— Я сначала не поняла его, а потом мне стало так стыдно, что он подума!л обо мне, будто я… И говорю ему, что вовсе нет. Мне вообще еще только пятнадцать. Почему он так плохо обо мне подумал? Тогда этот урод и говорит: «А, малолетка, значит… И с таких лет уже подстилаешься? Сейчас в отделение проедем, выясним, были ли у тебя приводы». Схватил меня за руку и потащил к машине. Я сначала вырывалась, потом просила позвонить маме, но он даже не слушал меня. Втащил в машину…

— А люди что? — воскликнула возмущенная Катя.

— Никого не было, как на зло. Он меня затолкал пинками, я даже заплакала. А он говорит: «А когда трахаешься, не плачешь?» И тут… Потом они меня изнаси-и-иловали…

Лена опять зарыдала и успокоить ее никак не удавалось. Катя пришла в отчаянье:

— Леночка, давай маме позвоним. Она же волнуется!

— А как я ей в таком виде покажусь? — еще горше заплакала Лена.

— В любом случае нужно сообщить, что ты у меня.

Катя набрала номер телефона Любы Савельевой и даже не удивилась, что трубку подняли сразу. Конечно, мать тревожилась, да это не то слово — она была в панике.

— Лена? — выкрикнула она. — Где ты?

— Любаша, Леночка у меня.

— Почему? Как она оказалась у тебя? — Голос Любы дрожал, она сама едва сдерживала рыдание.

— Любаша, я еще сама толком ничего не знаю. Но что бы ни случилось, Леночка, слава богу, жива, так что давай приезжай ко мне.

Лена подняла голову и в страхе уставилась на Катю.

— Что я ей скажу?

— Все, что случилось, — мягко проговорила Катя. — Ты ни в чем не виновата, и этих подонков мы найдем.

— А можно мне переодеться? А душ принять?

— Дорогая, пока мы тебя не покажем эксперту, о душе забудь.

— Какому эксперту? — упавшим голосом произнесла девочка.

— Леночка, нам нужны доказательства, что тебя… — Катя с трудом выговорила слово, от которого Лена вздрогнула, как от удара, потому что в чужих устах оно звучало еще страшнее, — изнасиловал этот подонок.

— Их было двое, — Лена зажала ладошки между коленями и уставилась в пол, сгорбившись, как старушка.

— Боже мой… — прошептала Катя, и на ее глаза навернулись слезы. Но она тут же взяла себя в руки. Еще не хватало, чтобы и она потеряла самообладание. А сейчас приедет Любаша, и без того женщина весьма впечатлительная, ранимая, ее тоже придется утешать.

Затрезвонил домофон и Катя метнулась в прихожую.

— Кто?

— Это Люба… — услышала она запыхавшийся голос приятельницы.

Когда Люба увидела дочку, бросилась к ней и зарыдала в голос. Пришлось бегать вокруг обеих и утешать их всеми возможными способами.

— Теперь рассказывай подробнее. Чтобы мы хотя бы могли понять, из какого они отделения… — им наконец удалось успокоить Лену. — На какой улице они тебя схватили?

Девочка назвала, и Катя решительно вскочила со стула.

— Сейчас посмотрю в справочнике, к какому отделению относится улица Ковалева… Что-то я не разберусь, — через какое-то время сказала она. — Но это не страшно. Позвоню в справочное бюро.

Катя развила бурную деятельность, потому что от Любаши не было никакого толку. Она и так пребывала в состоянии шока и совершенно не соображала, что делать. Стиснула дочь в объятиях и раскачивалась с ней, словно баюкая.

— Так, сейчас сядем в мою машину и поедем в отделение, — наконец получив нужный адрес заявила Катя. — Кстати, тебя там спросят, куда тебя завезли эти сволочи. Ты сможешь назвать место?

— Я не вспомню… — растерянно пролепетала девочка.

— Доченька, пожалуйста, вспомни. Не может быть, чтобы ты не заметила каких-либо ориентиров! — взмолилась мать.

— Они меня завезли в какой-то лес.

— Долго ехали? — деловито спросила Катя.

— Я не знаю…Мне показалось — долго.

— Но ты что-то видела в окно?

— Тот, что рядом со мной сидел, нагнул мне голову. Я ничего не видела. А когда мы приехали, они выключили большие фары и вытащили меня из машины. Я даже лиц их не помню! — в отчаянье воскликнула Лена.

— Значит, так. Сейчас напишем заявление. Прямо дома, здесь удобнее обдумать, никто нас дергать не будет. А потом нужно отвезти тебя на экспертизу, — твердо сказала Катя. — И только после этого в отделение милиции.

Девочка расплакалась и повернулась к маме:

— Я не хочу ни на какую экспертизу. Они же меня расспрашивать будут! Мне стыдно! Я боюсь!

— Биологическая экспертиза просто необходима. Когда их найдут, сперма будет главной уликой, — пояснила Катя.

При этих словах лицо Лены покрылось пунцовыми пятнами, и она отвернулась от матери.

— Бедняжечка моя! — обняла Любаша свою дочь, и слезы опять полились из ее глаз.

— Девочки, что бы вы ни думали по поводу экспертизы, но ведь найти этих подонков нужно! Леночка, я обещаю: эксперт не будет задавать тебе никаких вопросов. Он просто сделает свое дело, и все.

— Откуда ты все это знаешь? — Любаша подняла глаза на подругу.

— Так у меня же друзья — сыщики. Я тебе рассказывала: Турецкий, бывший следователь, его жена — психолог- криминалист. От них и нахваталась. Так что давай решать, куда ехать. В нашу клинику?

— Боже упаси! — вскрикнула в ужасе Любаша и прижала руки к груди. — Чтобы завтра все сотрудники знали? Чтобы нам косточки перемывали и говорили, что я воспитала…

Лена разрыдалась, потому что поняла, что хотела сказать мама.

— Любаша, стоп! — прервала ее Катя и сердито посмотрела на нее. — Ты что, совсем обалдела? Не понимаешь, что несешь! Но насчет нашего коллектива ты права. Начнутся пересуды, ну их всех на фиг. Едем в травмпункт. Там нас никто не знает.

— И я что, в таком виде поеду? — в отчаянье спросила Лена.

Катя окинула ее быстрым взглядом.

— Пожалуй, действительно нужно переодеться. Я тебе что-нибудь подберу. Но свою одежду в пакет сложи. И не стирать! А лучше отдай мне.

— Это еще зачем? — Лена наконец стала адекватно реагировать на распоряжения Кати и не встречать каждую ее реплику слезами.

— На ней могут оказаться следы этих сволочей. Микроволокна их одежды, биологические следы.

Любаша, невзирая на потрясение, взглянула на Катю с уважением. А подруга уже рылась в шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее для девочки. Катя с огорчением отметила, что от ее былой стройности не осталось и следа. Что бы она ни предложила Лене, на девочке все висело, как на вешалке. Наконец выбрали свитерок, который когда-то после стирки в горячей воде сел размера на четыре, и брюки — Катя не носила их уже лет пять, надеясь все эти годы вернуться к прежнему размеру. Но даже брюки пришлось подвязать пояском от платья, иначе они сваливались с тоненькой фигурки девочки.

В травмпункте Лена с облегчением отметила, что коридоры пусты, а в регистратуре сидит молодая женщина с добрым уставшим лицом. Катя объяснила ситуацию и регистратор быстро заполнила на нее карту и повела девочку за собой.

— Не волнуйся, у нас сегодня замечательный врач-гинеколог.

— Дядька? — испуганно вскрикнула девочка.

— Вовсе нет. Хорошая добрая тетенька.

Лена оглянулась на маму и Катю, те подбадривающе закивали, и девочка послушно пошла за регистратором в соседний кабнет.

— А теперь в милицию, — распорядилась Катя, когда они получили на руки исписанное летящим почерком доктора заключение. Лена судорожно вздохнула, и они все вышли в ночь.

В отделении милиции дежурный выслушал сбивчивый рассказ Кати и недоверчиво склонил голову набок. Его реакция была неожиданной.

— Так уж и менты… — насмешливо бросил он. — Может, ваша красотка с друзьями гуляла? Нарвалась, а теперь боится признаться. Вот и сочиняет, нашу доблестную милицию очерняет. Это ж надо такое придумать!

— Да вы что? — возмутилась Катя. — Кому такое в голову придет? Тем более ребенку! Девочка от подружки возвращалась. Слушать надо внимательно.

— А вы, женщина, тут не командуйте. Пусть она сама скажет, куда ее отвезли. Мы сейчас наряд пошлем и проверим, правду она говорит или нет.

— Так она не видела, куда ее завезли. В какой-то лес. Мент… То есть милиционер ее голову наклонил, чтобы она не видела. Не понятно, что ли?