дюжины кусков туалетного мыла — это уже кое-что для анализа по Фрейду! Не так ли?

Я намеренно оставил без ответа его выражение «ваш друг» и безучастно сказал:

— Вы совершенно правы, сэр! В этом что-то есть.

Определенно что-то есть!

— Однако, я вижу, что лично тебя во всем этом деле ничего не удивляет, — произнес Доулиш с завидной долей сарказма.

— За исключением одного — паранойи. Это своего рода профессиональное помешательство, возникающее у человека, которому приходится довольно долгое время работать в таких областях, как это было, например, у Шемпиона. — Доулиш слушал меня и сосредоточенно следил за каждым мускулом на моем лице. — Это чем-то сродни экземе у кожевников или силикозу у горняков. Тебя все время куда-то тянет… тянет туда, где бы ты мог укрыться, спрятаться… И от этой навязчивой идеи уже никогда не избавиться.

Немного потоптавшись на месте, Доулиш снова вернулся в первую комнату. Блентайер и его напарник вовремя ретировались, чтобы не попадаться на глаза начальству. С видом заправского медвежатника мистер Доулиш принялся перерывать комод с самого нижнего ящика, как если бы он вообще не собирался задвигать их на место. Но и здесь кроме новеньких рубашек в целлофановых пакетах, обычных галстуков, свитеров и черных хлопчатобумажных носков ему ничего найти не удалось. Разочарованный этим обстоятельством, он недовольно произнес:

— Стало быть, из всего тобою сказанного я могу заключить, что и у тебя самого имеется маленькая норка, подобная этой, на случай, если вдруг крыша поедет? Я не прав?

Что и говорить, даже после этих долгих лет совместной работы в департаменте Доулиш не переставал убеждать, что от его шуточек всегда попахивает порохом!

— Никак нет, сэр! Хотя, исходя из нового, более высокого уровня жалованья, я полагаю, что мог бы себе позволить… Но не в центре Лондона, разумеется…

Мистер Доулиш что-то пробурчал себе под нос и полез в платяной шкаф. Там висели два темных костюма, твидовый жакет, блейзер и трое брюк. Он откинул полу блейзера, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь в его внутреннем кармане. Фирменного знака на нем не оказалось. Раздраженно отбросив полу обратно, он прямо-таки сорвал с плечиков твидовый жакет и с размаху швырнул его на кровать.

— А как насчет этого?

— Э-э… с высоким вырезом, слегка приталенный, однобортный, на трех пуговицах, из плотного шевиота. Сшит у Остина Рида, Гектора Пова или же у какого-то дорогого портного, выпускающего товар небольшими партиями. Иными словами, он не был сшит на заказ. Ко всему прочему, почти неношеный. Я думаю, ему года два-три, не больше, — отрапортовал я.

— Я не о том… Прощупай-ка его повнимательнее! — с еще большим раздражением в голосе выпалил Доулиш.

— Прощупать?!

— Ну ты же лучше разбираешься в такого рода вещах, чем я… — ответил он. Гений этого человека как раз и состоял в том, чтобы никогда не браться за то, в чем он ничего не смыслит, но всегда иметь при себе раба-исполнителя, который мог бы за него это дело одолеть.

Доулиш достал из кармана перочинный ножичек с ручкой из слоновой кости, которым он, вероятно, чистил свою курительную трубку, и, вытащив острое лезвие, протянул его мне. Делать было нечего. Расстелив жакет на кровати, я принялся аккуратно отпарывать на нем подкладку. Но каких-либо товарных знаков на ней нам найти так и не удалось. Отсутствовали даже производственные цифровые коды. Мне пришлось подпороть и приклад, но и там ничего такого не оказалось.

— И подплечники пороть будем?

— Да, да! И их давай! — без тени сомнения произнес Доулиш. Его глаза внимательно следили за каждым моим движением.

— Ни-че-го! — отрапортовал я и тут же поинтересовался: — Сэр, а может, стоит поработать с брюками?

— Нет, не надо. Посмотри-ка лучше остальные пиджаки! — столь же уверенно ответил он.

Я слегка улыбнулся. Это отнюдь не была его какая-то зацикленность, тупое упрямство или что-то в этом роде. Это был стиль его жизни. Он действовал так, как если бы прямо сейчас сам министр спрашивал его: «А вы проверили всю одежду?», а он тут же отвечал: «Да, абсолютно всю!». А не какой-то там один жакет, да еще выбранный наобум.

Точно таким же образом я распотрошил все остальные пиджаки. И что удивительно, мистер Доулиш оказался прав в своих ожиданиях… поскольку привык считать себя таковым. Под правым подплечником одного из темных костюмов я обнаружил небольшую пачку денег — всего четырнадцать банкнот. Здесь были и американские доллары, и немецкие марки, и английские фунты. Всего на общую сумму где-то в двенадцать тысяч долларов, если считать по текущему обменному курсу.

В этом костюме оказалась и другая находка. В левом подплечнике мы нашли документ, за которым Доулиш, собственно, и охотился. Это было письмо, подписанное полномочным представителем посольства Объединенной Арабской Республики в Лондоне. Из его содержания следовало, что Стив Шемпион как натурализованный гражданин ОАР имеет дипломатический статус и является действительным членом дипломатического корпуса страны.

Мистер Доулиш внимательно перечитал его еще раз и передал это письмо мне.

— Ну, а что ты думаешь по этому поводу? — с победным видом спросил он.

Сказать по правде, в этот самый момент я был совершенно уверен, что он спрашивает меня лишь для того, чтобы самому убедиться в том, что этот документ — просто-напросто фальшивка. Впрочем, когда имеешь дело с таким человеком, как этот Доулиш, никогда не следует быть совершенно уверенным в чем-либо. Поэтому я ответил уклончиво:

— Шемпион никогда не числился в списках дипломатических работников, аккредитованных в Лондоне. Это единственный факт, за который я мог бы поручиться…