Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Но когда я набралась мужества, с уст моих сорвалось признание, о котором я даже и не думала, но которое носила в себе, словно неизлечимую язву.

– Может быть, я сама виновата.

Альфонсо взял меня под подбородок:

– Боже милостивый, почему ты это сказала?

– Из-за моей семьи… Господь проклял меня.

– Их грехи – не твои грехи. – Он притянул меня к себе. – Ты меня слышишь? Тебе причинили ужасное зло. Господь должен смотреть на тебя с великим состраданием за все то, что ты вынесла.

Неужели он все-таки узнал правду? Какое-то страшное мгновение я думала, что Санча сказала ему, желая отомстить Чезаре. Она, вероятно, выведала, от кого я родила ребенка, хотя и ни разу не говорила на эту тему с того вечера, когда убили Пантализею и Перотто. Я стыдилась того, что усомнилась в ней, но сомнение оставалось. А поймав взгляд Альфонсо, я почувствовала новый страх, в котором не могла признаться: страх за то, что я знала, когда носила семя моего брата, но не ощутила в себе семени Альфонсо. Даже не заподозрила, что во мне рождается новая жизнь. Санча, едва дыша от волнения, ободряла меня в те суматошные минуты, пока мои женщины смывали кровь с пола. Она сказала, я не могла знать, потому что еще слишком рано, плод еще даже не начал толком формироваться. Но когда она пошла за Альфонсо, который в тревоге ждал за дверью, я отвернулась. Она что-то бормотала ему, потом он вошел, а я спрашивала себя: как же я могла быть такой нечуткой, как могла не заметить признаков?

Неужели я не хотела замечать его ребенка из страха, что новая жизнь вытеснит из моих мыслей ту, что я оставила?

Он смотрел на меня с нежностью, вытирал слезы кончиками пальцев, а я вглядывалась в его лицо в поисках первых признаков сомнения, которое наверняка одолеет его, когда он узнает о моем обмане, ведь я скрыла от него, что зачала ребенка вне брака. Эта мысль была мне невыносима, как и вопросы, которые последовали бы за признанием. Мне придется громоздить ложь на ложь, а ему – доискиваться правды другими путями.

К моему облегчению, на его лице отражались только огорчение и беспокойство обо мне. И тут я поняла истинную причину, по которой не могла заставить себя рассказать ему. Я не могла рисковать: возможно, он против собственной воли не сумел бы меня простить и со временем мог меня возненавидеть, начать смотреть на меня как на врага. И никогда больше я бы не увидела такого его взгляда, как сейчас, а отвращения в его глазах я бы не вынесла.

– Мы родим других. – Он прижался губами к моему лбу. – Мы еще молоды. Ты родишь наших детей. Я тебе обещаю. Первый выкидыш – это чудовищно, да, но такое случается, моя милая жена. Многие женщины переживают то же самое, но потом приносят здоровое потомство.

Я положила голову ему на грудь и слушала его слова как прощение.

Мне было важно верить им. Выбора у меня не оставалось.

Я должна была верить, что его любовь очистит меня.

Глава 30

Мои надежды не оказались тщетными.

В начале марта, когда и месяца не прошло со дня выкидыша, я, к нашей общей радости, обнаружила, что снова беременна. На сей раз я решила не делать ничего такого, что могло бы повредить ребенку, а потому почти не покидала палаццо, отказывалась от всех приглашений, заперлась у себя в покоях, чтобы исключить все случайности и козни внешнего мира.

Однако это оказалось труднее, чем я себе представляла. Из Франции чуть не каждый час приходили известия о неприятностях Чезаре, который все ждал, когда король Людовик найдет ему жену. Несколько подходящих кандидаток, как и Карлотта перед ними, отказались, и тогда Чезаре начал грозить отъездом, хотя не мог уехать без разрешения короля. Наконец Людовик отыскал сговорчивую невесту: Шарлотту д’Альбре, принцессу Наварры – небольшого, разделенного Пиренеями королевства между Францией и Испанией, которое служило чем-то вроде крепостной стены, предотвращая взаимную агрессию его соседей. Испания тут же заявила протест, обрушила на Рим целый град упреков в связи с нечестивым договором с их исконным врагом, угрожала заключить союз против нас с Миланом, Неаполем и Венецией, однако их возражения ни к чему не привели. Весной Чезаре женился на Шарлотте, состоялась пышная свадебная церемония, и сообщение о его успехах в осуществлении брака было отправлено в Ватикан с такой поспешностью, что курьер по дороге загнал шесть лошадей. Когда новость дошла до нас, испанский посол выразил протест моему отцу в присутствии всего двора (чем разгневал папочку), посоветовав ему искать примирения с их испанскими величествами, пока не поздно.

Но врасплох меня застала реакция моего мужа. Он пришел как-то утром в июле, когда я грелась на солнышке в галерее, полузакрыв глаза и положив ладони на наметившийся живот. Его кашель испугал меня.

– Amore, ты так быстро вернулся с охоты!

Но моя радость погасла, когда я узнала тощую фигуру в алом рядом с Альфонсо.

– Мадонна, – поклонился кардинал Сфорца.

Он всегда носил свое священство, как латы, и делал вид, что мой развод с Джованни его не касается, хотя запятнанной в результате оказалась его семья.

– Ваше высокопреосвященство. – Мое приветствие было холодным как лед. – Я вас не ждала.

– Я и не надеялся.

Альфонсо посмотрел туда, где поблизости сидели за вышиванием мои дамы, а Аранчино играл ниточками, висящими под их пяльцами.

– Жена, давай пройдем в твою переднюю. У нас важные новости.

«У нас»? С каких это пор он водит знакомство с кардиналом Сфорца? Я проглотила напрашивающийся ответ и жестом показала женщинам, чтобы они оставались на месте.

– Попросить Муриллу принести освежающее? – спросила я у Альфонсо, и его заминка встревожила меня еще сильнее.

Наконец он кивнул, и я отдала распоряжение, а потом последовала за ними в душную переднюю. Хотя день еще только начинался, жара стояла невыносимая. Не будь я на пятом месяце, то настояла бы на отъезде за город, подальше от вони зараженных лихорадкой болот.

Мурилла принесла графин охлажденного сидра. Я закрыла дверь и повернулась: Альфонсо и кардинал смотрели на меня с мрачным выражением, от которого мое сердце сжалось.

– Боже мой, что случилось? Кто-то умер?

– Если бы все было так просто. – Кардинал Сфорца налил себе сидра.

– Чезаре, – сказал Альфонсо. – Он возвращается.

– И это все? – недоуменно спросила я. – Но ведь это и так было известно. Последние недели все о нем только и говорят. А теперь, когда он женился, зачем ему оставаться во Франции?

Кардинал отхлебнул сидра. Его изящные манеры не сочетались с холодом взгляда.

– Ты не понимаешь, – тихо произнес Альфонсо. – Теперь, когда брак Людовика и Анны Бретонской – дело решенное, король и Чезаре действуют заодно. Они заявили, что объединят свои силы и приведут в Италию новую армию, которую теперь возглавит Чезаре. Они намереваются захватить Милан.

– Понятно, – сказала я, прогоняя страх и пристально глядя в глаза кардиналу. – Вы же не станете просить у меня, чтобы я изображала сочувствие делу Сфорца.

Ему хватило ума отвести взгляд, а мое внимание тем временем привлек Альфонсо, который взволнованно заговорил:

– Под угрозой оказывается не только Милан. Неаполь не вынесет еще одного вторжения – мы будем обречены. Твой отец не устает повторять, что не позволит французам грабить юг, но он организует праздничные церемонии в честь возвращения Чезаре. Показывает испанскому послу шкатулки с драгоценностями и заявляет, что использует их, чтобы финансировать предприятие Валентино. То есть он не станет препятствовать действиям твоего брата и Людовика. Даже Санча сказала ему недавно горькие слова, когда ватиканская стража арестовала Джоффре за буйство.

– Джоффре арестовали? – переспросила я. – Когда?

– Несколько дней назад. Дело пустяковое. Он был пьян. Лукреция, послушай меня. Когда Санча пошла к его святейшеству с требованием наказать стражников за арест ее мужа, который к тому же и его сын, знаешь, что ответил твой отец?

84
{"b":"556617","o":1}