В этот момент Березин достиг джипа и в то же мгновение из «пежо» высунулся Турецкий, самым невинным голосом окликнувший генерала:

— Валерий Андреевич! — Турецкий предусмотрительно держался за дверцей машины. — Куда ж вы так поспешно? Стойте. Стойте, генерал!

Но Березин, на краткую долю секунды застывший у распахнувшейся перед ним водительской дверцы, издал самый настоящий звериный рык — краткий, преисполненный злобы — и мгновение спустя скрылся в салоне. Две дверцы двух автомобилей одна за другой захлопнулись, огласив опустевшую под дождем стоянку двумя резкими звуками. Две машины по очереди рванули с места, словно застоявшиеся кони.

Буквально несколько секунд спустя Филя Агеев уже не тихо, а на пределе громкости рявкнул в рацию:

— Денис, он едет в другую сторону, к Москве, быстро оповещай ребят!

На другом конце связи невнятно выругались, и рация умолкла. Одновременно из черного джипа, действительно мчавшегося в сторону Москвы, а не прочь от нее, как предполагали преследователи и что было бы гораздо логичнее в данной ситуации, раздался первый выстрел в сторону синего «пежо»., Машина вильнула.

— Александр Борисович…

— Все в порядке! — бросил Турецкий. — Пока не отвечать, на дорогах полно машин. Свяжись с Денисом, скажи, чтобы взяли под контроль поворот с Ленинградки на Дмитровское шоссе. Эта сволочь неизбежно туда должна свернуть.

Второй выстрел царапнул левое крыло «пежо», и Турецкий понял, что генерал стреляет — или приказывает стрелять своим отморозкам — на поражение… И, одним движением выбросив на крышу из-за приспущенного стекла мигалку, включил сирену: час пик уже давно миновал, но машин на их пути, к несчастью, было все еще много, до ближайшего поворота оставалось около трех километров. Обе машины на огромной скорости приближались к и без того уже впускающей их на свои индустриальные окраины столице.

— Я пошел на обгон, — коротко бросил Турецкий. — Попробуй нейтрализовать отморозков…

— Александр Борисович, это опасно. — Филя напрягся. — Они ж в вас метят. Я уверен, Денис уже на месте, да и менты все на ногах, не надо!

— Это приказ! — рявкнул Турецкий и перешел на предельную скорость. «Пежо», державшийся до этого за пристрельной дистанцией, начал стремительно приближаться к джипу. И реакция бандитов не замедлила последовать: один из «спецназовцев» высунулся в окно, почти свесившись, вместе со своим стволом, Агеев опередил его на долю секунды, Турецкий, пригнувшийся в момент маневра, распрямился и тут же слегка сбросил скорость, так что следующая пуля, выпущенная из джипа, оказалась им уже не страшна.

— Кажется, один готов, — пробормотал Агеев. — Вот сволочи!

В не сбавившем скорости джипе приоткрылась дверца, и на трассу вылетело тело человека, одетого в пятнистую форму.

Шоссе и впереди и позади мчавшихся на сумасшедшей скорости машин опустело на глазах, — очевидно, ГИБДД наконец сумело освободить им трассу от машин, часть из которых жались теперь по обочинам, и водители испуганно провожали глазами две пролетающие мимо них иномарки.

— Внимание, иду на обгон! — Турецкий, пригнувшись за панель, не выпуская руль, вновь прибавил скорость, и вновь маленький, юркий «пежо» начал сокращать до пристрельного расстояние между собой и краснеющими в наступившей темноте стоп-сигналами джипа. Теперь все зависело от Агеева, от того, насколько точно он вычислит момент своего второго выстрела — по задним стеклам идущей впереди машины, где обосновался второй стрелок… Два выстрела раздались одновременно, одновременно осыпались стекла в двух машинах, заднее — в джипе и переднее — в «пежо».

— Алекс…

— Все о’кей, ты в порядке?! — Турецкий слегка приподнял голову и вновь нырнул под панель, поскольку выстрелы, которые он автоматически считал, следовали теперь один за другим. Судя по звуку, на этот раз подал голос в точности ТТ. Следовательно, стрелять начал Березин, второй из «спецназовцев» выбыл из строя — не подвел Филя. И тут Турецкий вдруг понял, что на его вопрос Агеев не ответил.

— Филя! — Турецкий невольно сбросил скорость, давая Березину вырваться вперед.

— Черт, — послышалось сзади. — Сукин сын меня задел. Александр Борисович, это ерунда, в мясо.

Турецкий витиевато выругался, мельком глянув на Агеева, зажавшего левой рукой правое плечо.

— Филя, рядом с тобой на полу аптечка, попробуй на ходу. Ну сука, погоди! Филя, на пол! Кому сказано — на пол?!

«Пежо» внезапно словно подпрыгнул на месте и в третий раз начал сокращать расстояние между собой и джипом. «Плохо стреляешь, генерал, мажешь!» — сквозь зубы пробормотал Турецкий, пригибая голову. И в этот момент впереди, метрах в пятистах от березинской машины, вспыхнуло множество огней, взвыла сирена и громовой голос, усиленный мегафоном, неразборчиво рявкнул над мокрым шоссе: и Ленинградка, и вилка, ведущая на Дмитровское, были перекрыты. Но опытный Турецкий не спешил радоваться тому, что помощь пришла вовремя, и оказался прав.

Джип Березина, внезапно развернувшись, двинулся всей своей махиной на маленький, мчавшийся ему навстречу «пежо». Лобовое столкновение было неминуемо, казалось, ничто уже не могло спасти пассажиров маленького автомобиля, в салоне которого кроме Турецкого находился Филя Агеев, раненный в правую руку, а следовательно, недееспособный.

Времени на размышления у него не было. Совсем.

Люди, столпившиеся возле милицейских машин, которые перегородили дорогу, ведущую к оживленному в любое время дня и ночи Дмитровскому шоссе, замерли, безмолвно глядя на сближавшиеся машины и понимая, что никто из них не в силах помочь пассажирам «пежо», спасти которых могло только чудо. До страшного удара оставались считанные секунды, когда маленькая синяя машина с разбитым ветровым стеклом вдруг едва заметно вильнула в сторону с прямой линии, соединявшей ее с обезумевшим джипом, и до слуха людей один за другим донеслись два выстрела.

За минуту до этого Турецкий, перехвативший руль левой рукой, взвел курок пистолета и, — резко выдохнув — возможно, в последний раз в жизни мельком и отстраненно подумал: «Ну, госпожа Удача…» Поднял пистолет и слегка повернул руль, почти не надеясь, что маневр удастся. Перед ним как-то косо мелькнуло искаженное, исцарапанное, изуродованное ненавистью, абсолютно белое лицо Березина и, как показалось ему, направленное на него, Александра Борисовича, дуло чужого пистолета. В это мгновение он понял, что маневр, почти невозможный, удался! Резко рванувшись вперед, не обращая внимания на острые осколки, торчавшие из рамы, наполовину высунувшись из переднего окна, Турецкий прицельно выстрелил, стараясь попасть в бензобак джипа…

Позднее Александр Борисович никак не мог припомнить момента, когда, вновь оказавшись за рулем, успел ринуться на уже слепящие его огни фар милицейских машин. Единственное, что он услышал, падая на пол «пежо», был звук раздавшегося позади взрыва, а вслед за ним — хлопок обожженной жаром и лопнувшей шины. Потерявший управление, маленький синий автомобиль, лишенный задних шин, на который к тому же обрушилась взрывная волна, пролетел вперед, почти достигнув милицейского кордона, и завертелся на месте с бешеной скоростью. К нему, прорвавшись сквозь милицейские машины, уже мчался серебристый «лексус». Что именно собирался предпринять его водитель, так и осталось неизвестным. Потому что «пежо» с внезапно заглохшим мотором по инерции вылетел с трассы прямиком в ближайшую лесопосадку и, замерев на мгновение на правых боковых колесах, словно в раздумье, что ему делать дальше, медленно завалился набок…

Александр Борисович Турецкий открыл глаза и медленно отнял руки от лица, которое прикрывал. Первое, что он услышал, — был вой пожарных сирен, первое, что почувствовал, — адскую боль во всем теле. Первое, о чем, точнее, о ком подумал, был Агеев. Но окликнуть Филю он не успел, как не успел понять, почему фактически не столько лежит, сколько стоит на голове. Потому что в ту же секунду на него обрушился разноголосый хор, солировал в котором хорошо знакомый ему голос — голос Дениса. Правда, такого отчаяния, с каким хозяин «Глории» окликал «дядю Саню», Турецкий в нем точно никогда не слышал.