— Границы мира для меня слишком тесны. Здесь со мной почти ничего не происходит. Один день сменяет другой. Жизнь вяло течет своим чередом. Годы проходят. Но там! С той стороны, куда лишь иногда проникают посторонние взгляды наделенных сверхспособностями людей, с той стороны мой мир ярок и богат событиями. Там есть некто. Это мужчина, который во многом определяет течение моих дней. Я не знаю, живой ли это человек, или некий дух, являющийся мне в состоянии полусна. Никто не может дать ответ на этот вопрос. Но я знаю точно, что все это каким-то образом связано с темой религии…

— Может быть, это только игра вашего воображения? — предположил Алекс.

Флоранс посмотрела на него как на глупого мальчишку и усмехнулась:

— Любая религия есть лишь игра нашего воображения. Все это придумали люди. Именно они создали себе Богов, молились на них, а те в ответ ожили. Это было давным-давно. Так рассказывают все те же люди. И даже если тот, кто сейчас стоит у меня за спиной, абсолютно нереален, то ваша таблетка все равно должна материализовать его и перенести в этот мир. Не так ли. Молодой человек? Или все, что вы наговорили мне по телефону не более чем игра вашего воображения?

Алекс покраснел и опустил глаза. Иван Петрович понял, что, агитируя эту даму принять участие в своей псевдонаучной авантюре, внук наболтал ей много лишнего и сейчас не знал, как себя вести. Подтверждением его догадки послужило то, что Алекс молча развел руками, чем вызвал смех их гостьи.

— Ладно, мой милый, — она поднялась с кресла. — Если ваше изобретение способно наконец-то материализовать того, кого я люблю, то давайте вашу таблетку. Я выпью ее здесь и больше никогда не переступлю порог этой квартиры. Ну а если мне захочется перейти в мир иной, я напишу о вас рассказ, — она протянула руку к коробочке, как вдруг резко обернулась. Прошло несколько секунд. Она вновь посмотрела на Алекса. — А ведь вы меня обманули, дорогой исследователь человеческих душ, — ее холодный смех разрезал тишину комнаты. — Эта запарафиненная штуковина способна сделать атеиста фанатиком, может заставить молиться на золотого тельца, но того, что надо мне… Увы, увы… Очень жаль… Но, как видно, никто не способен мне помочь…

— Но откуда вы это узнали?! — воскликнул Алекс.

Флоранс смерила его презрительным взглядом:

— Не пытайтесь соваться туда, куда воспрещен вход смертным. Из информации, которую я только что получила оттуда, — она показала рукой на пространство за своей спиной, — мне разрешено открыть вам совсем немного. Конец этого эксперимента может легко обернуться трагедией.

— Для кого? — Иван Петрович испуганно посмотрел на внука. — Вы можете пояснить, что именно случится?

— Это он тут решил, что может тягаться с высшими силами, — Флоранс постучала алым ногтем по плечу Алекса. — Поэтому именно с ним будет разбираться мироздание. Хотя, — она внимательно посмотрела в глаза профессору. — Вы тоже сильно замешаны. Так что и вам ответственности не избежать. А вообще… Эксперимент хорош… Для дурачков, которые без подсказок не понимают, кто их Бог на самом деле. Им вы и впрямь поможете. Однако мне пора. Желаю вам обоим найти оптимальный выход из положения, когда пробьет роковой час.

С этими словами Флоранс покинула квартиру.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Алекс, после довольно длительного молчания.

— По моему мнению, ты сильно разозлил ее, пытаясь показаться умнее, чем есть, — профессор закашлялся. — Что с тобой происходит в последнее время? Откуда это желание казаться великим? Когда мы начинали эту работу, ты уверял меня, что довольствуешься лишь скромной ролью наблюдателя, исследователя, но уж никак не вершителя судеб.

— Не знаю, может перенервничал… — Алекс потер виски. — Знаешь, у меня в последнее время часто болит голова. Пойду-ка я прилягу.

С этими словами он оставил деда в одиночестве и ушел к себе. Профессор же окончательно пришел к выводу, что сущность его внука каким-то образом начала меняться под действием «Пси-Фактора» и, судя по всему, далеко не в лучшую сторону.

Иван Петрович был не на шутку обеспокоен. Эта женщина мимоходом бросила фразу про золотого тельца. Как право, верно сказано. Ведь его почти фанатично верующий Алекс под действием своей собственной таблетки может сменить религию. И что тогда получится? Гибель богов? Что будет стоять у него на алтаре? Власть? Деньги? На секунду профессору стало страшно. Но вдруг, будто из недр его существа родилась мысль, которая никогда прежде его не посещала. «Все будет так, как угодно Богу, — подумал Иван Петрович, открывая молитвенник. — Все мы под его защитой. А значит, мне остается только верить, что все будет по воле Его». С этими мыслями он погрузился в чтение и уже через час чувствовал себя счастливым. Вера давала ему силы, она согревала, утешала, разгоняла страхи.

В гостиной сидел обаятельный мужчина лет пятидесяти, одетый в джинсовый костюм и пружинистые ботинки. Он производил впечатление очень здорового и энергичного человека. Его лицо выражало уверенность в завтрашнем дне, готовность ввязаться в авантюру с «Пси-фактором» и еще нечто такое, пока остававшееся для Ивана Петровича загадкой.

Что могло толкнуть такого человека на поиски Бога? Что бродит у него в душе и просит озарения? Такие мысли мелькали в голове профессора, пока внук рассказывал гостю о принципах работы «Пси-Фактора».

— … таким образом, вам останется только принять таблетку и уйти от нас навсегда, — закончил Алекс свою вводную лекцию и посмотрел на деда. — Ты хочешь что-то спросить у Михаила?

— Да, да, конечно, — Иван Петрович оторвался от раздумий. — Так значит, вас зовут Михаил, и вы решили стать участником нашего исследования. Будьте так добры, расскажите немного о себе.

Будущий испытуемый неловко повернулся в кресле и покрутил между ладоней сложенный зонт:

— Дело в том, что я врач. Врач-психиатр и убежденный атеист.

— Вы не верите в существование высших сил, загробного мира и всего такого прочего? — профессор с интересом разглядывал собеседника.

— Именно так. И… Нет, только не подумайте, что мне это мешает. По моему мнению, настоящий психиатр обязан быть атеистом.

— Зачем же вы пришли к нам? — Алекс явно был разочарован.

— Все просто. Психиатрия в переводе с древнегреческого — лечение души. То есть в некотором смысле ее можно назвать наукой о познании душ. Так вот. Порой у меня возникают трудности в общении с верующими больными. Они скатываются в религиозный фанатизм и мешают лечению. В таких случаях мне бывает сложно понять, где у них заканчивается вера и начинается болезнь. И мне во что бы то ни стало надо в этом разобраться.

— И, как я понял, вы решили ради этого пожертвовать собой? — рассмеялся Иван Петрович. — Хотите обрести веру, препарировать ее, а затем излечить самого себя от фанатизма?

— Я вижу, что мы прекрасно понимаем друг друга, — Михаил улыбнулся и посмотрел на парафиновый кусочек, который протянул ему Алекс. — Думаю, что мне не потребуется много времени, чтобы стать верующим, а потом снова вернуться в ряды атеистов.

Он быстро проглотил таблетку, профессиональным движением проверил у себя пульс и, быстро простившись, покинул квартиру.

— В последнее время ты меня удивляешь, — Алекс спрятал контейнер в карман и внимательно посмотрел на деда. — Все время читаешь этот молитвенник. Раньше я не замечал за тобой такого религиозного рвения.

Иван Петрович понял, что его поведение и впрямь может показаться странным, учитывая то, что он всю жизнь хвастался своей верой в науку. Если так пойдет дальше, то Алекс догадается о чипе, а это было бы нежелательно. Надо срочно сочинить какую-то легенду.

— Ну, дорогой мой, как же ты не понял. Согласно твоим обещаниям совсем скоро нам предстоит наблюдать за тем, как в наших испытуемых проснется вера. Если они станут православными, то ты к этому вполне готов после твоих многочисленных походов в церковь. Но я! Человек, который до последнего времени не мог «Отче наш» наизусть прочитать… Мне приходится наверстывать упущенное. Сначала я разберусь с православием. Потом по примеру одной из наших подопытных изучу сравнительное богословие… Ну а уж дальше видно будет. Может, придется перейти к языческому фольклору.