На лице короля Генриха отразились смешанные чувства – изумление и раздражение. Он не любил, когда нарушали его планы. Вчера вечером, когда Уилл вернулся в монаршую спальню один, король был огорчен, но не рассержен. Появление герцога в покоях его сестры было достаточно весомым оправданием для Уилла, не сумевшего привести с собой леди Анну. Ему удалось избежать упоминания о том, что она отказалась от чести стать любовницей короля. Также он умолчал и о ее беременности.

Король выразил согласие немного подождать, прежде чем снова попытать счастья, но теперь выясняется, что ее увезли. Уилл сам с трудом смог поверить в это, а также в то, какой сильный отклик вызвало в его душе это известие. Его симпатия к леди Анне была значительно больше его вожделения. И, несмотря на все его шуточки, иногда, безусловно, непристойные, он прекрасно понимал, что со всеми, исключая мужа, Анна не позволяла себе ничего, кроме разговоров и смеха. При дворе все предаются безобидному флирту, это было в порядке вещей.

– Я и подумать не мог, что герцог Букингем исполнит свою угрозу, – сказал Комптон, отчасти самому себе.

С опозданием Уилл припомнил, что не сообщил королю подробностей визита герцога в покои леди Анны. Глаза его величества превратились в узкие щелки.

– Какое отношение имеет герцог Букингем к отъезду своей сестры?

Деваться было некуда, и Уилл выложил все детали, которые опустил, рассказывая о случившемся в первый раз, включая заносчивое заявление герцога, будто Тюдор недостоин любовницы из рода Стаффордов. В глубине души Комптон был рад этому. Он провел ночь в тяжелых раздумьях, посмеет ли герцог расправиться с леди Анной или будет подстрекать к этому Джорджа Гастингса. Мужчина имеет право избить свою жену за гораздо меньший проступок, чем подозрение в измене. Мысль о синяках на нежной коже леди Анны заставляла сердце Комптона обливаться кровью.

– Приведи ко мне герцога Букингема! – крикнул король одному из своих подручных.

Когда он вновь обернулся к Уиллу, его лицо было покрыто красными пятнами, что являлось верным признаком распаляющейся в нем ярости.

– Как он смел увезти фрейлину королевы без разрешения ее величества?

Уилл начал говорить, но тут же замолчал. Когда король находился в таком состоянии, лучше было ему не перечить. Но Генрих знал его давно и видел насквозь.

– Выкладывай, что там у тебя, Уилл. Тебе ничего за это не будет.

– Я тут подумал, что он, возможно, его получил. Я имею в виду, разрешение королевы. Дело в том, что это жена лорда Фитцуолтера, сестра Букингема и леди Анны, сообщила о своих подозрениях брату. А леди Элизабет – одна из фавориток королевы Екатерины. Не исключено, что она нашептала обо всем случившемся ее величеству. Королева, возможно, была рада возможности избавиться от соперницы при дворе.

– Екатерина монархиня, ее положение незыблемо.

– Кто может знать, о чем думает женщина, особенно когда она беременна?

При этом недвусмысленном напоминании о причине, по которой король избегал постели своей жены и искал утех в чужих объятиях, Генриха охватила задумчивость. В свои восемнадцать лет его величество имел мало опыта общения с женским полом благодаря чрезмерной опеке своего отца. Он, похоже, растерялся, подумав о ревности жены, тем более что был не склонен признавать свои поступки неблаговидными.

– Мне кажется, ваше величество, – сказал Уилл, чтобы отвлечь короля от его мыслей, – во всем, что произошло вчера вечером, следует винить жену лорда Фитцуолтера. Если бы она не настроила своего брата против сестры, леди Анна и сейчас была бы в Гринвиче.

– Значит, леди Фитцуолтер нужно удалить от двора, – решил король, – и ее мужа вместе с ней.

Появление Букингема укрепило Генриха в его решении. Герцог буквально излучал высокомерие. Он едва поклонился королю, словно считая его себе ровней.

Король Генрих накинулся на своего высокородного подданного с яростным ревом:

– Как вы смели помешать моим утехам?

– Каждый имеет право заботиться о членах своего семейства! – заорал в ответ Букингем. – И уж тем более герцог!

– Я буду решать, кому оставаться при дворе, а кому нет, а не вы. Или вы забыли, кто здесь король?

Положение было опасным. Букингем смотрел на Генриха так, будто сейчас накинется на своего суверена и изобьет его до полусмерти. По меньшей мере Уилл ожидал от него потока настолько крамольных заявлений, что после этого ему будет одна дорога – в Тауэр.

Букингему с трудом удалось совладать со своей яростью.

– Разве я не глава своего семейства, ваше величество? Разве не моя обязанность, более того, мой долг, взыскивать со своих подопечных, так же как ваше величество карает нарушителей закона во всем Английском королевстве?

– Ваша сестра находится не под вашим покровительством, а под опекой своего мужа. Я сам был свидетелем на их свадьбе.

Уилл подумал, что благоразумный человек поостерегся бы, заметив выражение его глаз, и еще больше насторожился бы от такого умиротворяющего тона. Букингем не был благоразумным, он не желал признать, что превысил свои полномочия.

– Джордж Гастингс обращается ко мне за советами, – сказал он.

Смотреть сверху вниз на короля ему не позволял лишь недостаточно высокий рост.

– Он согласился со мной, что его жене полезно поразмыслить над своим поведением вдали от двора.

– Пошлите за леди Анной, – распорядился король. – Я хочу, чтобы она была здесь, при дворе.

Букингем не сдержал самодовольной ухмылки.

– Могу ли я посоветовать вашему величеству сперва спросить королеву, примет ли она мою сестру назад к себе в свиту, прежде чем я отправлюсь за ней?

– Ее величество нуждается в услугах леди Анны, – ответил ему король, – поскольку леди Элизабет не сможет ей их оказывать.

Герцог побагровел.

– Ваше величество, я вынужден протестовать. Моя старшая сестра не заслужила ссылку.

– Разве нет? Она вмешалась в то, что ее не касалось. Она должна уехать. Я не потерплю ее присутствия.

– Вы говорили об этом с королевой? – потребовал ответа Букингем.

Уилл вздрогнул. Ему стало почти жаль герцога. Этого нельзя было говорить.

– Королева будет делать то, что прикажу я! – взревел король Генрих. – Так же, как и вы, милорд, если желаете и дальше оставаться при дворе.

Раздражение и уязвленная гордыня подвигли герцога произнести необдуманные слова:

– Я не желаю оставаться там, где не ценят ни моей мудрости, ни моего опыта!

– Тогда уезжайте. И не возвращайтесь, пока я не призову вас.

Букингем вышел из приемной короля, пятясь, как того требовал протокол, и стражники тихо затворили за ним дверь, как только он переступил порог.

Король Генрих, как ни странно, выглядел довольным. Он потянулся за кубком вина.

– Какое-то время обойдемся и без лорда Букингема.

Но улыбка сошла с его лица, когда он в тот же день поговорил с королевой. Когда ее величество узнала, что ее собираются лишить общества леди Фитцуолтер, она стала возражать, используя такие крепкие выражения, которых от этой утонченной дамы никто раньше не слышал. Поняв, что ее супруг непреклонен, Екатерина залилась слезами. Но и это ей не помогло: король не любил подобных сцен и в ярости покинул ее покои.

– Пойдем, поиграем в теннис, – бросил он Уиллу, ожидавшему его в приемном зале королевы.

Королю понадобился час, чтобы улеглось его негодование. Но, успокоившись, он стал мастерски обыгрывать Уилла в каждом матче. Оба взмокли от пота.

– Вы призовете леди Анну назад? – спросил Уилл, набравшись смелости.

Подумав немного, король отрицательно покачал головой.

– Лучше избавиться от присутствия Стаффордов в свите королевы. Я назначу жену Тома Болейна, Бэсс, на одно из освободившихся мест. Она внучка герцога. И я проявлю великодушие, позволив королеве выбрать вторую фрейлину.

Уиллу очень хотелось возразить, но он знал, что лучше этого не делать. Если король принял решение, он от него не отступится.