— Его вид демонстрировал угрозу.

— Замахивался? Держал в руках холодное оружие или огнестрельное?

— Он незаметно подкрался, и я видела: он замыслил что-то опасное для моей жизни.

— А вы сразу бросились бежать?

— Нет, я сначала сбила его с ног мешком с мусором. Таким большим, черным, в которых перевозят… — она вовремя замолчала.

— То есть вы первая предприняли против него насильственные действия?

— Я упредила его насильственные действия.

Ковалев уже потерял к ее рассказу всякий интерес.

— Знаете, гражданка, я могу вам посоветовать только одно: вызвать кого-то из знакомых мужчин, чтобы проводили вас до дома. А то если заявится этот опасный тип, мне придется вас задержать до выяснения обстоятельств.

— Но я ведь не просто так сбила его мешком! Он действительно был опасен.

— Пока не вижу никаких причин сообщать в ваше отделение милиции о нападении на вас. Потому что первой напали вы. А человек был безоружен.

— Этого я не знаю, — хмуро ответила Людмила.

Ковалев козырнул и отправился к толпе цыган, которые принялись располагаться в углу зала.

Людмила подумала, кому позвонить. Может, второму мужу? Он бывший офицер. Если у него сохранилось понятие о чести офицера, должен прийти на выручку женщине, даже если они расстались три года назад.

За эти три года в жизни второго мужа кое-что изменилось. Когда он поднял трубку, она услышала детский плач и взволнованный женский голос:

— Это из «Неотложки»?

Людмила отключила телефон.

Стрелки часов уже приближались к половине второго. Вряд ли кто-нибудь ее поджидает. В это время нормальные люди давно спят. Тем более, если тот тип знает ее адрес и сразу рванул туда, то смог убедиться: она домой не вернулась. А как же Светочка? Людмила даже вздрогнула от мысли, что за эти полчаса ни разу не подумала о дочери.

Дочка не сразу подняла трубку.

— Ты что, еще не дома? — сонно спросила она. — А я думала, ты давно вернулась.

— У нас все спокойно? — спросила Людмила.

— Не совсем, — ворчливо ответила Светочка.

— А что? — заполошно спросила мать.

— Ты меня будишь каждый час.

— Никому двери не открывай! — опять напомнила Людмила.

— Я что, дура? Уже два часа ночи.

Людмила собралась с духом и поймала какого-то частника. Пока садилась в машину, демонстративно посмотрела на номер и набрала первые попавшиеся цифры на телефоне.

— Сажусь в «девятку», — громко объявила она и продиктовала мнимому собеседнику номер машины.

Водитель терпеливо ждал и, только когда она села, спросил:

— Куда едем?

— Я вам в пути скажу. Пока прямо, — строго сказала Людмила. Водитель хмыкнул.

— Если вы мине не доверять, то надо брать такси на заказ. За подача машины пятьсот рублей.

— А вы хоть Москву знаете? — с сомнением спросила Людмила, только теперь присматриваясь к узкоглазому водителю.

— Москва знает москвичи. А моя дела возить. Куда теперь?

Пока ехали, водитель рассказал, что вчера вечером отвез жену в роддом и к ночи она родила ему дочку.

— Я хотела сынок, но она хотел девочка. Женщин не переспорить, — заключил он.

— Но это все равно радость, — машинально поддержала разговор Людмила.

— Дети — всегда радость, — подтвердил водитель. — У тебя дети есть?

— Девочка. Одна.

— Одна — тоже радость. Есть люди, у которых детей нет совсем. Это горе.

Когда подъехали к дому, Людмила решилась:

— Вы человек добрый, судя по всему. Не проводите меня до квартиры? А то уже поздно, я боюсь.

— У вас бандита живет? — насторожился водитель. — А то мине тоже жизнь нада. У меня семья и дети.

— Бандита нет, — поспешила успокоить его Людмила.

Ни во дворе, ни в подъезде бандита действительно не встретили.

Утром Людмила позвонила Плетневу и сослалась на генерала Воронца.

— Мне очень нужно с вами встретиться, — сказала она.

— Тогда приезжайте сразу сейчас, а то потом я весь день буду занят. Запишите адрес. Рядом со входом увидите табличку «Агентство «Глория».

Людмила представляла себе друга Павлика Воронца совсем другим — таким же здоровенным и мощным мужчиной. Ее и встретил человек, внешностью похожий на генерала. Если бы он вчера приехал за ней на Ленинградский вокзал и предложил свою помощь, она бы не отказалась. А пока он предложил ей присесть в низкое кресло, а сам сел напротив на стул. Людмила застеснялась, потому что оказалась в неудобной позе — колени подпирали грудь, и у нее возникло ощущение, что ее запеленали. Она завозилась, пытаясь устроится поудобнее.

— Неудобно? — проявил понимание Плетнев. — Вообще-то, кресло гостевое. Мы сами в него никогда не садимся. Так сказать, проявляем особое расположение к посетителям. Но если хотите, пересаживайтесь сюда, — указал рукой на стул рядом. Он с удовольствием оглядел невысокую, но крепенькую фигурку Людмилы.

— Ну так что вам наговорил про меня Воронец?

— Ничего, — удивилась Людмила. — Кроме того, что я могу к вам обратиться за помощью.

— Тогда ладно. А То он обычно описывает меня как талантливого сыщика.

— А вы действительно талантливый сыщик? — заглотнула ловко заброшенный Антоном крючок симпатичная посетительница, а возможно, и потенциальная клиентка.

— Ну так говорят, — скромно потупился Плетнев. И тут же поднял смеющиеся глаза. — Шутка.

Людмила улыбнулась и сразу успокоилась. Нервозности как не бывало. И она начала свой рассказ. Людмила умела быть собранной и говорить по существу. Плетнев это отметил, и клиентка Морозова вызывала в нем все больше симпатии.

— Мне дочка сказала: ты дважды пыталась выполнить свой гражданский долг. Теперь подумай о нас с тобой. Вот я и решила — все. Хватит самодеятельности. Потому что у них есть сведения обо мне — и фамилия, и телефон, и служебный адрес. А ведь стоит позвонить в отдел кадров, и им сообщат мой домашний адрес. А моей дочке всего пятнадцать лет. И я ращу ее одна. Я за нее в ответе.

— Я вас понимаю, — мягко ответил Плетнев. — Я тоже один ращу сына. И это нелегко.

Людмила посмотрела на сыщика другими глазами. Такой должен понять все ее страхи.

— Вчера за мной следил какой-то подозрительный тип.

— Вы уверены, что он следил?

— Да. Потому что я закончила работу в полдвенадцатого ночи, и когда пошла выносить мусор на помойку, он меня там ждал. То есть он знал, что я выйду именно на помойку. У нас довольно просторный двор, и есть где затаиться. Кусты, деревья, беседка. Я его даже не заметила. Конечно, если бы я подозревала, что за мной ведется слежка, я была бы настороже. Но в мирное время расслабляешься.

— В вашей жизни было и немирное время? — поднял брови Плетнев.

— Я работала в медсанбате в Афганистане, пять лет.

— Да что вы? Я тоже Афганистан прошел. Теперь понятно, почему Воронец прислал вас ко мне.

Плетнев так обрадовался, словно встретил родного человека. Если бы перед ним сидел мужчина, он похлопал бы его по плечу. Но эта аккуратненькая женщина, хоть и обладала недюжинной силой воли, принадлежала все-таки к слабому полу.

— Вы услышали его шаги?

— Да, бесшумно передвигаться он не умеет. Под его ногами скрипнул камешек. Я оглянулась. И вижу, он идет ко мне, а руку прячет в кармане. Что у него там было, я не знаю. Вторую он протянул, чтобы схватить меня. Но у меня реакция хорошая. Я его мешком огрела, как кувалдой.

— Чем, простите?

— Ну мешок тяжелый был, там еще эта ваза расколотая, в виде стеклянного шара, а по весу как здоровый арбуз. Пришлось держать его двумя руками, чтобы с размаху закинуть в контейнер. А в последнюю секунду траекторию изменила — и его по башке. Он и отлетел.

— Сила! — восхищенно сказал Плетнев.

— Да чего там, — смутилась Людмила. — Это я с перепугу. Я же знала, что мне с ним не справиться. И убежала. Хорошо, что каблуки не ношу. У меня такие мокасины, на мягкой подошве, как спортивные туфли. Я как побежала, думаю, почти с олимпийской скоростью. Хорошо район тот знаю — через проходной двор и арку и выскочила на перекресток прямо к светофору. А там такси. В общем, смылась. Но теперь боюсь, что тот тип на этом не успокоится. Кому-то я сильно помешала. Вот ночью и позвонила Павлику, чтобы посоветовал, что делать. А он к вам направил.