— Я не знаю, что сейчас модно в Лондоне, — я не стал добавлять, что если бы знал, то «взял бы на заметку» и не стал употреблять этот напиток. — Но я с удовольствием выпил бы пива.

— Значит, два пива и «Ундерберг» с содовой для полковника, — махнул рукой одному из официантов Эрколь.

— Принесите нам к бассейну, — добавил Шлегель. Он ткнул в меня пальцем. — А ты, пошли со мной, поплаваем.

— У меня нет с собой плавок, — возразил я.

— Человек, который там ремонтирует фильтр, все тебе покажет, — горячо поддержал Шлегеля Эрколь. — Есть и плавки всех размеров, и масса полотенец.

Я все еще колебался.

— Бассейн с подогретой водой, — настаивал Шлегель.

Я понял, что он выбрал бассейн как самое подходящее место для того, чтобы мы могли спокойно и без помех поговорить.

Прибыли наши напитки. Шлегель переоделся в нейлоновые плавки с расцветкой под шкуру леопарда. Он рассчитал все так, что его сальто с разбега с небольшого трамплина в воду в точности совпало во времени с моим появлением из раздевалки, я при этом выступал в курьезном розовом костюме размера на два больше, чем надо.

Казалось, забыв обо всем на свете, Шлегель весь отдался процессу плавания. Точно так же он в большинстве случаев безраздельно посвящал всего себя тому, чем занимался в данный момент. Для меня же бассейн просто предоставлял возможность размять руки и ноги, а мысли мои крутились вокруг Шемпиона и его дел. Но наконец даже Шлегель утомился и вылез из воды. Я пересек бассейн и добрался, барахтаясь, до того места бортика, где он расположился. Я поплескался еще немного в теплой приятной воде, слегка подгребая руками, а он приложился к своему стакану.

— Как я давно не плавал. — Меня даже охватило чувство приятной расслабленности.

— О-о-о, теперь это называется «плавать»? — высказался Шлегель в своем духе. — А я было подумал, что ты отрабатывал способ утонуть в горизонтальном положении.

— Еще мне не хватало уроков плавания… — Я был не в том настроении, чтобы позволить Шлегелю оттачивать на мне свое остроумие. — Ну так что?

Шлегель взял с бортика пачку сигар «шерут» с обрезанными концами, которые он заранее положил на краю бассейна. Он выбрал из пачки одну, чиркнул спичкой, медленно прикурил. Затем швырнул погасшую спичку в кусты.

Эрколь посадил быстрорастущий бамбук, но он не вытянулся еще в высоту настолько, чтобы скрыть маленькое деревенское кладбище с семейными надгробными памятниками, выцветшими фотографиями и засохшими цветами. Среди могил бродила маленькая девочка, она собирала в жестянку цветы и напевала про себя.

Была только еще середина дня, полдень, но в долине уже собирался туман. Из-за этого ландшафт казался каким-то размытым, лишенным красок и объема, совсем как декорации в театре на заднем плане.

— Кучевые грозовые облака. Это на всю неделю, — пророчески изрек Шлегель. Он втянул в себя воздух — у него на такие вещи был нюх, как у настоящего авиатора, — оглядел по очереди облака на небе.

Я ждал.

И Шлегель перешел к делу.

— Завтра вечером в Марсель из Александрии приходит панамское грузовое судно. Швартовка назначена на причале для опасных грузов. Там его уже ждут пять грузовиков с прицепами, чтобы принять содержимое трюмов. Эти грузовики принадлежат компании Тикс, то есть, другими словами, машины Шемпиона… — Он затянулся сигарой. — Слышал что-нибудь об этом?

— Нет, — ответил я. — Но если вас что-либо беспокоит, примите меры, и полиция в порту перевернет все вверх дном.

Он покачал головой.

— О-хо-хо, в том-то и дело! Дипломатический груз. Предназначается для посольства в Бонне. Все будет опечатано. Если вскрыть, то надо обнаружить что-нибудь эдакое, типа Гитлера в его бункере, а иначе не сносить головы. Этот груз имеет такое же прикрытие, как дипломатическая почта.

Я пересказал Шлегелю свои беседы с Сержем Френкелем и Клодом.

— И ты сейчас хочешь мне поведать, что Шемпион собирается запихать в эти грузовики атомную бомбу, — Шлегель смотрел на меня с откровенной насмешкой.

— Я только докладываю вам, что рассказал Френкель, — ответил я. — А мы знаем, по какому маршруту будут двигаться грузовики?

— Не капай мне на мозги! Тоже умник выискался! — гаркнул Шлегель. — Мы уже проверяем все возможные объекты вдоль дорог. Включая аэродромы, где складировано ядерное оружие, — немного успокоившись добавил он. — Но Шемпион охотится не за атомной бомбой, здесь что-то другое!

— Откуда у вас такая уверенность?

— Ох! Если бы ты когда-нибудь видел вблизи ядерное устройство, ты бы знал как, откуда и почему. Это бомбы больших калибров, они перевозятся на специальных машинах с грузовыми платформами, укрытых свинцовыми пластинами, на каждом шагу люди в защитной одежде… Даже, допустим, Шемпиону удастся заполучить одну такую штуковину, что он будет делать?! Рванет с ней по шоссе на грузовике с прицепом?!

— При этом угрожая ее взорвать, — вылез я со своим предположением.

— Ты принял чрезмерно опасную дозу Сержа Френкеля и его идей, — обреченно вздохнул Шлегель. — Да откуда нам знать, может, он вообще на стороне Шемпиона в этой игре.

— Френкель — еврей, — запротестовал я.

— Не надо мне петь сентиментальных еврейских песенок, я забыл свою скрипку в других брюках. Ну, ладно, допустим. Но как они смогут перевезти ее?

— Угнать бомбардировщик с ядерными боеприпасами.

Он уставился на меня не мигая.

— Итак, ты намерен заставить меня всерьез поверить в эту идею, так я понял? — Он с силой ударил пяткой по воде, и на меня обрушился фонтан брызг.

— Это единственное объяснение, которое у меня есть, — сказал я, вытирая капли воды с лица.

— Бомбардировщики с ядерными бомбами охраняются, как… — не в силах найти подходящего сравнения, Шлегель затряс головой. — Я сделаю все необходимое, приму меры, — пообещал он. — Предупредить и, следовательно, заставить держаться настороже людей, которым поручено охранять ядерное оружие, не составит особого труда.

— Мне знакомо это чувство, — согласился я.

Шлегель кивнул.

— Приезжай в город в воскресенье утром, когда Шемпион отправится к обедне. Встретимся в порту, на яхте Эрколя, «Джульетта» называется. Договорились?

— Постараюсь.

— Будем надеяться, что к тому времени дымовая завеса приподнимется, — подвел итог Шлегель. Он завернул свои солнцезащитные очки и сигары в полотенце, а сверток протянул мне. — Заберешь мои вещи с собой? Ты ведь пойдешь обратно к раздевалке по берегу, а я поплыву. — Шлегель отдавал распоряжение в американском стиле, как бы вежливо расспрашивая об определенных аспектах душевной болезни.

Я ничего ему не ответил и не взял его полотенце.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Я хочу видеть отчеты, рапорты Мэлоди Пейдж, ее контакты, вообще все наши материалы за месяц, предшествующий ее гибели. Я сам хочу их просмотреть.

— Зачем? Конечно, ты их получишь, но зачем они тебе?

— Убийство девушки — единственный поспешный и необдуманный шаг Шемпиона, и совершенно не в его духе, ко всему прочему. Почему-то у него сдали нервы, что-то заставило его решиться на этот поступок! И это «что-то» может быть как раз то, что обнаружила Мэлоди.

Шлегель кивнул.

— Еще что-нибудь?

— Выясните, что сможете, о малышке Топаз.

— О’кей, — он всунул полотенце мне в руку и нырнул, на поверхности воды осталась лишь легкая рябь. Он плыл под водой, едва поворачивая голову, чтобы глотнуть воздуха. Я завидовал ему. Завидовал не только его умению плавать легко и наслаждаясь, как акула, но также его постоянной «стартовой» готовности нажимать на кнопки, приводить в движение, принимать меры и бросаться в глубокий омут жизни уверенно и решительно, в то время как люди, подобные мне, тонули в нерешительности, воображаемых привязанностях и боязни. И если Шемпион был вчерашним шпионом, то Шлегель — завтрашним. И не могу сказать, что я с нетерпением ожидал наступления такого вот завтрашнего дня.

Когда я наконец зашагал в обход бассейна, все еще погруженный в свои мысли, Шлегель уже взял чистое полотенце с вешалки и исчез в кабине для переодевания. Я не торопился. Солнце совершало свой дневной путь за верхушками холмов, и ландшафт менялся, становясь розовато-лиловым. Где-то высоко в стратосфере реактивный лайнер поймал отблеск солнечного луча и оставил за собой полоску следа как чистое золото. А девчушка на кладбище все еще напевала песенку.