— Послушай, — начал он, — насколько я понял, главное на сегодняшний день — выяснить, что происходит с Карен, так?

— Так, — кивнул я.

— Хорошо. Вот и давай пока сосредоточимся на этом. В конце концов, если тебя упрячут в тюрьму, тебе уже больше не придется беспокоиться о том, что у тебя нет напарника. — Джо замолчал, потом слабо улыбнулся. — Но, если хорошенько подумать, может, после того как тебя упрячут в тюрьму, тебе как раз и будет иметь смысл переживать, что у тебя есть напарник?

Я уже смеялся — слава богу, Джо вновь стал самим собой, и как же это было здорово! Проклятье, когда же мы в последний раз вот так вместе хохотали над чем-то? Даже и не вспомню.

А сейчас мы буквально катались по полу от смеха, воображая, как я окажусь в тюрьме, потом еще над чем-то. А он притащил себе стул и уселся напротив меня, пристроив больную руку на край стола.

— Ладно. Итак, что у тебя есть? Кроме расквашенной физиономии, конечно. Что мы имеем на сегодняшний день?

— Туманную ссылку на какие-то прошлые прегрешения, список поздних ночных звонков, пропавшие пятьдесят штук и все, — отрапортовал я. — Была еще фотография трупа, но теперь ее нет.

Он нахмурился.

— Зря ты ее сжег. Не могу сказать, что одобряю это. Впрочем, ты и так знал, что я это скажу. Черт возьми, это же улика!

— То же самое я сказал и себе, когда решил избавиться от нее.

Джо со вздохом забарабанил пальцами по столу.

— Что ж… Боюсь только, мы мало чего сможем накопать, если так и будем дальше торчать на кухне. Поедем-ка лучше в офис.

Я бросил взгляд на часы.

— А сколько занимает твоя физиотерапия?

— Час.

— А они разрешат тебе прийти попозже, если ты скажешь, что у тебя какое-то важное дело?

Джо неопределенно пожал плечами.

— Не знаю… может быть.

— Тогда отправляйся на свою физиотерапию, — отрезал я. Он замотал головой и принялся было возражать, но я вскинул руку: — Джо, отправляйся, я сказал. И никаких разговоров! Твое здоровье сейчас важнее всего. Но как только закончишь, пулей в офис, хорошо? Давай руку и езжай!

Он немного помялся, потом нерешительно кивнул. Мы вышли из дома, я направился по дорожке к поджидавшему меня пикапу, а Джо стоял возле дверей и смотрел мне вслед. Я обернулся.

— Спасибо тебе, — негромко сказал он. И добавил: — Извини.

Мы кивнули друг другу. Я забрался в машину, повернул ключ в замке зажигания и поехал в офис, на душе у меня было так легко, как уже давно не бывало — во всяком случае, в последние дни.

Настолько легко, что мне почти удалось выкинуть из головы тот единственный вопрос, на который он мне так и не ответил.

Я не пробыл в офисе и четверти часа, как туда ввалились Тарджент с Дэли. Все, что мне удалось сделать за это время, — включить компьютер и открыть окна, впустив в комнату немного воздуха, чтобы и здесь чувствовалось бабье лето. Я услышал их тяжелые шаги на лестнице в тот момент, когда опустился на стул перед компьютером.

На мгновение я даже было подумал, что это Джо, решивший махнуть рукой на свою физиотерапию и сгорающий от желания поскорее приступить к работе, торопится присоединиться ко мне. Потом кто-то постучал в дверь, и у меня возникло неприятное чувство, что я догадываюсь, кто мои посетители.

Я распахнул дверь, и Тарджент приветствовал меня добродушной улыбкой.

— Добрый вечер, мистер Перри!

Они вошли. В руках у Дэли я заметил черный кожаный портфель. Оттеснив меня, он устроился на одном из старых стульев вроде тех, которые устанавливают на стадионах, занимавших середину нашего с Джо офиса — эти стулья мы действительно в свое время позаимствовали на общественном стадионе Кливленда. Тарджент тоже вошел, однако предпочел стоять.

— Что вам здесь понадобилось? — осведомился я.

— Ну, вчера вечером вы ведь уехали в такой спешке, помните? Даже не оставили мне возможности закончить наш интересный разговор…

— Я сам его закончил, Тарджент. А сейчас, извините, у меня полно дел. Зачем вы явились сюда? От души надеюсь, что это что-то важное, потому что если вам просто приспичило поболтать, то я буду вынужден просить вас уйти.

Тарджент кивнул, лицо у него было удивленное.

— Кстати, насчет желания поболтать — вам ведь, наверное, тоже частенько случается наведываться туда, где вам совсем не рады?

— Нет.

— Потому что, похоже, вам слегка подправили физиономию. — Он указал сначала на свой глаз, потом на губу. — Вот здесь и здесь.

— Угу. Сувенир на память — между прочим, от того самого типа, которого вы должны были арестовать! — Я уже сообразил, что разговор принял нежелательный поворот, догадывался, куда он может завести и что ничего хорошего в этом случае меня не ждет. Конечно, мне следовало сразу же сообщить им о нападении. А я не сделал этого — потому что мне хотелось сначала поговорить с Карен. К тому же мне казалось, что будет легче вытянуть из нее правду насчет возможного шантажиста, если я приеду к ней один, без «хвоста» в виде парочки копов. Но теперь мне, похоже, предстоит услышать, что я оказался неправ.

— Тип, которого мы должны были арестовать? — Брови Тарджента поползли вверх.

— Вот-вот — вчера вечером меня допрашивали. Причем достаточно жестко. Какой-то тип оглушил меня, потом натянул на голову сумку или пакет и принялся спрашивать. Его интересовало, что произошло с сыном Джефферсона в Индиане.

Тарджент, обернувшись, обменялся взглядом с Дэли. Потом снова посмотрел на меня. Все его добродушие разом куда-то пропало. Теперь на его лице был написан гнев.

— Значит, вам устроили допрос насчет сына Джефферсона, так?

— Да.

— Что ж, похоже, у кого-то из нас большие неприятности, — проговорил он. — У кого-то, кто не счел нужным сообщить мне об этом происшествии. И кто бы он ни был, он обязан понимать, что это может расцениваться как прямое препятствование расследованию дела об убийстве, которым я занимаюсь, а значит, у него будут проблемы. Похоже, среди наших сотрудников появился человек, который может похвастаться не только тупостью, но и полным отсутствием компетентности. Потому что я нисколько не сомневаюсь, что вы как добропорядочный гражданин оставили в полиции заявление, и однако я почему-то не видел полицейского рапорта по поводу этого нападения.

Я выдержал его взгляд. И покачал головой.

— Стало быть, вы этого не сделали, — проговорил Тарджент, но его нарочито невозмутимый тон не мог скрыть клокотавшую в нем ярость. — Вы столкнулись — нет, точнее, на вас напал человек, которого вы имели все основания подозревать в причастности к убийству, и не сочли нужным — я правильно вас понял, мистер Перри? — не сочли нужным уведомить об этом полицию? Именно это вы хотели сказать?

— Я хотел сначала поговорить с Карен.

— Простите, не понял. Это ей поручено вести расследование?

— Нет.

— Стало быть, вам?

— Нет. — Я замялся, но заговорил раньше, чем он успел меня перебить. — Послушайте, детектив, а вы не забыли случайно ту кучу дерьма, которую вы вывалили на меня во время нашего с вами последнего разговора? Сначала вы устроили на меня засаду перед домом, пытаясь помешать мне проехать, после чего принялись ораторствовать насчет каких-то голливудских сюжетов и прочего, как будто у меня дел других нет, кроме как слушать подобные глупости. И после этого вы, наверное, считаете, что я просто сплю и вижу побеседовать с вами снова?

— Мне бы хотелось думать, что вы спите и видите, как это убийство будет раскрыто, а убийца Джефферсона окажется за решеткой. Сокрытие от полиции важной информации вряд ли можно назвать помощью, мистер Перри. Больше того — это преступление. Вы ведь сами когда-то были полицейским, так что не можете этого не знать.

— Послушайте, Тарджент, даже приди я вчера вечером лично к вам с этой историей, это ничего не изменило бы. — Я пожал плечами. — Этот тип все равно сбежал — чем, скажите на милость, вам помогли бы мои показания? Да ничем. Все, что у меня осталось от него на память, это какой-то нелепый разговор да неплохая коллекция синяков и ссадин.