Мысль о том, что она может потерять Эдварда навсегда, преследовала Мадж все время, пока обитатели дома готовились переехать из Блэчингли в замок Торнбери. Ее страхи многократно усилились, когда она услышала, что Чарльз Найветт с ними не едет – он оставляет службу у герцога.

– Почему? – спросила Мадж у горничной, сообщившей ей эту новость.

– Он все еще злится, что герцог прибрал к рукам имущество его сестры, – ответила та шепотом. – Точно вам говорю. Зачем его светлости понадобились ее юбки и тому подобное? Вот что я хотела бы знать.

– Но это было более двух лет назад, – возразила Мадж.

Однако каковы бы ни были причины, увольнение Найветта вызывало тревогу. Этот человек слишком много знал. Образ покидающей тонущий корабль крысы возник у нее в голове, и отмахнуться от него не удавалось.

Мадж старалась сосредоточиться на своих обязанностях, сделать вид, будто все в порядке, но бессонные ночи и постоянное нервное напряжение взяли свое. Она уронила кувшин, разбив его вдребезги и залив водой вышитые подушки, на которых сидели остальные фрейлины, а острый осколок порезал одной из них руку. Герцогиня, в другое время эталон невозмутимости, на этот раз вышла из себя.

– Вероятно, госпожа Геддингс, – сказала она холодным тоном, – вы хотели бы навестить своих родных в Пенсхерсте, вместо того чтобы ехать в Торнбери. Похоже, вы переутомились в последнее время. Отпуск пойдет вам на пользу.

Это не было советом. Герцогиня желала избавиться от Мадж.

– Миледи, я…

Герцогиня подняла руку, требуя молчания.

– У вас есть богатая одежда, драгоценности и жалованье. Мой муж хорошо обеспечил вас и вашу… мать.

Стоит ли расценивать этот отпуск как бессрочный? Мадж пугала эта мысль, но она понимала, что в сложившейся ситуации задать такой вопрос было бы ошибкой. Сделав реверанс, она попятилась из комнаты.

Вся тяжесть решения герцогини обрушилась на нее лишь тогда, когда Мадж, оказавшись в своих комнатах, начала собирать свои вещи. Тогда женщина опустилась на пол посреди комнаты и рыдала до тех пор, пока не выплакала все слезы. Никогда еще она не переживала такого смятения. Она то испытывала облегчение оттого, что сможет уехать, то, в следующую минуту, мучительно желала оставаться ближе к Эдварду, как будто, если бы она находилась рядом с ним, могла каким-то образом оградить его от безрассудных поступков.

Рано утром следующего дня Мадж закончила паковать вещи и вынула деньги и драгоценности из тайника под доской пола. Она распорядилась, чтобы ее дорожные сундуки и ящики были отправлены к ее матери в поместье Пенсхерст. Затем, взяв с собой лишь самое необходимое для двухдневной поездки, Мадж направилась в конюшню.

Она намеревалась отдать приказ, чтобы седлали Гуди, и нанять двух оруженосцев Эдварда для сопровождения. Женщине было небезопасно путешествовать по дорогам Англии без охраны. Однако, опередив ее, здесь уже был Чарльз Найветт, седлая собственного коня. Он знал, что она лишилась своей должности.

– У меня есть дела в Пенсхерсте, – сказал он Мадж. – Я могу взять вас с собой.

Мадж приняла его предложение. У Найветта были собственные слуги, которые могли обеспечить безопасность в дороге, и не воспользоваться возможностью поехать в их сопровождении было бы глупо. У нее было лишь одно условие.

– В пути я не желаю говорить о герцоге. Или о герцогине.

Найветту, похоже, это показалось забавным, но он согласился.

Уже через четверть часа они покинули Блэчингли. Приняв решение, Мадж горделиво восседала верхом и ни разу не оглянулась назад.

Вернувшись после очередного вечера, во время которого состоялось застолье и маскарад, леди Анна застала в своих покоях в Гринвиче ожидавшую ее Мадж Геддингс. Выглядела она дурно. Щеки Мадж, обычно всегда румяные, а теперь мертвенно-бледные, утратили привычную пухлость.

Хотя Анна и предлагала Мадж приезжать к ней в любое время, если той понадобится помощь, она не ожидала, что ее подруга и вправду без предупреждения появится при дворе. По последним слухам, дошедшим до Анны около двух месяцев тому назад, Мадж жила со своей матерью в Пенсхерсте, где также находилась и ее дочь.

Заметив, что Мадж недавно плакала, Анна прошла к солидному дубовому буфету и достала оттуда графин с вином и два кубка.

По тому, что Мадж сразу выпила так много вина одним глотком, Анна догадалась, что та пытается набраться храбрости перед предстоящим трудным разговором. Это не предвещало ничего хорошего. Удобно устроившись в кресле и сбросив с усталых ног туфли, в которых она танцевала, Анна стала ждать, когда ее подруга будет готова посвятить ее в свои переживания.

В отличие от замка в Виндзоре и дворца в Элтэме, где были отдельные бальные залы, Гринвич не мог похвастаться подобной роскошью, но король решил эту проблему, приказав вынести всю мебель из большого зала для приемов. Анна до сих пор считалась одной из самых искусных танцовщиц при дворе, но теперь уже не могла исполнять без устали павану за паваной.

Через пару минут Мадж отставила свой кубок с вином. Она сидела у окна на сундуке с плоской крышкой, подтянув колени к груди и крепко обхватив их руками.

– Что вас тревожит? – спросила Анна ласково, подавшись вперед.

Мадж открыла рот, но не произнесла ни звука. Боясь, что она снова разрыдается, Анна, быстро подойдя к ней, заключила ее в объятия, чтобы утешить. Мадж пересела, поджав под себя ноги, и Анна последовала ее примеру, садясь лицом к Мадж на устланном подушками сундуке.

Шмыгнув носом еще раз, Мадж выдавила из себя жалкую улыбку.

– Я не знала, куда пойти, – прошептала она. – Я так боялась.

– Эдварда? – спросила ее Анна.

Может, ее брат возражал против переезда Мадж в Пенсхерст?

– За Эдварда. Я боюсь за его жизнь.

Анна крепко взяла Мадж за плечи и пристально взглянула ей в глаза. Она чувствовала, как та дрожит в ее руках.

– Что случилось?

– Вы знаете, что Чарльз Найветт оставил службу у герцога? – спросила Мадж.

Анна кивнула, и Мадж продолжила:

– У него больше нет дел ни в Пенсхерсте, ни в других имениях герцога, но я видела его там всего три дня назад. Он разговаривал с сэром Робертом Гилбертом и еще одним человеком, в котором я узнала слугу кардинала Уолси. Я видела его при кардинале в Долине золотой парчи.

От одного лишь упоминания имени Уолси у Анны стало тревожно на душе, но степень обеспокоенности Мадж поставила ее в тупик. Могло быть множество причин, по которым ее кузен Чарльз посетил Пенсхерст, а Гилберт служит у ее брата канцлером.

– Почему вас так это взволновало, Мадж?

– Потому что мастер Найветт знает слишком много о делах герцога, а сэр Роберт – еще больше.

– Они оба долгие годы служили нашей семье и пользовались доверием герцога. Нет ничего удивительного в том, что они…

– Вы не понимаете! – встревоженно воскликнула Мадж.

Анна опустила руки на колени, но продолжала внимательно смотреть Мадж в глаза.

– Ну, так расскажите мне!

– Я пыталась привести свои мысли в порядок, – начала Мадж. – Мне не известно о том, что сэр Роберт имеет против герцога, но Найветт затаил обиду на Эдварда за то, что тот отказался выдать ему вещи его сестры после ее смерти. Там есть что-то еще, но я не знаю что, только то, что Найветт не очень радовался своей отставке с поста землемера герцога.

– Эдвард уволил его?

– Неизвестно, но, как бы там ни было, Найветт остался без средств к существованию. Что, если он продает кардиналу информацию?

– Даже если и так, Мадж, это еще не значит, что он может причинить Эдварду какой-либо вред. Каждый, кто желает карьерного роста, шпионит за всеми остальными. Ничто не остается тайным при дворе Тюдоров.

Голубые глаза Мадж снова наполнились слезами.

– Ах, Анна, если правда выплывет наружу, ваш брат будет обречен.