— Что?

— Пол Брукс, Джо. А что, если девушку убил он?

— Не понимаю, с чего это тебе в голову взбрело.

— Смотри, в ту ночь, когда убили Монику Хит, Мэтт Джефферсон первым делом кинулся звонить отцу, верно? А тот кому? Фентону Бруксу.

— Ну, он хотел проверить рассказ парнишки. Выяснить, как все было на самом деле.

— И кто нам это сказал? — прищурился я. — Вспомни, от кого мы об этом узнали.

Глаза Джо расширились, и я понял, что мне удалось наконец его убедить.

— От Пола Брукса.

— Точно! А на следующий день после всех этих телефонных переговоров Мэтт внезапно меняет свои показания и начинает обвинять Дорэна. Может быть, он вовсе не пытался выгородить себя, как мы решили. Вполне возможно, паренек действительно заметил там кого-то, очень похожего на него, только это был не Дорэн. Кто же это был, Джо? Может, сын самого крупного клиента его папочки?

— Смелое предположение, — покачал головой Джо.

— Итак, Мэтт пишет прокурору письмо, в котором сообщает, что отказывается присутствовать на суде и давать показания в качестве свидетеля. Для чего он это делает? Для чего лишний раз привлекает к себе внимание, особенно если Монику действительно убил он? Его отец — опытный адвокат, собаку съел в таких делах. Думаю, он натаскал бы его перед судом, так что допрос прошел бы без сучка без задоринки. Поэтому, если бы речь шла только о спасении собственной задницы, он сидел бы себе тихо и молил бы Бога о том, чтобы простофиля Дорэн согласился на сделку. Помнишь, Карен сказала, что парень удрал в Индиану и прервал всякие отношения с отцом? А может, он вовсе не бежал? Вернее, бежал, но не от того, о чем мы с тобой думали. Может, его преследовало чувство вины? Вот он и порвал с отцом — из-за того, что старший Джефферсон заставил его сделать. Как тебе такая идея?

— Очень смелое предположение, — снова покачал головой Джо. Так и не дождавшись ответа, он добавил: — Но в одном ты прав — деньги в этой семье есть, очень большие деньги. На этот счет не может быть никаких сомнений. Пол Брукс как раз из тех, кто запросто может отстегнуть полмиллиона.

— А Гальончи так или иначе причастен ко всему, что произошло с Дорэном. Он в этом деле — ключевая фигура. И если кому-то могло прийти в голову, как сыграть Джефферсоном против Брукса и сделать на этом хорошие деньги, так только ему.

В комнате снова наступила тишина. Тора, судя по выражению его лица, все это мало волновало, а вот Рид слушал нас с явным интересом. Даже страх его мало-помалу куда-то исчез, и, навострив уши, он ловил каждое наше слово.

— А теперь выметайся отсюда и поживее, — скомандовал я, обращаясь к Джо. — Пойди отгони машину, потом возвращайся сюда и смотри, кто из них появится. Конечно, Гальончи ты не узнаешь, но дай нам знать, если заметишь кого-то похожего на него, хорошо? Все остальное может подождать. А сейчас нам нужно вернуть Эми.

Джо, кивнув, вышел, и в комнате остались только трое: Тор, Рид и я. Подойдя к двери, за которой только что скрылся Джо, я сел возле нее на пол, привалившись спиной к стене, и положил руку с пистолетом на колени. Я чувствовал себя как человек, увидевший, как все, что он до этого дня привык считать правдой, вдруг пошло прахом.

Прошел час, потом другой — никто не приехал. Три раза звонил Джо — предупредить, чтобы были начеку, но всякий раз тревога оказывалась ложной. Я уже начал волноваться — вдруг наша затея лопнула? Что, если Гальончи своим звериным чутьем убийцы почуял расставленную нами ловушку и не придет? Размышляя над этим, я продолжал сидеть, привалившись к стене, изредка меняя положение, чтобы не затекало тело, но старался держаться за дверью, чтобы меня нельзя было увидеть из коридора. Рид, успевший за это время одеться и смыть с лица засохшую кровь — мы разрешили ему это сделать, поскольку ему бы пришлось открыть дверь, — оставался в гостиной, где мы видели его. Тор занял позицию по другую сторону двери. Он не последовал моему примеру и не стал садиться, не расхаживал по комнате, не шевелился и даже, по-моему, не моргал. Просто стоял и ждал.

Это ожидание оказалось мучительнее иной пытки. Весь день с самого утра я рыскал по городу, разыскивал нужных людей, пытался выудить у них необходимую информацию, ломал голову, решая одну за другой встававшие передо мной проблемы, и мне было легче, потому что я что-то делал. Это давало мне временную передышку, позволяя не думать о том, что будет, если мой план сорвется. Мысли об Эми не оставляли меня ни на минуту, я помнил о ней даже тогда, когда валялся на полу в «Куджо», хрипя и чувствуя, как цепь стягивает мне глотку. Даже в такие минуты, когда человек забывает обо всем, ее образ вставал передо мной как цель, к которой я шел, как напоминание о том, почему я не имею права бросить все. Только мысль об Эми заставила меня подняться на ноги и вновь бороться за свою жизнь. Тогда я не позволял, я не мог позволить себе бояться. Но сейчас, когда мне ничего не оставалось, кроме как ждать, страх вернулся с новой силой, запустив в меня свои когти, и я ничего не мог с этим поделать. Время тянулось томительно медленно, и пытка возобновилась — мысли снова и снова возвращались к тому, о чем думать не следовало. Я гнал их, но все повторялось, картины одна страшнее другой мелькали у меня перед глазами, картины того, что будет с Эми, если я ошибся. В горячке последних событий я смог избавиться от них на какое-то время, но теперь страх вернулся, и я ничего не мог с этим поделать.

Прошло уже больше двух с половиной часов, когда наше затянувшееся ожидание нарушил телефонный звонок. Это снова был Джо.

— Ты меня слышишь? — взволнованно проговорил он в трубку. — Еще одна машина только что въехала в гараж. Маленький спортивный автомобиль. Кажется, «мазда», но я не уверен.

— Хорошо, понял.

Я торопливо вернулся в квартиру и передал услышанное Тору, но тот, по своему обыкновению, ограничился только безразличным кивком в ответ. Прошло несколько томительно долгих минут, все было тихо, и я уж было решил, что появление владельца «мазды» оказалось еще одной ложной тревогой, когда вдруг у меня над ухом раздался, как обычно, бесстрастный негромкий голос Тора:

— Лифт, — предупредил он.

Нахмурившись, я слегка присел, чтобы быть готовым ко всему, и, затаив дыхание, стал прислушиваться. Сказать по правде, я ничего не слышал. Еще пара секунд, в течение которых я почти не дышал, и вдруг послышался слабый шум лифта, остановившегося на площадке пентхауса. Честно говоря, не знаю, что слышал перед этим Тор, но он, как всегда, оказался прав.

Раздалось пронзительное треньканье звонка домофона. Я вздрогнул, обернулся и поманил пальцем Рида. Он торопливой рысцой бросился к двери, шлепая босыми ногами по керамической плитке пола, и дрожащей рукой нажал кнопку домофона.

— Да?

— Впусти, это я.

Голос звучал искаженно. Я так и не смог понять, кто говорил, может быть, снова Гальончи, а может, и нет. Рид вопросительно глянул на меня, я кивнул в ответ. Он торопливо нажал другую кнопку, и я услышал негромкий щелчок в прихожей, когда открылась входная дверь. Я решил — естественно, по совету все того же Тора — не высовываться в прихожую, а дожидаться, пока они войдут в квартиру, и сжался в комок возле самой двери, изготовившись к прыжку. Тор застыл напротив меня. И вот наконец дверная ручка повернулась и дверь с шумом распахнулась. Я скорее почувствовал, чем увидел, как Тор, сделав неуловимое глазу движение, принял боевую стойку. А в следующую секунду появившийся на пороге комнаты Энди Дорэн замер, как вкопанный, увидев приставленный к его груди «глок». Челюсть у него отвисла. Он только успел сказать «О, черт!», а спустя мгновение я бесшумно оказался у него за спиной и со всей силы ударил его по затылку рукояткой своего пистолета.

— Бежать тебе некуда, Дорэн, — проговорил я. — Так что расслабься и чувствуй себя как дома.

После моего удара он рухнул навзничь, уткнувшись лицом в пол, и так и лежал — туловище не двигалось, только ноги безостановочно дергались и елозили по полу, словно стремясь оторваться от тела. Я присел на корточки, быстро обшарил его с ног до головы, обнаружил под курткой «кольт» в наплечной кобуре, вытащил его и отдал Тору, который молча сунул пистолет за пояс. На все это ушло не более нескольких секунд, однако их оказалось достаточно, чтобы Дорэн немного пришел в себя. Коротко всхлипнув, он перевернулся на спину — глаза его еще были затуманены болью, но он уставился на нас, перевел взгляд с моего лица на Тора и, видимо, догадался, что произошло. Надо отдать ему должное — несмотря на удар по голове, соображал этот парень быстро. Потом, кряхтя, он сел — было заметно, что каждое движение дается ему с трудом, после чего осторожно завел руку назад, потрогал голову и нащупал за ухом шишку, именно там, куда пришелся мой удар.