Наконец стража вносит окровавленное тело правителя в зал и медленно опускает его на холодный каменный пол. Обитатели замка окружают бездыханное тело... Речь держит один из придворных магов, явно верховенствующий среди них... Стражники, опустив головы, медленно покидают помещение... Когда последний из них пересту­пил порог, дубовые двери с грохотом затворились. Постоянные шаги, стоны, плач, бес­конечный шепот и тихая неподдельно скорбная речь древнего мага, верного слуги каж­дого из былых и будущих королей, доносились из залы.

   - Как он назвался, а? - здоровяк Хенки также был среди вышедших; он обратил­ся к своему постоянному товарищу по вахте. - Этот самый, убийца-самоубийца, а, Стенли?

   - Брякус... Шмякус... Мякус... Черт его! - пытался вспомнить меньшой, почесы­вая затылок. - То ли Мракус, то ли Макус... а! Маркус... Дреми... Деми...Дерми...Не, не помню...

   - Д'Эрмион? - перервал Хенки, в глазах его вдруг отобразились огонь азарта и страх одновременно. - Маркус д'Эрмион?

   - Да, вроде он... или не он...

   - Если это он, то надо немедленно к нему домой наведаться...о нем слухи... разные... по городу ходят... Я, хотя и сплю постоянно, все слышу...

X

   В то время, как имперский отряд, выступивший по указанию Стенли и Хенки, которые, по иронии судьбы, в этот день исполняли обязанности начальника стражи (поставлены они оба были на один пост, так как идеально друг друга дополняли: по четным дням один - думает, другой - приказывает, по нечетным - наоборот), расспра­шивал население о "подозрительном типе" и продвигался к его жилищу, сам "подозри­тельный тип" уже был у себя дома и собирал предметы первой необходимости.

   - Трений! - гремел д'Эрмион на все свое скромное убежище. - Уходим!

   Трений со слипшимися глазами медленно сполз с печи: судя по всему, он решил вздремнуть, пока хозяин в работе, ведь хозяин не отдал никаких поручении.

   - К чему спешить-то? - зевнул слуга, протирая глаза.

   - Шевелись давай! Хватай шапку, плащ, съестного на несколько дней, бумаги ка­кие остались и уходим! - д'Эрмион метался по комнатам, собирая необходимое: день­ги, бумаги отца и самое главное - тот самый клочок бумаги, который должен быть ключом к сокровищам. Он достал небольшую сумку из самых дальних уголков и сло­жил в нее первое, что нашел в тех же дальних углах: кусок веревки, мешочек с гвозди­ками, крохотный ножик, несколько кусков ткани и еще какой-то хлам. После перекинул ее через плечо - пора уходить.

   Раздался стук в дверь.

   - Стой! - вскричал наш герой, однако слуга его, будучи чрезвычайно поспеш­ным, потому хорошим, уже успел открыть дверь... Раздалась череда выстрелов... Тре­ний, изрешеченный картечью, повалился наземь. Через клубы дыма, быстро рассеива­ющегося, в помещение, переступая через бездыханное тело верного слуги нашего ге­роя, вошли с ружьями на перевес трое стражников в доспехах таких же, какие были у тех двух, встречавших д'Эрмиона у ворот замка. Д'Эрмион успел скрыться в комнате и прикрыть дверь.

   - Ищите! Здесь явно что-то нечисто!

   "Вам еще заряжать...эх...будь, что будет...", - промелькнуло в голове нашего ге­роя, и, как только один из стражей уж было собирался открыть дверь комнаты, где укрылся наш герой, д'Эрмион чуть ли не выбил дверь в сторону угрозы и рванул к вы­ходу, придерживая шляпу. Он сбил с ног своею весьма тяжелою сумкою гвардейца, оставшегося у входного проема.

   - Извините, господа, спешу откланяться, - он снял шляпу перед третьим стражем, схватившимся за разряженное ружье, и через мгновение рванул со всех ног прочь.

   Он бежал, постоянно оглядываясь, но уже через минуту преследователи скрылись из поля его видимости. Зато в поле его зрения попала мчащаяся в его же сторону карета с тройкой черных лошадей. На месте определив, что на своих двоих он далеко не убежит, он незамедлительно подал сигнал приближающемуся извозчику. Карета остановилась рядом с д'Эрмионом.

   - За город! Плачу серебром! Чем быстрее, тем больше!

   - Давай-давай.

   Он незамедлительно забрался внутрь; на горизонте вновь показались гвардейцы.

   - Рви! - взмах кнута, карета дрогнула и понеслась навстречу ветру. Стражи оста­новились. Преследовать быстро удаляющуюся карету было бессмысленно. Они развер­нулись и двинулись обратно, в сторону замка. Один из них, выругавшись, плюнул в сторону обратившейся в крохотную точку кареты. Башенные часы пробили шесть, на­чинало вечереть...

   Ровно в восемь коляска пересекла черту города, проехав еще километра два, она остановилась. Д'Эрмион бросил извозчику небольшой звенящий мешочек. Взвесив его на ладони и посмотрев на д'Эрмиона, явно ожидая большего, но, столкнувшись в его холодным и решительно отрицательным взглядом, он, хмыкнув, резко завернул, взмах­нул кнутом и умчался прочь. Д'Эрмион вышел вблизи непроглядного Иллийского леса.

   - Да-м... минус двадцать серебряных... - вздохнул д'Эрмион. Нужно было найти укрытие на ночь, к чему он всенепременнейше приступил... Нельзя сказать, что ему было не жаль своего слугу, бесцельно погибшего, чуть ли не автоматически выполняя свои обязанности, нельзя сказать и обратного. Смерть гналась за ним, потому мысли о бедном Трении покинули его так же быстро, как и слетела бы голова д'Эрмиона с его шеи... Таков уж закон: убийцу правителя ждет та же участь, если не хуже...

   Ровно в полночь в городе точечно вспыхнул пожар - сгорел домик д'Эрмиона, спасти не удалось ничего... вместе с домом сгорел и труп Тяпницкого... Отступать те­перь нашему герою было некуда, последнее убежище было уничтожено по вине слу­чая: кто-то пожелал смерти Его Величества, а он оказался не в то время и не в том ме­сте... а может быть и не такой уж он и везучий, месье д'Эрмион?

   Д'Эрмион опустил перо в чернильницу - пусто. Да, как быстро и незаметно все заканчивается за работой. Благо, повидавший многое наш герой имел на всякий случай еще с десяток чернильниц. Он выдвинул ящичек письменного стола: внутри в три ряда стояли пятнадцать чернильниц. Д'Эрмион вынул одну и задвинул ящичек обратно. Из­расходованную чернильницу он так и оставил на столе, только отодвинул ее подальше, к стене.XI

   Свой ночлег д'Эрмион обустроил в пятнадцати шагах от проложенной дороги, среди трех сломанных сосен. Увы, в карманах у него не оказалось переносной поход­ной палатки, посему спать пришлось на голой сырой земле - все же лучше чем спать вечным сном на глубине двух-трех метров под землей или быть сожженным на глазах тысячи зевак на главной площади.

   Сон д'Эрмиона ровно в восемь часов двадцать две минуты следующего дня был прерван голосами двух приближающихся к тому самому месту, где укрылся наш герой, незнакомых д'Эрмиону лиц.

   - А не правда ли чудесный лес? И погодка чудесная, и время... - говорил тонкий голосок, немного причмокивая.

   - Да-м, времечко - что надо для охоты... - пробасил второй. - Глафирна знатную дичь во сне видела, а она не ошибается.

   - Да совпадения это все, так в природе не бывает. - голоса становились все гром­че. Д'Эрмион подскочил и медленно, пытаясь не производить шума, попятился в сто­рону дороги, то есть туда, от куда он пришел. - Природа сама так придумала, а челове­ку природу не обмануть.

   - Да ты что, природа - раба человеческой мысли. Вона, сколько всего понаизоб­ретали... Чу! Сосны тревожно качаются - туда давай! - они повернули направо и уже шли ровно следом за отступающим д'Эрмионом. - Вот видишь, природа со всеми своими задумками на нас работает... сама!

   - А все-таки это все она так задумала сама, а человек лишь пользуется, ничего не понимая...

   Раздался хруст - д'Эрмион не заметил сухую ветку под ногами и раздавил ее своим тяжелым, не только из-за налипшей грязи, сапогом.

   - Давай! Стреляй! На слух стреляй! Уйдет же! - д'Эрмион рванул к дороге, смысла осторожничать больше не было. Следом раздались выстрелы.