Я велел вплести эти волосы в мою шапку и всегда сражался с врагами, одерживая победу по благословению Посланника Аллаха, Аллах да благословит его и дарует ему мир».[282 Вакиди: с. 151.]

Такова история красной шапки Халида — сокровища, с которым он никогда бы не расстался.

Халид сидел на забрызганной кровью земле на левом краю сектора Абу 'Убайды, когда стемнело. На колене у него покоилась голова 'Икримы, его племянника и дорогого друга. На другом его колене лежала голова 'Амра, сына 'Икримы. Жизнь быстро покидала тела отца и сына. Халид то и дело обмакивал пальцы в чашу с водой и подносил их к губам умирающих, чтобы она скатывалась в их полураскрытые рты. И время от времени он повторял: «Неужели Сын Хантамы сомневается в том, что мы станем мучениками?»[283 Ат-Табари: т. 2, с. 597. Сыном Хантамы был 'Умар, а под «мы» Халид подразумевал бану махзум.] Так, в нежных объятиях Халида, умерли 'Икрима и его сын. Человек, который столько лет был самым кровожадным врагом Ислама, окончательно искупил свой грех, приняв мученическую смерть. В день Потерянных Глаз, день, который мусульмане будут помнить всегда, величайшая слава, которой не удостоился ни один другой мусульманин в Сирии, досталась 'Икриме ибн Абу Джахлу.  

Ночь прошла спокойно, если можно говорить о покое применительно к измученным, израненным воинам, которые заставляли себя совершать такие чудеса, которые лежат за пределами человеческих сил и возможностей. Обычно на ночь Абу 'Убайда назначал одного из генералов дежурным офицером, в обязанности которого входил обход сторожевых постов и аванпостов с целью проверки бдительности стражников. Однако в ту ночь и генералы были до такой степени уставшими, что Абу 'Убайда, добрый и внимательный к другим, как всегда, не решился просить кого-то из них взять на себя эту трудную задачу. Хотя его собственный меч был обагрен кровью нескольких римлян и сам он нуждался в отдыхе не меньше других, Абу 'Убайда решил сам выполнить обязанности дежурного офицера. Вместе с некоторыми избранными сподвижниками Пророка он отправился в обход. Однако ему не стоило беспокоиться. Куда бы Абу 'Убайда ни пошел, повсюду генералы бодрствовали, находясь в полной боевой готовности, и, совершая объезды, беседовали со стражниками и ранеными. Зубайр объезжал войска в обществе жены, которая также ехала верхом!

В самом начале пятого дня сражения две армии вновь построились вдоль своих линий — тех самых линий, вдоль которых они стояли перед началом сражения. Однако в тот день солдаты стояли не столь прямо и не выглядели столь впечатляюще. Рядом с каждым невредимым воином стоял раненый. Некоторые еле держались на ногах, но все же стояли в строю. Халид напряженно вглядывался в ряды римлян, ища признаки движения, и задавался вопросом о том, пойдут ли римляне в очередную атаку. Однако они не двигались в течение целых двух часов. Затем из римского центра выступил некий человек. Это был посол Махана, который доставил предложение о заключении перемирия сроком на несколько дней для проведения новых переговоров. Абу 'Убайда почти согласился принять это предложение, но Халид удержал его. По настоянию Халида он отправил посла назад с отрицательным ответом, добавив: «Мы спешим закончить это дело!»[1]

Теперь Халид знал. Его догадка была правильной. Римляне больше не горели желанием воевать. Остаток дня прошел без приключений, Халид раздавал приказы о контрнаступлении и проводил кое-какую реорганизацию. Все кавалерийские полки были объединены в единую конницу, ядром которой стала Мобильная Гвардия. Общая численность этой кавалерийской группы составляла примерно 8000 всадников.

На следующий день на Равнине Йармука должен был засверкать меч отмщения.

Шестой день сражения выдался ясным и солнечным. Шла четвертая неделя августа 636 г. (третья неделя месяца раджаб, 15 г. хиджры). Утренняя тишина никак не предвещала грядущего побоища. Мусульмане чувствовали себя немного отдохнувшими. Зная, что их командир планирует наступление, и, имея кое-какие представления относительно его планов, они рвались в бой. Надежды, связанные с этим днем, заслонили мрачные воспоминания о дне Потерянных Глаз. Вдоль мусульманского фронта вытянулись ряды римской армии — настроенной менее оптимистично, но все же достаточно многочисленной, чтобы потребовалось много сил для сражения с нею.

Когда солнце встало над подернутым утренней дымкой очертанием Джабал ад-Друз, Григорий, командующий армии цепей, выехал вперед, но из центра имперской армии. Он выехал, намереваясь убить командующего мусульманской армией, надеясь, что это окажет деморализующее воздействие на мусульманских воинов. Подъехав к мусульманскому центру, он выкрикнул вызов на бой, требуя, чтобы с ним сразился «лично командир арабов».

Абу 'Убайда тотчас же вознамерился принять вызов. Халид и другие пытались отговорить его, ибо у Григория была репутация отличного бойца, да и вид у него был соответствующий. Все чувствовали, что было бы лучше, если бы этот вызов принял Халид, но Абу 'Убайда был непреклонен. Он передал армейское знамя Халиду и со словами «Если я не вернусь, ты будешь командовать армией до тех пор, пока халиф не примет решение» выехал навстречу противнику.

Оба полководца были на конях. Они обнажили мечи и начали поединок. Оба великолепно владели мечом и продемонстрировали зрителям искусство рубить, колоть и парировать удары противника. Римляне и мусульмане затаили дыхание. Затем, через несколько минут после начала боя, Григорий развернул коня и легким галопом поскакал прочь. В рядах мусульман раздались радостные возгласы, так как казалось, что римлянин признал свое поражение, однако Абу 'Убайда так не считал. Не отрывая взора от отступающего римлянина, он погнался за ним.

Не успел Григорий проскакать и сотню шагов, как Абу 'Убайда настиг его. И вот Григорий, который специально сдерживал бег своего коня, стремительно развернулся и нанес удар по Абу 'Убайде. Его мнимое бегство было уловкой, призванной притупить бдительность противника. Однако Абу 'Убайда не был новичком: он знал об искусстве владения мечом намного больше, чем Григорий. Римлянин успел занести свой меч, да и только. Абу 'Убайда нанес ему удар по основанию шеи, и, выронив меч, римлянин рухнул на землю. Несколько мгновений Абу 'Убайда неподвижно сидел на своем коне, дивясь огромным размерам римского генерала. Затем, в свойственном ему духе игнорирования мирских сокровищ, не позарившись на изукрашенные самоцветами и инкрустированные золотом доспехи и оружие римлянина, этот праведный воин развернулся и направился к своим.

Когда Абу 'Убайда вернулся, Халид покинул его, чтобы присоединиться к кавалерии, стоявшей позади корпуса 'Амра ибн ал-'Аса. Приехав на свое место, он подал сигнал к общему наступлению, и весь мусульманский фронт устремился вперед. Мусульманские центр и левый фланг ударили римлянам в лоб, но не стали развивать наступление. На правом фланге кавалерия приготовилась ударить по левому римскому флангу. Оттуда Халид направил полк, чтобы вступить в бой с римской кавалерий на левом фланге и связать ее, а с остальной частью мусульманской конницы ударил в бок римскому левому флангу (по славянам), тогда как в это же самое время 'Амр неистово обрушился на него спереди. Славяне были храбрыми воинами, и в течение некоторого времени они держали героическую оборону, но, не получая поддержки от своей конницы, атакуемые и спереди, и с фланга, они были вынуждены отступить. Откатываясь назад под ударами Халида и 'Амра, они отошли к центру, где находились армяне.

Когда римский левый фланг рассыпался на части, 'Амр повел свой корпус вперед и, отклонившись немного влево, ударил по левому и теперь незащищенному флангу армян, в рядах которых из-за беспорядочного отступления побитых славян теперь царил изрядный хаос. Тем временем Халид развернул свою кавалерию и атаковал римскую кавалерию левого фланга, которую до этого втянул в бой отряд, отправленный им ранее. Вторая фаза мусульманского наступления началась тогда, когда Шурахбйл атаковал фронт армян, а 'Амр тем временем ударил по их флангу. Затем Халида нанес удар по кавалерии левого фланга и заставил ее отступить с занятых ею позиций. Эта конница, основательно потрепанная Халидом, спасая свою жизнь, ускакала в северном направлении. Она свое отвоевала. (См. карту 24.) Я не стану пытаться объяснить суть плана Халида, так как она станет понятной читателю по мере того, как мы будем следить за ходом сражения. Однако особо следует отметить намерение Халида в отношении вражеской конницы. Он вознамерился изгнать римскую конницу с поля боя, чтобы пехота, из которой состояла основная часть римской армии, осталась без поддержки кавалерии и тем самым оказалась бы незащищенной от атак с фланга и с тыла. В стремительных операциях кавалерия играла главную роль, и без нее пехота оказалась бы в незавидном положении, не имея возможности быстро передвигаться или спастись за счет стремительной смены позиции.