Доротея почувствовала, что краснеет.

– Да. Приятно было повидать Эмму. Я даже не подозревала, что так сильно по ней соскучилась.

– А разве не так зачастую бывает? Мы редко ценим истинные радости в нашей жизни, пока их не лишимся. – Он отхлебнул вина и взглянул на жену поверх бокала. – Когда мы снова поселимся в Лондоне, вам следует пригласить Эмму погостить у нас.

– Ничто не обрадует меня больше. С ней очень интересно проводить время. Ну то есть, когда удается оттащить ее от мольберта.

Картер в недоумении поднял брови.

Доротея пояснила:

– Эмма рисует. Она очень талантливая художница. Джессон нанял ей частного преподавателя, и под его руководством ее успехи поистине замечательны.

– Если хотите, мы можем заказать ей ваш портрет.

– Правда? Это очень щедрое предложение. Я была бы бесконечно рада.

– А если он выйдет неудачно… – Картер пожал плечами. – Мы повесим его в кухне.

– Вам не придется этого делать, милорд. Эмма напишет превосходный портрет. Вы сможете с гордостью поместить его рядом с фамильными портретами, созданными лучшими мастерами живописи, – заверила Доротея, полностью доверявшая искусству сестры.

– Ей не трудно будет выполнить свою задачу, раз позировать станет такая прекрасная женщина, как вы.

Больше он ничего не сказал, наблюдая за Доротеей из-под полуприкрытых век.

Доротея положила в рот кусочек цыпленка и принялась медленно жевать, почти не ощущая вкуса.

– Вы заставляете меня нервничать, – в конце концов выпалила она.

– В самом деле? – Картер начал барабанить пальцами по подлокотнику кресла. – Каким же образом?

– Вы молчите. И очень пристально на меня смотрите.

– Муж имеет право любоваться красотой и грацией своей жены.

Густой румянец выступил на щеках Доротеи. Ей не понравился тон, каким он произнес слово «жена». Словно она была его собственностью, его имуществом. Разволновавшись, Доротея подняла свой бокал и отхлебнула вина – ароматный напиток пощипал язык и проскользнул в горло, согревая тело.

– Думаю, я уже наелась. Попросим, чтобы подали десерт? – Доротея поставила свой почти опустевший бокал на белую льняную скатерть.

Он склонился к ней:

– Единственный десерт, который я хочу получить этим вечером, – это вы, моя дорогая. Пойдемте?

Он протянул ей руку. Доротея взглянула на него, и на мгновение ее охватила паника: она пропала.

– Будет лучше, если мы выйдем вместе, – добавил Картер. – Или вы предпочитаете отправиться в свою комнату и ждать меня там?

– Подобно жертвенной средневековой девственнице, ожидающей своего владыку и повелителя, – пробормотала Доротея.

– Владыку и повелителя? – Картер рассмеялся. – О, моя дорогая, именно благодаря подобным высказываниям я очень рад, что мы поженились.

Все еще улыбаясь, он поднялся с кресла, обогнул стол, подошел к ней и, низко склонившись к ее уху, чтобы никто из слуг не услышал, прошептал:

– Полагаю, настало время ложиться в постель.

Доротея послушно встала. Он схватил ее за руку и решительно повел из столовой. Румянец, выступивший на щеках Дороти, быстро распространился на шею, когда они проходили мимо, как ей показалось, целой армии лакеев, которым было отлично известно, куда хозяин ведет свою новобрачную и что собирается с ней делать.

Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так неуверенно. Если бы она побольше знала о том, что ей предстоит! Она, конечно, понимала биологические основы процесса, но подробности – как все происходит, что при этом чувствуешь – были ей неведомы. Прижав свободную руку к груди, Доротея смотрела на зажженные настенные канделябры, словно искала ответа в их теплом мерцании.

Наконец Картер остановился перед массивной дубовой дверью. Доротея вспомнила, что ее комнаты тоже расположены в этой части дома, но из-за волнения утратила способность ориентироваться. С загадочной улыбкой Картер отворил дверь, переступил порог, а затем осторожно потянул ее внутрь.

Доротея оказалась в просторной спальне, самой роскошной из всех, которые ей доводилось видеть. Центральное место занимала огромная кровать под шелковым балдахином. Четыре крепких столба красного дерева по углам, поддерживая балдахин, величественно вздымались ввысь почти до самого потолка, покрытого затейливой росписью. Кровать была задрапирована великолепным синим бархатом и застелена парчовым покрывалом того же цвета, гостеприимно откинутым.

Занавеси на окнах тоже были синего цвета и расшиты золотыми нитями, придававшими им богатый мерцающий блеск. Портьеры плотно задернули, чтобы лучи утреннего солнца не побеспокоили сон его светлости. Остальная мебель сочетала в себе темное и более светлое дерево. Каждый предмет был функционален и явно предназначен для мужчины.

Доротея подумала, что эта спальня очень подходит Картеру с его элегантной силой и мужественной красотой.

Ноги Доротеи словно приросли к полу, но она заставила себя повернуться к мужу лицом. И в тот же миг была зачарована его гипнотическим взглядом. Она не могла моргнуть, не могла отвести глаз, захваченная его чувственной притягательностью.

Картер одной рукой приподнял ей подбородок. В глазах его ощущалась такая сила и напряженность, что из головы Доротеи мгновенно улетучились все слова. Он пожирал ее взглядом с жаром и жаждой охваченного желанием мужчины, дышал хрипло и тяжело. Ее дыхание резко участилось в ответ. Почти не дыша, она ждала поцелуя, который, как она знала, он вот-вот должен был ей подарить. Губы Картера завладели ее ртом – жаркая волна наслаждения захлестнула все ее тело. Доротея вцепилась в его руку, чтобы удержаться на ногах.

Он прервал поцелуй и отстранился, глядя на нее с такой чувственной, такой дразнящей улыбкой, что у нее подогнулись колени. Тогда он завел свободную руку за спину, и Доротея услышала, как звякнула щеколда. Легкий вздох сорвался с ее губ.

Они остались совсем одни.

Доротея старалась скрыть свою тревогу. Пройдя несколько шагов в глубь комнаты, она остановилась. Обширная кровать возвышалась прямо перед ней суровым напоминанием о том, что неизбежно должно произойти. Внезапно она поняла, что совсем к этому не готова.

Картер молча скинул сюртук, сдернул с шеи галстук, расстегнул жилет и в беспорядке бросил одежду на стул. Он раздевался до неприличия поспешно, а Доротея не могла себе этого позволить, понимая, что будет выглядеть неуклюжей акробаткой, если попытается самостоятельно освободиться от платья.

Он настороженно посмотрел на нее. И Доротея могла только догадываться, как он воспринял ее странные мысли, явственно отражавшиеся на лице. Недовольная собой из-за столь явного недостатка силы духа, она смущенно отвела взгляд. Ведь ей предстояла первая брачная ночь, а не удаление зуба. Она давно уже хотела познать на опыте интимные отношения, и ей выпала удача выбрать именно этого мужчину своим партнером. Так что все эти девчоночьи сомнения и колебания просто смешны, решила Доротея. Крепко сжав челюсти, чтобы набраться решимости, она вздернула подбородок.

В одной только расстегнутой рубашке и черных атласных бриджах до колен Картер выглядел устрашающе грозным. Доротея заметила завитки темных волос на его мускулистой груди, проглядывающие сквозь тонкое белое полотно рубашки. Он был высоким и сильным, широкоплечим и мускулистым, таким невероятно… мужественным. У нее пересохло во рту.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, не говоря ни слова, молча обмениваясь эмоциями. Внешне Доротея выглядела спокойной и элегантной, но внутри у нее все клокотало.

Усилием воли она заставила себя заговорить:

– Милорд?

– Миледи?

Выражение его лица встревожило ее. Казалось, Картер напрягал все силы, чтобы держать себя в руках. Он выглядел так, словно готов жадно наброситься на нее. И съесть заживо. Доротея задрожала.

– Вам холодно? – спросил он.

– Нет.

– Вы боитесь?

– Волнуюсь, – пояснила она. – Я очень хочу угодить вам, милорд.