Когда в комнату вошла Карен Энберг, Мадлен уже пребывала в состоянии паники. Она подбежала и схватила годящуюся ей в матери чиновницу за руку.

— Послушайте, Карен, — всхлипнула она. — Я не смогу через єто пройти. Не смогу!

— Хорошо, хорошо, милочка. Я все понимаю, — успокоила ее Карен. — Я скажу им, что встреча отменяется. Уверена, они вздохнут с облегчением. Это было так неумно — настаивать на встрече.

— Нет! — продолжала плакать Мадлен. — Я имею в виду удочерение. Я не могу на него пойти. Я передумала.

Карен обняла Мадлен за плечи.

— Ты уже подписала документы. Ты же понимаешь: назад пути нет. Мистер и миссис Икс сделали тебе огромное одолжение тем, что привезли сюда Микаэлу. Супруги тебе искренне сочувствуют, это так, но они недвусмысленно дали понять, что хотят начать жизнь с чистого листа. Ради счастья Микаэлы.

Она подвела ее к ряду пластмассовых стульев у стены.

— Ты сама еще ребенок, дорогая. Вернешься во Флориду, встретишь хорошего человека, выйдешь замуж, нарожаешь целую кучу ребятишек… Вот увидишь.

Мадлен вспыхнула от ярости.

— Не нужно меня утешать, Карен. Неужели вы думаете, что именно это я хочу слышать? Я ведь вам говорила, что у меня, возможно, никогда больше не будет детей. После рождения Микаэлы врачи сказали, что шансы вновь забеременеть сводятся к двадцати процентам.

Карен погладила ее по плечу.

— Не верь никому, — тихо, проникновенно ответила она, усаживаясь на шаткий стул рядом с Мадлен. — Конечно же, у тебя еще будуг дети.

Они уже не раз возвращались к этой теме. Карен рассказала Мадлен, что ее мать сорок лет назад отдала сестру Карен на удочерение, и лишь совсем недавно сестры узнали друг о друге. Сегодня все больше и больше детей и их биологических родителей находят друг друга благодаря помощи общественных организаций.

— Когда Микаэла вырастет, велика вероятность того, что вы возобновите отношения и станете подругами. Вы сможете опять стать сестрами.

— Для меня это слабое утешение. Уж вы-то должны бы понять! — плакала Мадлен.

Карен успокаивающе похлопала ее по колену.

— Пожалуйста, успокойся. Нельзя, чтобы Микаэла увидела тебя заплаканной. Это ее расстроит.

Спустя десять минут, когда обе уже не знали, что еще сказать, дверь открыл Реджис Форбуш, но заходить не стал, а только впустил маленькую девочку. Мадлен бросилась к ребенку, но тут поняла, что дочь не узнает ее. Девочка продолжала стоять у двери, одетая в нарядную розовую куртку и красные брючки, на ногах — черные лакированные туфельки.

— Хочу к маме!

— Привет, Микки.

Мадлен опустилась перед девочкой на колени, сдерживая слезы и пытаясь вести себя естественно. Девочка заметно выросла, волосики у нее потемнели. Несмотря на испуганное личико, выглядела она здоровым розовощеким ребенком.

— Давайте сядем, — весело предложила Карен, беря инициативу в свои руки.

— Нет, — ответила Мадлен. — Я бы хотела побыть с Микаэлой несколько минут наедине. Пожалуйста. Я бы хотела проститься… с глазу на глаз. — Она увидела, что Карен уже открыла рот, чтобы возразить, и добавила: — Разве я слишком многого прошу?

— Где моя мамочка? — спросила девочка чуть не плача.

— Мама с папой ждут тебя внизу, — успокоила ее Карен. — Иди сюда, садись. Ну же.

Ни Микаэла, ни Мадлен не двинулись с места.

— Она моя сестра, — внезапно заявила Микаэла, указывая пальцем на Мадлен.

— Конечно, конечно! — засмеялась Карен нарочито громко.

Мадлен шагнула к чиновнице.

— Послушайте, это просто глупо. Пожалуйста, выйдите на несколько минут. Я не собираюсь говорить или делать то, чего не следует, честно!

Карен вздохнула, ясно давая понять, что рада будет' покончить со всем этим, — и чем скорее, тем лучше. Она кивнула Мадлен и вышла из комнаты.

Они остались одни. Мадлен не видела дочь больше года. И не могла вспомнить, оставались ли они когда-нибудь раньше наедине. Мама никогда такого не допускала. Она не спускала глаз с Микаэлы, если рядом находилась Мадлен, словно боялась, что дочери нельзя доверять. Как будто та могла забрать ребенка и сбежать.

— Значит, ты помнишь свою старшую сестричку? Это хорошо.

— Помню.

Мадлен пощекотала Микаэлу под подбородком.

— Тогда скажи, как меня зовут?

Малышка заерзала и засмеялась.

— Лена, — нерешительно выговорила она. Потом личико ее просветлело, и она воскликнула: — Мадалена!

— Верно! Значит, ты живешь в красивом доме с мамой и папой?

— Да. У меня много новых игрушек. У меня есть плюшевый мишка, которого ты мне подарила, и еще один, которого подарила Роза.

— Правда! Ты его не потеряла? Это игрушка еще моего детства. А кто такая Роза?

— Мамина подруга.

— Классно! Тебе хорошо с мамой и папой?

— Угу. Да. — Девочка протянула руку и взяла Мадлен за руку. — Ты будешь жить с нами?

Мадлен растерялась, не зная, что ответить. Как объяснить ребенку? Солгать?

— Может быть, когда-нибудь приеду. Но сейчас я буду жить в другом месте. Далеко-далеко.

— А-а!

— Ты скоро пойдешь в школу.

Личико Микаэлы озарила шаловливая улыбка.

— А почему тебе нравятся муравьи?

— Не знаю. За ними интересно наблюдать, муравьи умнее людей и не такие сердитые.

— У нас в саду их полно. Мама сметает их с тропинки метлой.

— Можно, я тебя обниму?

— Да, — разрешила Микаэла.

Мадлен крепко-крепко прижала дочь к груди, понимая, что момент прощания не может длиться вечно. Внезапно до нее дошло, что означает их расставание, осознана всю чудовищность происходящего и его необратимые последствия. Мадлен охватили страхи одиночество. Почему она сама осталась фактически без родителей? Сейчас, когда они так нужны! Почему ее отец сейчас не с ней? Именно сейчас?

— Веди себя хорошо, малышка, мы скоро увидимся.

— Когда? — Микаэла сделала шаг назад и взглянула на Мадлен.

Мадлен пристально вглядывалась в лицо дочери. Увидит ли она еще эти глаза? Господи, не дай нам расстаться!

— Когда ты ко мне приедешь? — Микаэла настойчиво требовала ответа.

— Когда мы обе вырастем, — ответила Мадлен.

Из глаз ее хлынули слезы, и их уже было не остановить. Ей придется уехать. Далеко-далеко.

Вероятно, девушка, подававшая кофе, видела или слышала перепалку и позвонила наверх, потому что лужайку быстрым шагом пересекали два санитара. Нельзя, чтобы благородную сцену послеполуденного чаепития нарушала сумасшедшая кубинская ведьма с сигарой во рту. Что подумают посетители? Мадлен понимала, что это станет еще одним несмываемым пятном на ее репутации. Может быть, доктор Дженкинс прав и после ее визитов мама становится более возбужденной?

Санитары схватили визжащую пациентку и мягко, но решительно повели в здание. Мадлен, растерявшись, осталась стоять у столика, глядя, как мать вырывается из рук санитаров, которые наполовину несли, наполовину тянули ее по траве.

Не обращая внимания на пристальные взгляды из-за соседних столиков, Мадлен нагнулась и подняла с земли дымящуюся сигару Росарии. Взяла ее в рот и затянулась. Приходится признать правдивость банального выражения «Хорошая сигара есть хорошая сигара». Она села на траву, оперлась спиной на старый дуб и, вытащив из сумки бутылку рома, сделала еще один внушительный глоток.

Попыхивая сигарой, она задрала голову и взглянула на дуб. Крона его раскинулась высоко, и это напомнило Мадлен ее детство, домик на дереве и старый баньян. Интересно, как там ее домик? В последний раз, когда она его видела, лестница нуждалась в ремонте. Внезапно ее охватило страстное желание оказаться дома — в Ки-Уэсте. Вероятно, ей действительно необходим отдых, нужно отсидеться в «родовом гнезде». Сейчас погода на островах просто отличная, до сезона ураганов еще далеко.

Движение над головой привлекло ее внимание. Шеренга черно-бурых лесных муравьев тянулась по стволу вверх и вниз. Мадлен улыбнулась. Муравей доберется туда, куда не сможет ступить нога человека. Она питала слабость к этим лесным жителям, которым претило насилие, — они скорее убегут, чем станут драться. Она повернула голову и вгляделась в шеренгу муравьев. Интересно, а какой они ее видят? В конечном счете, у этого вида самое острое зрение среди всех муравьев. Она прижала палец к стволу дуба, и один из муравьев забрался ей на руку. Он беспомощно бегал, пытаясь найти обратную дорогу к своему скучному занятию. Мадлен прижала палец к коре и позволила маленькому труженику возвратиться к нескончаемому труду, которым занимаются он и его предки уже миллионы и миллионы лет. Сколько огромных дубов выросло здесь, сколько сломалось во время неистовых бурь, сколько. попросту зачахло от старости и сгнило, чтобы вновь стать грунтом, на котором уже другие муравьи, другие виды строили свои муравейники, кормили своих маток и заботились о подрастающем поколении?