Проходил месяц за месяцем, а друзья леди Джейн все еще ничего не знали о ее судьбе.

Бедная мадемуазель Диана перенесла большое горе. Графиня д’Отрев, ее мать, опасно занемогла. А в середине августа, в жаркий день, скончалась. Старушку-графиню похоронили в родовом склепе, который, как ни странно, находился вблизи той могилы, где покоилась мать леди Джейн. Кроткая, терпеливая Диана, последняя представительница древнего рода д’Отрев, осталась совсем одна в скромном домике со своими цветами и птичками. Вернувшись с похорон матери, она загрустила.

– О, если бы со мной была моя бесценная девочка! – вздыхала мадемуазель Диана. – Каким бы утешением, какой отрадой она была бы для меня!

На следующее утро, когда семья Пэшу уселась завтракать, принесли почту. Папаша Пэшу развернул газету и вдруг издал такой громкий возглас, что жена его чуть не выронила кофейник, из которого собиралась наливать кофе.

– Что такое? – вскричала она.

Вместо ответа муж прочитал два объявления:

– «Скончалась вдова графа д’Отрев, урожденная Д’Орженуа». «Погребена из милосердия при больнице для бедных мадам Полина Жозен, урожденная Бержеро».

Когда Пэшу прочитал известие о смерти мадам Жозен, он очень разволновался.

– Жена, – сказал он, – старуха не выезжала из города, не ездила в Техас, она просто скрывалась от нас. Как бы то ни было, я должен отыскать леди Джейн.

Пэшу сразу же отправился на поиски пропавшей девочки, но, к великому огорчению всей семьи, вернулся поздно вечером, с вестями, не слишком обнадеживающими.

Он начал с того, что побывал в больнице для бедных, где ему сообщили, что мадам Жозен несколько дней тому назад привезли полумертвой от голода, в больничном фургоне, а нашли ее в какой-то конуре на окраине города. Она не имела средств к существованию и в полном одиночестве дожидалась голодной смерти. Никакого ребенка при ней не было; в те немногие часы, когда она приходила в себя перед смертью, она не упоминала о том, что с ней жила девочка. Затем Пэшу стал наводить справки у ближайших соседей покойной, поинтересовался фургонщиком, что привез ее. Соседи мало знали. Старуха появилась несколько недель тому назад, имущество имела самое ничтожное и с первых же дней слегла. Никто из соседей не замечал, чтобы к ней приходила какая-нибудь девочка; ни одна душа ее не навещала. Когда она стала совсем плоха, соседи сообщили куда следует, чтобы за ней приехал фургон для больных нищих. Ее немедленно перевезли в больницу, а вместе с ней доставили все ее ничтожное имущество. Никто не мог сказать, откуда она появилась. Какой-то старый негр-возница свалил ее скарб возле дороги и уехал. Хозяин лачуги, где она жила, сообщил, что жилье для нее нанял тот же старик-негр, который ее привез, но имя его никому не было известно; старуха заплатила за месяц вперед, и именно в тот день, когда ее увезли, кончался срок найма. Этим и закончились расследования Пэшу, больше он ничего не смог узнать.

– Ну вот, видишь, как ушел, так и пришел ни с чем, – говорил измученный и огорченный Пэшу жене. – Но я это так не оставлю! Я узнаю, куда делась девочка. Чем больше я размышляю, тем больше убеждаюсь, что мадам Жозен не уезжала в Техас и девочка здесь, в городе! Вот что: завтра с утра я отправлюсь по детским приютам. И попрошу начальство позволить мне осмотреть всех детей.

– Я пойду с тобой! – воскликнула тетушка Моди. – Мы вдвоем осмотрим бедных деток. Если старуха не отправила куда-нибудь ребенка, то мы его найдем в одном из этих заведений. Я всегда говорила и теперь повторю, что она украла леди Джейн из какого-нибудь богатого семейства. Вот почему она так мало рассказывала о крошке и так внезапно исчезла неизвестно куда. Помнишь ту богатую даму, приезжавшую на улицу Добрых детей? Очевидно, она разыскивала мадам Жозен. Тут какая-то тайна! И раскрыть ее можем только мы с тобой. Я не успокоюсь, пока не верну леди Джейн ее родным.

Прошло несколько дней. Джейн сидела в классной комнате и учила урок. Вдруг в класс вошла сестра Маргарита с какими-то посетителями. Это нередко случалось, и девочка, прилежно учившая урок, даже головы не подняла от книги.

– Это отделение для младшего возраста, – громко произнесла сестра Маргарита. – Осмотрите детей; может быть, вы узнаете, которая из девочек леди Джейн.

Услышав свое имя, девочка обернулась к двери, возле которой увидела мужчину и женщину. В то же мгновение полное, улыбчивое лицо женщины вспыхнуло от радости.

– Да, да! Это она! – вскрикнула посетительница.

Одновременно раздался и счастливый крик девочки:

– Тетушка Моди! Ах, тетушка Моди!

Джейн кинулась к мадам Пэшу, обхватила обеими руками за шею и принялась целовать ее.

Добрая женщина прижала девочку к груди и сама едва не задушила ее поцелуями. Папаша Пэшу, чуть не плача от радости, теребил в руках шляпу и с умилением смотрел на жену и ребенка.

– Джейн, ты можешь спуститься с нами вниз, – сказала сестра Маргарита, предлагая всем пройти в комнату для посетителей.

А там начался интересный разговор между супругами Пэшу и начальницей. Усевшись на коленях у тетушки Моди, Джейн внимательно вслушивалась в слова, касавшиеся ее судьбы, но многого не поняла. При ней долго толковали о мадам Жозен, об улице Добрых детей, о золотых часах с бриллиантами и с какими-то буквами, о таких же буквах, вышитых на дорогом белье, о том, как внезапно мадам Жозен сбежала; говорили о Техасе, о лачуге, где старуха поселилась с девочкой. Все это сестра Маргарита слушала с нескрываемым интересом. И, со своей стороны, рассказала супругам Пэшу, как неожиданно обнаружила леди Джейн на крыльце приюта в канун Рождества, как приняла ее в дом и расспрашивала: кто она, откуда и у кого жила, но Джейн никогда не отвечала на эти вопросы.

– Почему же ты ничего не сказала сестре Маргарите? – ласково спросила тетушка Моди.

Девочка помолчала, а потом вполголоса произнесла:

– Потому, что я боялась...

– Кого же ты боялась, моя крошка? – спросил Пэшу.

– Тетя Полина запретила мне говорить об этом, – девочка робко взглянула на сестру Маргариту. – А теперь можно?

– Конечно! Ты должна рассказать нам абсолютно все о себе, и вообще все, что тебе известно, – серьезно отвечала начальница.

– Тетя Полина мне строго-настрого приказала никогда никому не говорить, что мы с ней жили на улице Добрых детей, а главное, как меня зовут и где я жила прежде.

– Бедняжка! – сказала сестра Маргарита, обращаясь к чете Пэшу. – Тут кроется какая-то тайна – если принимались такие строгие меры. Но давайте подождем несколько дней. У нашей Джейн есть друг, очень богатая женщина – мадам Ланье, супруга крупного банкира. Она на время уехала в Вашингтон. Я ожидаю ее со дня на день, и без нее не хочу начинать дело. А вы, мосье Пэшу, можете продолжать расследование. Мне кажется, ваш план очень удачный. Когда же мадам Ланье вернется, мы с вами приступим к делу.

– Не пройдет двух-трех недель, – улыбнулся добрый Пэшу, – и у вас, сестра Маргарита, будет одной сироткой меньше.

Пока сестра Маргарита и папаша Пэшу обсуждали важные вопросы, тетушка Моди и Джейн болтали друг с другом. Девочка в первый раз услышала о кончине старой графини и заплакала при мысли, что бедная мадемуазель Диана теперь осиротела.

– А вспоминают обо мне Пепси, Мадлон, мосье Жерар и Мышка? Им хочется меня увидеть? – спрашивала девочка. – Ах, как я буду рада, когда мы опять встретимся!

Тетушка Моди обливалась слезами, слушая рассказ о той страшной ночи, когда Джейн тайком увезли с улицы Добрых детей. Чего она, бедная, натерпелась, живя в лачуге – в сырости, холоде и голоде! Ее заставляли просить подаяние; старуха ее изводила, требовала денег и, наконец, дала ей пощечину!

– А ужаснее всего, – воскликнула Джейн, – что она продала мою цаплю! Тетушка Моди, а вдруг ко мне никогда не вернется моя милая Тони?! – Слезы градом покатились по щекам ребенка.