– Найдешь ее, душенька, непременно найдешь! – утешала девочку тетушка Моди. – Сначала мы нашли тебя, а потом найдем и птицу. Не горюй!

Когда сестра Маргарита пообещала леди Джейн, что на следующий день утром она свозит ее на улицу Добрых детей, супруги Пэшу простились с девочкой и, очень довольные, отправились домой. И конечно же, тетушка Моди не могла не заехать на улицу Добрых детей к Пепси, старичку Жерару и мадемуазель Диане.

Какую весть она им привезла! Дорогая девочка жива, здорова и находится под покровительством сестры Маргариты. Лица друзей засияли. Больше всех, пожалуй, разволновалась мадемуазель Диана: она долго не могла заснуть в ту ночь и просидела несколько часов в садике, мечтая о завтрашнем свидании.

На другой день, когда экипаж сестры Маргариты остановился у знакомого нам дома на улице Добрых детей, Пепси зарыдала от счастья. Леди Джейн влетела к ней в комнату и кинулась ей на шею.

– Все та же! Все та же! – смеясь и плача, говорила Пепси, оглядывая леди Джейн. – Те же прекрасные глаза, то же милое личико; но мне не нравится, как вы теперь причесаны. И как вы некрасиво одеты! Я попрошу сестру Маргариту, чтобы мне позволили одеть вас по-прежнему и распустить ваши волосы.

Мадемуазель Диану тоже неприятно поразила грубая приютская одежда леди Джейн. В первую минуту она забыла обо всем на свете, любуясь своей дорогой девочкой, но теперь не могла удержаться и спросила у сестры Маргариты:

– Неужели леди Джейн будет всегда носить такое некрасивое платье?

– До тех пор, пока она считается воспитанницей нашего приюта, – с улыбкой ответила сестра Маргарита, – она обязана ходить в форме. Но я надеюсь, что это ненадолго: мы скоро расстанемся с Джейн.

Потом мадемуазель Диана долго беседовала с сестрой Маргаритой о том, как лучше устроить будущее девочки.

– Если ее родные согласятся, я готова посвятить ей всю свою жизнь, – говорила она. – Я воспитаю ее как следует; серьезно займусь с нею музыкой, а для меня это будет большое наслаждение.

– Надо подумать об этом, – отвечала сестра Маргарита, – а пока я советовала бы оставить девочку у нас в приюте. Я охотно позволю ей провести несколько дней у вас в доме, чтобы она еще раз повидалась со всеми своими друзьями, а потом надо будет отвезти ее обратно в приют.

В первый вечер, проведенный леди Джейн у мадемуазель Дианы, обе они долго сидели в садике. Светила яркая луна, мерцали звезды.

– Как вы думаете, мадемуазель Диана, ваша мама тоже ушла к Богу? – спросила девочка.

– Надеюсь, душенька, – отвечала Диана. Сердце у нее дрогнуло.

– Значит, она увидит и моего папу, и мою маму и все им расскажет про меня. Как вы думаете, они очень обрадуются, когда услышат обо мне?

Вместо ответа Диана со слезами на глазах крепко прижала сиротку к сердцу.

– Теперь я уже знаю наверняка, что мама вместе с папой, – продолжала леди Джейн. – Видите на небе две крупные звезды? Они всегда рядом светятся. Это папа и мама смотрят на меня. Может быть, и у вашей мамы есть своя звезда.

Диана нежно улыбнулась и мысленно пожелала сделаться в этом мире путеводной звездой для осиротевшей малышки.

Все эти дни Пэшу вел неутомимую переписку с одним из богатейших ювелиров Нового Орлеана – выяснял через него, у кого пять лет тому назад были заказаны дорогие дамские часы с бриллиантами и с вензелем «ДЧ».

Прошел целый год с того дня, как леди Джейн попала в приют для сирот. И вновь наступила зима...

Мадам Ланье вернулась из Вашингтона за несколько дней до Рождества. Она очень устала в дороге, но вместо отдыха в первый же день по возвращении занялась приготовлением детской елки, а двух своих старших девочек отправила с отцом в театр. В это время к ней в кабинет вошел лакей и подал на серебряном подносе визитную карточку.

– Артур Менар! – прочла мадам Ланье. – Проси! Скорее проси!.. Милый мальчик! – продолжала молодая женщина, когда лакей вышел. – Как я рада, что он приехал к нам на Рождество!

Не прошло и минуты, как в кабинет влетел молодой человек. Мадам Ланье дружески протянула ему руку.

– Видите, какой я верный! – еще издали вскричал он со смехом; его белые зубы так и сверкали.

– Вижу, вижу, дорогой мой Арти! – отвечала, улыбаясь, мадам Ланье. – Ты никогда не изменял нам ни на Рождество, ни на Масленицу... Все такой же живой, веселый! Садись поближе, поговорим. Дети уехали в театр с отцом. Представь себе, мы вернулись из Вашингтона только сегодня утром.

– Неужели? Знай я это, ни за что бы не явился к вам! Я понимаю, что вам не до гостей, когда вы так утомлены, дорогая! – Артур вскочил со стула, готовый уйти.

– Глупости, Арти! Садись. Я всегда рада тебе – никто не умеет так развлечь и воодушевить меня.

Пока мадам Ланье рассказывала гостю новости, юноша успел осмотреть почти всю комнату, украшенную изящными безделушками, картинами и цветами. На маленьких столиках было расставлено множество фотопортретов. Взгляд юноши задержался на обитом голубым бархатом семейном портрете, и юноша невольно вздрогнул.

На портрете были изображены молодой мужчина, молодая женщина и ребенок.

– Мадам Ланье, кто это такие? Кто эта дама?

– Это одна из моих любимых подруг, – сказала мадам Ланье. – Почему ты спрашиваешь? Разве ты знаешь ее?

– Конечно, знаю! Мало того, у меня есть копия этого портрета!.. Вот странная история! Я вам расскажу, в чем дело, но прежде вы расскажите о них.

– Арти, тебя, похоже, очень заинтересовала эта дама? – улыбаясь, заметила мадам Ланье. – Это моя большая приятельница, Джейн Четуинд. Мы вместе с ней учились в одном пансионе. Отец ее – известный богач, мистер Четуинд. Ты, вероятно, слышал о нем?

– Конечно, конечно! Продолжайте!..

– Значит, тебя интересует история моей дорогой Джейн?

– Да, да! Расскажите мне про нее все!

– Хорошо, слушай! Красивый молодой человек на фотографии – муж Джейн, фамилия его – Черчилль, он родом англичанин; девочка – их единственная дочь, которую они называют «леди Джейн». А дальше начинается настоящий роман. Я занимаюсь тем, что стараюсь раскрыть тайну, касающуюся моего милого друга, Джейн.

– Продолжайте, продолжайте! Быть может, я помогу вам раскрыть эту тайну, – в волнении проговорил Артур.

– Я не прочь рассказать тебе все, что касается этой семьи. Джейн Четуинд – единственная дочь старого богача. Мать ее умерла, когда она была девочкой. Отец боготворил дочь и давно уже задумал, – когда ей минет восемнадцать лет, – выдать ее замуж за миллионера Биндервилля, самого известного строителя железных дорог в Америке. А вместо этого Джейн без разрешения отца вышла замуж за молодого англичанина, служившего у него в конторе. Он был красавец, с прекрасным образованием, но, к сожалению, небогат. Старик Четуинд разгневался до такой степени, что отрекся от дочери, лишил ее наследства, отказал ей от дома и даже запретил напоминать ему о ней. На счастье молодых супругов, у дяди мистера Черчилля оказалось прекрасное имение в Техасе. Дядя всегда жил в Англии и совсем забросил свое богатое ранчо. Муж Джейн попросил дядю отдать ему имение в аренду и после свадьбы отправился в Техас с молодой женой. Медовый месяц они провели как в сказке. Климат в этой местности так хорош, что новобрачные решили поселиться там на всю жизнь.

Позже у них родилась дочь, которую назвали в честь матери. А чтобы не было путаницы, отец прозвал малышку «леди Джейн».

Мы с миссис Черчилль постоянно переписывались. Счастливая, беззаботная жизнь молодой четы приводила меня в восторг. Родители сообщали мне все, до мельчайших подробностей, что касалось их любимой девочки. Они боготворили ее. Если бы не горькие воспоминания о ссоре с отцом, Джейн-старшая могла бы считать себя избранницей судьбы.

Когда дочери исполнилось три года, Джейн прислала мне в подарок фотографию своей семьи. Потом мы переписывались еще два года, но затем наша переписка внезапно оборвалась. В то время мы с мужем на целый год уезжали в Европу. Когда же вернулись, я обнаружила несколько моих писем, адресованных Черчиллям, – письма переслали обратно. Муж узнал на почте, почему нам вернули письма из Техаса: оказалось, что мистер Черчилль внезапно умер два года тому назад во время эпидемии, а миссис Черчилль немедленно по кончине мужа выехала из прерий. Вместе со своей маленькой дочерью она отправилась в Новый Орлеан, и после этого в Техасе о них не имели никаких сведений. Начальник местной почты написал, что его самого это удивляет, так как миссис Черчилль, уезжая, просила хранить всю ее мебель и дорогие вещи до тех пор, пока она не приедет в Новый Орлеан и не уведомит, куда именно надо все доставить. «Вот уже два года, – писал начальник почты, – как хранятся эти вещи».