«Блаженный лик Маира…» Блаженный лик Маира Склоняется к Ойле. Звенит призывно лира, – И вот начало пира В вечерней полумгле. По мраморной дороге, Прекрасны, словно боги, Они выходят в сад. У старших наги ноги И радостен наряд, А те, что помоложе, Совсем обнажены, Загар на тонкой коже, И все они похожи На вестников весны. «У мальчиков цевницы…» У мальчиков цевницы Звенят, поют в руках, И голые девицы Весёлые в полях. Под мирный рокот лирный Работа весела, И ясный свет Маирный Золотит их тела. С весёлой песней смешан Машины жнущей стук, И ход её поспешен Под властью нежных рук. Часы работы краткой Над нивой пролетят, И близок отдых сладкий Под сводами палат. «Догорела свеча…» Догорела свеча, И луна побледнела. Мы одни, – ты светла, горяча, – Я люблю твоё стройное тело. К загорелым стопам Я приникнул устами, – Ты ходила по жёстким тропам, Проходила босыми ногами. Принесла мне цветы Из высокого края, – Ты сбирала святые мечты, Над зияющей бездной играя. «Грустное слово – конец!..» Грустное слово – конец! Милое слово – предел! Молотом скован венец, Золотом он заблестел. Ужас царил на пути. Злобно смеялась нужда. Злобе не льсти и не мсти, – Вечная блещет звезда. «Чем недоступней, тем прекрасней…» Чем недоступней, тем прекрасней, Чем дальше, тем желанней ты, – И с невозможностью согласней Твои жемчужные мечты. Земное тягостное тело Твоей святыни не одело, Тебе чужда земная речь, – Недостижимая богиня! Земля – темница и пустыня, – И чем бы ей тебя привлечь? «Забудь, что счастье ненадежно…» Забудь, что счастье ненадежно, Доверься мне, И успокойся безмятежно В блаженном сне. Мгновенья сладкие сгорели, – Но что тужить! Для тайной и высокой цели Нам надо жить. В обманах счастия земного, В кипеньи сил, Ты прелесть таинства иного Уже вкусил. «Как часто хоронят меня!..»
Как часто хоронят меня! Как часты по мне панихиды! Но нет дня меня в них обиды, Я выше и Ночи, и Дня. Усталостью к отдыху клонят, Болезнями тело томят, Печалями со света гонят, И ладаном в очи дымят. Мой путь перед ними не понят, Венец многоцветный измят, – Но, как ни поют, ни хоронят, Мой свет от меня не затмят. Оставьте ненужное дело, Направьте обратно ладью, – За грозной чертою предела Воздвигнул я душу мою. Великой зарёю зардела Любовь к моему бытию. Вселенское, мощное тело Всемирной душе создаю. Ладью мою вечно стремите К свершению творческих дел, – И если найдёте предел, Отпойте меня, схороните! «Никто не убивал…» Никто не убивал, Он тихо умер сам, – Он бледен был и мал, Но рвался к небесам. А небо далеко, И даже – неба нет. Пойми – и жить легко, – Ведь тут же, с нами, свет. Огнём горит эфир, И ярки наши дни, – Для ночи знает мир Внезапные огни. Но он любил мечтать О пресвятой звезде, Какой не отыскать Нигде, – увы! – нигде! Дороги к небесам Он отыскать не мог, И тихо умер сам, Но умер он как бог. «Иду в лесу. Медлительно и странно…» Иду в лесу. Медлительно и странно Вокруг меня колеблется листва. Моя мечта, бесцельна и туманна, Едва слагается в слова. И знаю я, что ей слова ненужны, – Она – дыхания нежней, Её вещания жемчужны, Улыбки розовы у ней. Она – краса лесная, И всё поёт в лесу, Хвалою радостной венчая Её красу. |
