Наталья вздрогнула. Ведь именно из-за этого изменилась ее жизнь. Писать иконы. Но ведь той самой истинной веры, ради которой она приехала сюда и приняла странную таблетку… Этой-то веры, как не было, так и нет. А значит, иконопись пока для нее закрыта. Да и имеет ли она вообще право заниматься этим ремеслом, если бросила обитель?

— Знаешь, Оля, мне скорее всего придется пока поработать кем-то другим. Да хоть уборщицей.

— А… Ты хочешь отойти от религии, — сестра по-своему истолковала ее слова. — Ну, да, я понимаю. Но… Это временно, — она мечтательно улыбнулась. — Уборщицей, посудомойкой… Какая разница. Я уверена, что ты с кем-нибудь познакомишься, быстро выйдешь замуж, а потом будешь рожать, рожать, и сидеть дома с детьми, — она рассмеялась и присев на разбросанные по дивану блузки, обняла сестру. — Что ты приуныла?

Наталья положила голову ей на плечо:

— Да, кому я могу понравиться? Глупо это все с моей стороны… Тридцать пять лет, из них девятнадцать в монастыре. Старая дева с огромным стажем. Это что же за человек такой странный должен мне встретиться, чтобы, как ты говоришь со свадьбой, да рожать? Скорее всего и уборщицей-то устроиться в этом городе трудно.

— Все будет отлично! — Ольга вскочила и сделала торжественное лицо, будто ее посетила какая-то гениальная мысль. — Завтра я поговорю с начальником. Он давно хотел в нашем офисе устроить столовую со штатной хозяйкой. Может, вернется к этой теме. Нам всем не повредила бы монастырская еда в твоем исполнении, особенно прорабам, которые с объектов приезжают. А среди них, между прочим, есть несколько неженатых… Кстати, о еде… Я чувствую, ты тут без меня похозяйничала…

До поздней ночи они строили планы. Наталье казалось, что большинство из них были похожи на прекрасные сказки, но она соглашалась со всеми выдумками сестры. Сама же все больше думала о том, что затеяла какую-то опасную игру. И ощущала, как беда, какая-то незнакомая страшная беда, подкрадывается к ней и тянет ледяные руки.

Прошло три недели. Все как-то подозрительно хорошо складывалось. Оказалось, что начальник Ольги — владелец небольшой проектно-монтажной организации — действительно хотел отдать одну из больших офисных комнат под столовую. Для трудоустройства Натальи он использовал пустую ставку методиста и быстро оборудовал ей рабочее место огромной плитой, посудомоечной машиной, кучей кастрюль и прочей важной утварью.

Сотрудники были в восторге. Они удивлялись кулинарному многообразию, которым ежедневно баловала их Наталья, и однажды даже попросили ее испечь пирог в подарок начальнику, чтобы выразить ему благодарность от всего коллектива.

Так день за днем Наталья все больше привыкала к мирской жизни, хотя не переставала читать положенные молитвы и регулярно ходила на воскресные службы. В то же время она училась смотреть сериалы, заставляла себя читать женские журналы про звезд и моду. Накупила дешевых любовных романов и штудировала их в свободное время, порой даже выписывая фразы о любви. Иногда ей начинало казаться, что она уже почти готова начать общение с мужчинами. Но эта уверенность обычно длилась не больше нескольких минут — ей никак не удавалось преодолеть страх. Она открыто и весело болтала с женщинами, которые заглядывали к ней на кухню перекусить. С удовольствием обсуждала с ними самые разные семейные проблемы, слушала рассказы о детях и мужьях, особенно любила, когда молодые девушки доверяли ей свои тайны. Но при появлении мужчин, замыкалась в себе, опускала глаза и делала вид, что очень занята готовкой. Ольгу такое поведение сестры сильно огорчало:

— Так ты никогда себе мужа не найдешь. Надо хоть ради тренировки иногда улыбаться. Тут же не монастырь, хоть бы глазки кому-нибудь состроила.

Но Наталья не могла изменить себя. Строгость, в которой ее воспитали монахини, пустила такие глубокие корни, что при одном только звуке мужского голоса на нее нападала паника. Кроме того, ее не покидало ощущение, что наказание за грех уже совсем близко, а значит, стоит повременить с попытками общения.

В один из дней к ним в офис пришел полицейский. Он попросил собрать в переговорной всех женщин, чтобы сделать какое-то важное заявление.

— Я хочу, чтобы вы серьезно отнеслись к моим словам, — начал он свое выступление. — Некоторые из вас ездят домой на экспрессе. По сведениям, которые мне предоставил директор, этим автобусом пользуется большинство ваших коллег. Остальные ездят домой на электричке. Если бы вы все добирались до платформы и до остановки, идя по проспекту, это было бы очень хорошо. Но я знаю, что часть коллектива, особенно те, кто засиживается на работе допоздна, предпочитают срезать угол и проходят через лесопарк.

— А что там дикие звери? — рассмеялась одна из сотрудниц.

— Лучше бы звери, — сказал полицейский и задумался, видимо решая, как донести до всех какую-то важную мысль.

Наталья, спрятавшись за декоративной пальмой, стала его разглядывать. Она представила, как этот уставший сорокалетний мужчина придет сегодня домой к жене и детям. За ужином он будет жаловаться на то, что читал лекцию о безопасности глупым женщинам, которые не хотели воспринимать его всерьез. А потом они с женой будут смотреть телевизор, чтобы отдохнуть от работы… Но может быть, останутся на кухне и станут говорить о планах на следующий день… Ее увлекла эта фантазия, и она погрузилась в выдуманные картины чужого быта…

— Так, дама за пальмой! Вы, я так понимаю, меня не слушаете, а между тем, находитесь в зоне наибольшего риска. Именно потому, что вы его типаж! Вы вообще хоть что-то уяснили из того, что я тут говорил?!

Его вопрос так резко выдернул Наталью из ее мыслей, что она не успела испугаться и впервые вступила в диалог с мужчиной:

— Не поняла, чей я типаж?

— Вы типичная жертва серийного маньяка, который совершил уже пять жестоких убийств. Повторяю, специально для вас! Три его жертвы нашли в этом лесопарке. Поэтому настоятельно рекомендую ходить до станции и остановки автобуса по бульвару. Да, это дольше на целых двадцать минут. Но жизнь важнее. Вы поняли теперь? — он сурово посмотрел на Наталью.

— Да я-то вряд ли его заинтересую, — она поразилась тому, как легко ей дается этот разговор.

Неужели, у нее наконец-то получилось влиться в мирскую жизнь, и она перестала бояться? Или дело в этом человеке? Скорее всего представитель закона для нее не совсем мужчина. Некто вроде монаха или приходского священника… Так, о чем он? Ах, да… Она типичная жертва… Какая-то ерунда…

— Вы напрасно так легкомысленно отнеслись ко всему, о чем я здесь говорил, — полицейский подошел к ней и протянул листок с нарисованным мужским портретом. — Я вам повторяю, в группе риска миловидные женщины тридцати-тридцатипятилетнего возраста, со светлыми волосами и такой прической как у вас.

— А я что, миловидная? — Наталья так опешила от его слов, что даже не обратила внимания на дружный смех коллег. — Это вы шутите так, что ли?

Он посмотрел на нее и покачал головой.

— Знаете, я всего один раз попробовал пошутить со смертью. Мне это дорого обошлось. Возмездие приходит быстро. Распишитесь здесь, — он положил перед ней лист с фамилиями. — И постарайтесь посерьезней относиться ко всему, что будете делать в ближайшее время…

Прошла еще неделя. Наталья все время возвращалась мыслями к этому странному полицейскому. У нее в голове навязчивым набатом звучали слова: «Возмездие приходит быстро». Как он правильно сказал. Да, обычно расплату ждут недолго… Его лицо все время стояло у нее перед глазами и порой ей начинало казаться, что этот человек был послан свыше, чтобы она додумалась до чего-то очень важного…

Привыкшая к выполнению приказов и различных послушаний, она исправно ходила до остановки по бульвару. И порой с улыбкой вспоминала, как этот уставший человек в форме назвал ее миловидной.