— Вы просите слишком многого.

— Я знаю. Я вышлю вам наличные. Заказным письмом. Как скажете.

— Нет. Денег не надо… — Девушка колебалась. — Может, в другой раз, позже.

— Когда скажете, даю слово. Не говорите сразу «нет». Подумайте. Я могу вам перезвонить? — взмолилась Рэчел.

— Нет, я сама вам позвоню.

На том конце положили трубку.

Рэчел долго сидела за кухонным столом. Она прикурила сигарету и глубоко затянулась. Наконец Шарлин просунула голову в дверь.

— Одной тяжело справляться, — заявила она. — И скучно.

— Да, я приду через минутку, — ответила Рэчел. — Только докурю.

Но душа ее уже не лежала к ремонту, мысли путались. Значит, вот куда они ездили. Антон возил Сашу в гости к Юрию. Если Антона она боялась, любила и ненавидела одновременно, то к Юрию не испытывала ничего, кроме ненависти и отвращения. Он всегда поддразнивал ее, говорил, что заберет Сашу к себе. И хотя Юрий никогда и пальцем не тронул собственного племянника, Рэчел прекрасно знала, что некоторым девочкам (а возможно, и мальчикам), которых он отправлял на панель и на утеху насильникам, не было восемнадцати. Совсем еще дети. Поэтому при одной мысли о том, что Саша находится рядом с ним, у Рэчел замирало сердце. Если Юрий организовал для Саши паспорт, это явно попахивает серьезной угрозой похищения ребенка. Милый, добрый Антон! Как она могла быть такой наивной? Почему она постоянно попадается на его удочку?

Рэчел задрожала. До нее наконец дошел весь ужас того, что она услышала по телефону. В голове роились темные мысли. Она бы убила Юрия, если бы представилась такая возможность. Но прежде чем он умрет, она бы отрезала его гениталии и засунула ему прямо в рот.

Это ведь Юрий подал мысль, чтобы она работала на панели на задворках Уэст-Энда. Квартира, где они жили, была битком набита жильцами, а поскольку она была самой красивой из девушек, Юрий решил, что ей стоит заняться проституцией. Антон знал, как противно Рэчел этим заниматься, но деньги, которые она приносила, грели его душу. Он был ласковым, как котенок, перед «работой» водил ее по ресторанам и частенько по ночам, в конце «смены», забирал на машине. Он купил ее дорогую дубленку, короткую и облегающую, но удивительно теплую. Как она ее выручила! Февраль выдался лютым, температура постоянно падала. Рэчел отморозила пальцы на ногах, но даже тогда он не разрешил ей снять туфли на шпильках. У него была своя причуда в отношении обуви: ни одна из его девушек не должна ходить по улице в меховых сапогах.

Стояла необычайно холодная ночь. Рэчел запахнулась в дубленку и, вытащив пачку «Кэмел», медленно прогуливалась по тротуару. Она читала, что от никотина становится еще холоднее, потому что он сужает сосуды. Смешно. Все девушки, наоборот, курили, чтобы согреться. Дальше по улице находился индийский ресторанчик, над входом которого клубился пар, и каждый раз, проходя мимо, она останавливалась на мгновение, чтобы погреться. Управляющий, правда, просил ее этого не делать, но в конце концов оказался неплохим парнем. Однажды в два часа ночи, когда она ждала Антона, а тот все не ехал, он даже вынес ей пластиковый стаканчик кофе с кофейным ликером «Тиа Мария»…

Компания нарядно одетых мужчин и женщин, болтая и смеясь, как раз входила в ресторан. Рэчел чуть замедлила шаг. Она не любила, когда на нее глазели.

— Рэчел! — раздался голос из машины с затемненными стеклами.

Она обернулась, вглядываясь, кто за рулем. Она никогда никому не говорила, как ее зовут.

— У тебя есть что-то для меня?

Он засмеялся, и она узнала голос. Юрий.

— Привет, Юра, — обрадовалась она. — Приехал отвезти меня домой?

Антон уехал по делам в Германию, взяв с Юрия обещание, что он доставит Рэчел домой в целости и сохранности. В целости и сохранности! Смешно слушать, учитывая, чем она занималась. Чем ее вынудили заниматься.

Юрий опустил стекло.

— Брось, Рэчел. В чем дело? Еще слишком рано для работающей девушки. Я подумал, может, стоит воспользоваться твоими услугами?

Она остановилась и пристально посмотрела на него: неужели он серьезно? Юрий даже не улыбнулся.

— Да пошел ты… Не смеши меня.

— Я не шучу. Залезай в машину.

Она перешла на противоположную сторону, но машин было мало, и он последовал за ней.

— Ты что, не слышала? Садись в машину.

Рэчел несколько минут не обращала на него внимания, потом крикнула:

— Если ты сию же секунду не отвяжешься от меня, я все расскажу Антону!

Он перегнулся через пассажирское сиденье, чтобы лучше ее видеть.

— Антон сказал, что на этой неделе я твой шеф. — Он ухмыльнулся. — И шеф тебе велит, садись в машину.

Рэчел сошла с тротуара в своих туфлях на шпильках и, перегнувшись, заглянула в окно.

— Отлично, шеф так шеф. Но если хочешь потрахаться, обратись к Леандре или Катринке.

Он схватил ее за руку и сжал, как тисками.

— Сейчас же садись в машину. Я сам знаю, что мне надо. Деньгами не обижу, потом отвезу домой. Примешь ванну, пораньше ляжешь спать. Как тебе перспектива?

Она не стала спорить, потому что знала: он бьет женщин и за меньшие проступки. Однако он делал это не сгоряча, как Антон. Юрий избивал жестоко, хладнокровно и расчетливо.

Она решила не сопротивляться, хотя и была немало удивлена. Ей как-то не приходило в голову, что Юрию нравится женщина его брата. Но все указывало на то, что он твердо решил трахнуть Рэчел. Что же, она не станет унижаться и умолять не трогать ее. Она чувствовала, что если не уступит, то он так или иначе своего добьется, но последствия могут быть самыми плачевными. Как только решение было принято, Рэчел немного успокоилась. Она многое делала хорошо, но лучше всего у нее получалось заставить мужчину побыстрее кончить.

Бросать Юрию вызов — дело опасное, но она не могла сдержаться.

— Я думала, вы с братом одно целое. — Она скрестила два пальца правой руки — общепринятый знак объятия. — Антон именно так и считает. Он всегда за преданность семье, кровным узам и тому подобному.

Юрий проехал перекресток, когда уже загорелся красный, потом резко свернул влево. Похоже, его совершенно не трогала собственная двуличность, но разве поймешь, что у него на уме? Рэчел взглянула на него, чтобы увидеть реакцию на свои слова. Он выглядел абсолютно невозмутимым. Модный темно-серый костюм, волосы коротко подстрижены и гладко зачесаны. Он был не таким высоким, как Антон, но крепким, с накачанными мышцами и широкими плечами.

Спустя секунду он взглянул на Рэчел.

— Это как запонки, — ответил он. — Когда у меня нет подходящих запонок, я беру в ящике у брата. Я знаю, что это можно, потому что мы братья и доверяем друг другу. Я же не беру запонки друга или соседа. А запонки брата, когда нужно, — мои запонки. И дети моего брата, если он умрет, станут моими детьми.

«Так ищут оправдания нечистой совести», — подумала Рэчел. Она раньше никогда не слышала, чтобы он сказал женщине больше двух слов.

— И как ты себе это представляешь? — спросила она, не глядя на него.

— Ты стоишь на четвереньках на заднем сиденье машины.

— Есть вещи, которых я не делаю, — заявила Рэчел, наслышанная о его вкусах.

— Не беспокойся, — ухмыльнулся он, — их буду делать я, а не ты.

Она невольно вздрогнула. Если она на это пойдет, то полностью деградирует. Может, это ей и нужно — чтобы ее унизили донельзя. Возможно, тогда она разозлится, оскорбится и сбежит. Антон оставил ее в лапах чудовища. Какой он, на хрен, жених! Эврика! Завтра она возьмет такси до Паддингтона[31] и сядет на поезд до Бата. Отец обрадуется ее возращению. Она будет убирать в доме, готовить ему сосиски с картофельным пюре, и они будут вместе смотреть фильмы.

Внезапно Юрий свернул налево. Они ехали в другую сторону. Значит, они не поедут в тот переулок, где она обычно обслуживала клиентов. Вероятно, он хочет поиметь ее в более комфортных условиях — по-настоящему насладиться, трахая женщину своего брата.