«Тихий ветер. Вечер сине-хмурый…» Тихий ветер. Вечер сине-хмурый. Я смотрю широкими глазами. В Персии такие ж точно куры, Как у нас в соломенной Рязани. Тот же месяц, только чуть пошире, Чуть желтее и с другого края. Мы с тобою любим в этом мире Одинаково со всеми, дорогая. Ночи теплые, – не в воле я, не в силах, Не могу не прославлять, не петь их. Так же девушки здесь обнимают милых До вторых до петухов, до третьих. Ах, любовь! Она ведь всем знакома, Это чувство знают даже кошки, Только я с отчизной и без дома От нее сбираю скромно крошки. Счастья нет. Но горевать не буду — Есть везде родные сердцу куры, Для меня рассеяны повсюду Молодые чувственные дуры. С ними я все радости приемлю И для них лишь говорю стихами: Оттого, знать, люди любят землю, Что она пропахла петухами. <1925> Стихи на случай. Частушки
«Пророк» мой кончен, слава Богу…» «Пророк» мой кончен, слава Богу. Мне надоело уж писать. Теперь я буду понемногу Свои ошибки разбирать. <1913> «Перо не быльница…» Перо не быльница, Но в нем есть звон. Служи, чернильница, Лесной канон. О мати вечная, Святой покров. Любовь заречная — Без слов. 6 октября 1915 «Любовь Столица, Любовь Столица…» Любовь Столица, Любовь Столица, О ком я думал, о ком гадал. Она как демон, она как львица, — Но лик невинен и зорьно ал. <1915> Частушки (О поэтах) Я сидела на песке У моста высокова. Нету лучше из стихов Александра Блокова. Сделала свистулечку Из ореха грецкого. Веселее нет и звонче Песен Городецкого. Неспокойная была, Неспокой оставила. Успокоили стихи Кузмина Михаила. Шел с Орехова туман, Теперь идет из Зуева. Я люблю стихи в лаптях Миколая Клюева. Дуют ветры от реки, Дуют от околицы. Есть и ситец и парча У Любови Столицы. Заливается в углу Таракан, как пеночка. Не подумай, что растешь, Таня Ефименочка. Ах, сыпь, ах, жарь, Маяковский – бездарь. Рожа краской питана, Обокрал Уитмана. Пляшет Брюсов Не мышом, а крысиной. Дяди, дяди, я большой, Скоро буду с лысиной. <1915–1917> «Ох, батюшки, ох-ох-ох…» Ох, батюшки, ох-ох-ох, Есть поэт Мариенгоф. Много кушал, много пил, Без подштанников ходил. Квас сухарный, квас янтарный, Бочка старо-новая. У Васятки у Каменского Голова дубовая. <1918–1919> «Не надо радости всем ласкостям дешевым…» Не надо радости всем ласкостям дешевым, Я счастлив тем, что выпил с Мурашевым. Пасха. 1916 «Не стихов златая пена…» Не стихов златая пена И не Стенькина молва, — Пониковская Елена Тонко вяжет кружева. Лес в них запутался, Я – закутался. 1918 «Если будешь…» Если будешь Писать так же, Помирай лучше Сейчас же! 1924 «За все…» За все, что минуло, — Целую в губы Сокола милого. 1924 «Эх, жизнь моя…» Эх, жизнь моя, Улыбка девичья. За Гольдшмита пьем И за Галькевича. Будет пуст стакан, Как и жизнь пуста. Прижимай, Муран, Свой бокал к устам. 5 октября 1924 Баку «Милая Параскева…» Милая Параскева, Ведь Вы не Ева! Всякие штуки бросьте, Любите Костю. Дружбой к Вам нежной осенен, Остаюсь – Сергей Есенин. P.S. Пьем всякую штуку. Жму Вашу руку. 1924 Клавдии Александровне Любимовой Из всякого сердца вынется Какой-нибудь да привет. Да здравствует именинница На много лет! Я знаю Вас очень недавно, Клавдия Александровна, Но жить Вам – богатеть, Кунеть да – мохнатеть! К следующему году — Прибавок к роду. А через два годы, — Детей, как ягоды. <1924> |
