«Сверкайте, миги строгих дней!..» Сверкайте, миги строгих дней! Склонился я в железном иге. Да будут вместо жизни книги Наградою железных дней. Пусть режут тело мне больней Мои железные вериги. Сверкайте, миги стройных дней Покорен я в железном иге. «Моя душа тверда, как сталь…» Моя душа тверда, как сталь. Она блестит, звенит и режет. Моих вериг железный скрежет Ничто перед тобою, сталь. Так пой же, пой, моя печаль, Как жизнь меня тоскою нежит. Моя душа тверда, как сталь. Она звенит, блестит и режет. «Звенела кованная медь…» Звенела кованная медь, Мой щит, холодное презренье, И на щите девиз: «Терпенье». Звенела кованная медь, И зазвенит она и впредь В ответ на всякое гоненье. Звени же, кованная медь, Мой щит, холодное презренье. «Моя далёкая, но сердцу близкая…» Моя далёкая, но сердцу близкая, Разлуку краткую прими легко, легко. Всё то, что тягостно, мелькает коротко, Поверь мне, милая, столь сердцу близкая. Научен опытом, по свету рыская, Я знаю, – горькое от сердца далеко. Моя далёкая, но сердцу близкая, Разлуку краткую прими легко, легко. Любовь земная «Прижаться к милому плечу…» Прижаться к милому плечу И замереть в истоме сладкой. Поцеловать его украдкой, Прижавшись к милому плечу. Шепнуть лукавое: «Хочу!» И что ж останется загадкой? Прижаться к милому плечу И замереть в истоме сладкой. «Я к ногам любимой брошу…» Я к ногам любимой брошу Все державы и венцы, Отворю ей все дворцы. Я к ногам любимой брошу Соблазнительную ношу, – Всё, что могут дать творцы Я к ногам любимой брошу Все державы и венцы. «Только будь всегда простою…» Только будь всегда простою, Как слова моих стихов. Я тебя любить готов, Только будь всегда простою, Будь обрызгана росою, Как сплетеньем жемчугов, Будь же, будь всегда простою, Как слова моих стихов! «В моём бессилии люби меня…»
В моём бессилии люби меня. Один нам путь и жизнь одна и та же. Моё безумство манны райской слаже. Отвергнут я, но ты люби меня. Мой рдяный путь в метании огня, Архангелом зажжённого на страже. В моём горении люби меня, – Нам путь один, нам жизнь одна и та же. «Ты только для меня. Таинственно отмечен…» Ты только для меня. Таинственно отмечен Блистающий наш путь, и ярок наш удел. Кто скажет, что венец поэта потускнел? В веках тебе удел торжественный намечен, – Здесь верный наш союз несокрушимо вечен. Он выше суетных, земных, всегдашних дел. Ты только для меня. Торжественно намечен В веках наш яркий путь, и светел наш удел. «Сила песни звонкой сотрясает тело птички…» Сила песни звонкой сотрясает тело птички Всё, от шейки вздутой и до кончика хвоста. В выраженьи страсти птичка радостно проста. Сила звонкой песни сотрясает тело птички, Потому что песня – чарованье переклички, В трепетаньи звуков воплощённая мечта. Сила нежной страсти сотрясает тело птички Всё, от вздутой шеи и до кончика хвоста. «Птичка – только канарейка, домик – только клетка…» Птичка – только канарейка, домик – только клетка, Но учиться людям надо так любить и петь, В трепетаньи вольной песни так всегда гореть. Птичка – крошка канарейка, бедный домик – клетка, Роковой предел стремлений – только чья-то сетка, Но любви, любви безмерной что капкан и сеть! Божья птичка – канарейка, птичий домик – клетка, Здесь учиться людям надо, как любить и петь. «Рая не знаем, сгорая…» Рая не знаем, сгорая. Радость – не наша игра. Радужны дол и гора, Рая ж не знаем, сгорая. Раяли птицы, играя, – Разве не птичья пора! Рая не знаем, сгорая. Радость – не наша игра. Дни «День только к вечеру хорош…» День только к вечеру хорош, Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти. Закону мудрому поверьте, – День только к вечеру хорош. С утра уныние и ложь И копошащиеся черти. День только к вечеру хорош, Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти. «Просыпаться утром рано…» Просыпаться утром рано, Слушать пенье петуха, Позабыть, что жизнь лиха. Пробудившись утром рано, В час холодного тумана, День промедлить без греха И опять проснуться рано Под оранье петуха. |
