Одна мысль о том, что придется зависеть от супруги, воспитанной к тому же в самых что ни на есть пуританских понятиях, приводила Юрия в состояние бешенства. Женщин он презирал в принципе, даже его отношение к собственной матери, несмотря на то что ее он по-своему любил, не являлось исключением. Презрение это брало начало еще со школьных времен, когда на видного, выглядевшего старше своих ровесников Юрия начали заглядываться не только ровесницы, но и молодые учительницы. Одна из них, казавшаяся Юре Березину недоступной красавицей из какой-то небывалой, фантастической жизни, и стала его первой любовницей. «Недоступная красавица» оказалась на деле ревнивой кошкой, в итоге их отношения сделались, как говорили тогда, «достоянием гласности». Учительница вылетела из школы без права преподавания где-либо вообще, а Юрия мать, пришедшая в ужас от случившегося, перевела из их «закрытой» школы в обычную районную. Скандал получился знатный! Еще много лет подряд Березин-младший вспоминал о нем с тайным удовольствием.

Что касается его отца, никакой реакции, помимо нескольких ухмылок, история с учительницей у него не вызвала, и матери стоило немалого труда уговорить мужа на перевод в районку, да еще всего-то за полгода до выпуска. Однако это был, пожалуй, единственный случай на памяти Юрия, когда Вера, Гавриловна взяла верх над своим супругом, в итоге уставшим от ее бесконечных слез и махнувшим на перевод рукой.

Юрий Валерьевич Березин настолько погрузился во внезапно нахлынувшие на него по неясным причинам воспоминания, что перестал вслушиваться в голос любовницы и уловил только последнюю ее фразу:

— Не сомневайся — я обиделась. И попробуй только не прийти еще и к Луганскому!

— Дорогая, — недовольно поинтересовался Юрий, — может, пояснишь, что это ты обиделась?

— Ты меня что, не слушаешь?! — Татьяна возмущенно фыркнула. — Ладно, поговорим при встрече. И не забудь, о подарке придется позаботиться тебе самому!

— Слушай, — внезапно заинтересовался Юрий, — а что, твой Кропотин по-прежнему ничего не подозревает?

Монахова расхохоталась тем самым своим серебристым смехом, который поначалу так возбуждал Юрия, буквально сводя его с ума.

— Милый, ты о чем?! Мой олух ничего не заподозрит, даже если застанет нас с тобой в собственной постели! Господи, если б ты знал, как мне осто… этот старый слюнтяй!

— Все, милая, ко мне пришли, — поспешно соврал Юрий, которого жалобы Татьяны на Кропотина начали доставать в последнее время. В какой-то степени именно этим объяснялось то, что он пошел на поводу у своей любовницы, решившись ускорить события за спиной генерала. Хотя куда важнее было, разумеется, его собственное нетерпение: Березину-младшему еще несколько лет назад надоело жить по указке и в полном соответствии с командами Березина-старшего. Надоело, словно сопливому мальчишке, побаиваться собственного отца, стыдясь признаться в этом даже самому себе.

Татьяна Монахова находилась в той же ситуации, что и он, потому-то они так хорошо поняли друг друга очень скоро после того, как генерал, обговорив это с сыном предварительно, свел их. Валерий Андреевич не хуже, а возможно, гораздо лучше Юрия понимал, что выгодный брак с Тамарой, также организованный им, рушится необратимо. А главное — даже в случае, если брак этот удастся сохранить, алмазной фирмы ни Юрию, ни ему не видать как своих ушей.

Монахова оказалась прекрасной любовницей и в Березина-младшего влюбилась всерьез. Впервые в жизни с Татьяной произошло то, что с другими случается в нежной юности, но в ее возрасте первая любовь постепенно обрела формы и силу, в итоге начавшие пугать Юрия. Согласившись с планами отца, не предполагавшими брачный союз с генеральской давней, как выразился сам Березин-старший, «наложницей», Юрий дал себе слово, что идет на поводу у своего папаши в последний раз в жизни. Полагая, что отделаться от Татьяны, когда семейство Кропотиных будет наконец уничтожено, легче легкого. А став единоличным владельцем дела, он и с отцом начнет разговаривать иначе, совсем иначе! Березин-младший действительно унаследовал генеральский характер, но отнюдь не его мозги — и как-то не учел, что даже в самый идеальный план, составленный человеком, жизнь обязательно вносит свои коррективы.

…Татьяна выключила свой мобильный и, протянув возвратившейся маникюрше руку, задумалась. Она ничуть не удивилась ни реакции генерала Березина на неудавшееся, к несчастью, покушение, ни его панике, ни тому, что и ее любовник, судя по всему, перетрусил. Сама Монахова не боялась ничего — как раз благодаря Константину Степановичу, с которым благосклонная судьба случайно свела ее отнюдь не по воле генерала Березина пять лет назад и на юбилейном банкете которого она собиралась присутствовать завтра.

Для честного служаки генерала Луганского, возглавлявшего в Генеральной прокуратуре России один из основных отделов, Монахова была чистейшей души человеком, не просто переводчицей, прослужившей в МИДе в подчинении у его лучшего друга много лет, но чуть ли не единственной, кому можно было доверять важнейшие государственные переговоры. О ее тесном знакомстве с Березиными он понятия не имел, да и знаком был только со старшим из них, причем шапочно. Так что приглашение на банкет для Юрия Татьяне пришлось извлекать из Константина Степановича под предлогом внезапной болезни мужа, не позволяющего ей якобы появляться в общественных местах без охраны и отрядившего с этой целью своего заместителя по безопасности.

На знакомство Луганского с Юрием у Монаховой были свои планы. Поэтому уклончивые ответы любовника относительно его присутствия на банкете ее насторожили.

В свое время Татьяна приложила немало усилий к тому, чтобы создать у Константина Степановича о себе столь лестное мнение. И ей это удалось настолько, что около полугода назад тот даже ввел ее в дом самого генерального. Правда, привез он ее туда по строго конфиденциальному делу как переводчицу, и этим знакомство Татьяны с первым лицом прокуратуры ограничилось. Однако главным было то, что Сам не только принял ее в своем доме, но и наверняка запомнил. Ну а с учетом давних отношений с Константином Степановичем, этого, с точки зрения Монаховой, было достаточно, чтобы чувствовать себя при любых обстоятельствах защищенной во всех смыслах. В том числе и от претензий генерала Березина, понятия не имевшего ни о приятельских отношениях его протеже с Луганским, ни о том, полугодовой давности, визите. Березин-старший по-прежнему полагал, что Татьяна куплена им с потрохами раз и навсегда и принадлежит ему душой и телом. Что ж, пусть так и считает. Пока что Монахова не собиралась разрушать его иллюзий: ее тайная ненависть к Березину-старшему, превратившаяся в последние годы во что-то вроде хронической болячки, требовала настоящего отмщения — внезапного, с помпой, с полным крушением проклятого «благодетеля».

Маникюрша завершила свой ювелирный труд, и Татьяна, расплатившись, заспешила к своему «лексусу». Ее мобильный зазвонил снова. Но, глянув на определитель, она лишь поморщилась и отключила трубку: звонил этот придурочный мужик, владелец в точности такого же авто, как у нее самой, который помог ей несколько дней назад не опоздать на встречу с Березиным-старшим. Влюбился, конечно, и даже успел уже достать ее своими звонками и предложениями встретиться. Обычная история.

Татьяна улыбнулась и, бросив отключенный мобильный на соседнее с водительским сиденье, завела движок. В другое время она, возможно, и поговорила бы с этим самым Денисом, но сегодня ей было не до него: Монахова собиралась объездить несколько дорогих бутиков, дабы приобрести подходящий прикид для грядущего юбилея Луганского. А эта задача была совсем не простой: одеться предстояло, с одной стороны, шикарно, поскольку она теперь жена известного бизнесмена. С другой — достаточно сдержанно, поскольку именно скромность и «чистоту души» ценил в своей молодой приятельнице Константин Степанович.

Серебристый «лексус» Дениса, мягко шурша шинами, неторопливо катил в сторону Переделкина по Киевскому шоссе.