Наступило Рождество. Какие бы желания и надежды ни таились в душе маленькой девочки, она совершенно не по-детски сумела скрыть их и начиная с Сочельника до последнего дня праздников была весела, мила и внимательна ко всем. Впрочем, Пепси не раз замечала, что Джейн посреди веселья вдруг задумывалась, и в глазах ее появлялась тоска. Что же касается рождественских подарков, то в них недостатка не было.

Когда леди Джейн проснулась в рождественское утро, один из ее черных шелковых чулков стоял, туго набитый, на стуле возле ее кровати. Девочка бросилась посмотреть, что там, в чулке. Эраст, этот транжира, не забыл про малышку: он приготовил ей в подарок богато одетую куклу с дорогой пряжкой на поясе. Пряжка предназначалась, конечно же, самой леди Джейн. За поясом у куклы торчала визитная карточка, где крупными буквами было написано: «С праздником! Поздравления от Эраста Жозена». Еще на стуле стояла корзина с фруктами от мосье Жерара; тут же сидел прелестный желтый утенок, и девочка сразу догадалась, что он от мадемуазель Дианы, – в первую минуту она не заметила старомодной визитной карточки с гербами, которая висела у птички на шее.

Это были первые домашние сюрпризы. Еще больше удовольствий ожидало ее у Пепси. Старшая подруга попросила, чтобы в комнате, рядом с рабочим столом, поставили столик пониже. На нем разложили подарки, присланные от семьи Пэшу. Мадлон и Пепси добавили к ним и свои подарки.

Как только леди Джейн вбежала в комнату, ее глазам предстала целая груда игрушек, кукол и книг с картинками.

Дороже всего для леди Джейн были серебряный наперсток от Пепси, уточка от мадемуазель Дианы и тетрадка с музыкальными пьесами от Мадлон. Эти три подарка стали ее сокровищами.

На Рождество леди Джейн обедала у своих друзей и провела с ними весь день.

– Мне больше нравится Новый год, чем первый день Рождества, – призналась Пепси, когда они остались вдвоем с леди Джейн. – Тогда приезжает тетушка Моди со всеми детьми, привозит нам кучу гостинцев из деревни, а мальчики устраивают фейерверк. На улице с утра до вечера гуляют нарядно одетые люди. Все такие веселые, поздравляют друг друга с Новым годом... Ах, как хорошо!

Тут в комнату вошла Мышка, сверкая белозубой улыбкой. С таинственным видом негритянка приблизилась к Пепси и леди Джейн.

– Я вас, мои мисс, не поздравила с Рождеством, – сказала она. – Я знаю, что в этот день раздают подарки. Денег у меня нет, я не могу купить вам куклу или какую-то другую игрушку, но я принесла вам в подарок коврижку. Говорят, она вкусная. Кушайте на здоровье! – Маленькая негритянка развернула большой лист оберточной серой бумаги и положила на стол толстую коврижку из черной грубой муки.

– Спасибо, Мышка! – сказала леди Джейн, рассматривая незнакомое ей лакомство. – Что это такое?

– О, мисс леди! Будто вы сроду не видывали коврижек! Они съедобные – правда, мисс Пип?

– Не знаю, Мышка, я никогда коврижек не пробовала, – сказала Пепси, задорно смеясь, – но думаю, что она вкусная. Какая ты добрая, вспомнила о нас! Мы непременно ею полакомимся...

Мышка, довольно ухмыляясь, ушла на кухню. А тогда Пепси тихо проговорила, обращаясь к маленькой подруге:

– Что будем делать с этой коврижкой? Я не отважусь ее пробовать.

– Может быть, Тони коврижка понравится? Тони ведь у нас все ест! Недавно у тети Полины она съела всех креветок, приготовленных к завтраку, а в саду мадемуазель Дианы проглотила двух живых жаб. У нее чудовищный аппетит! Тетя Полина давно жалуется, что такую птицу дорого содержать.

– Давай попробуем покормить Тони, – сказала Пепси, отламывая большой кусок коврижки и бросая его цапле.

Птица мигом проглотила кусок и подняла голову, очевидно, прося еще.

Леди Джейн расхохоталась.

– Посмотрите, как уписывает! Только, Пепси, давай не будем говорить Мышке, что мы скормили ее подарок Тони, а то она обидится!

Пепси оказалась права: встреча Нового года прошла гораздо веселее и оживленнее, чем первый день Рождества. Приехали кузины и кузены Пэшу, навезли гостинцев и сладостей. Какой был обед! Леди Джейн долго его вспоминала. Тетушка Моди, не желая оставлять мужа одного в праздничный день, утром же вернулась к себе на ферму, а детям разрешила задержаться до вечера, она собиралась приехать за ними уже с бидонами, полными свежего молока. Когда стемнело устроили фейерверк: тысячи звезд вспыхивали на синем вечернем небе.

Когда гости уехали и в скромной комнате Пепси воцарилась обычная тишина, леди Джейн сказала, что согласна с подругой: Новый год гораздо веселее Рождества.

– А вот погоди, – оживилась Пепси, – наступит Масленица, тогда ты увидишь, как у нас веселятся. Еще больше, чем в Новый год!

Эти слова возбудили любопытство леди Джейн, и она с нетерпением стала ждать Масленицы. Время проходило незаметно для нее, занятой ежедневными уроками и репетициями. Пепси учила ее читать, писать и шить; мадемуазель Диана заставляла ежедневно повторять гаммы – к немалой досаде старушки-графини, которая все ворчала на шум и твердила, что девочка еще слишком мала и не может растянуть пальцы руки, чтобы взять октаву.

За уроком музыки и пения следовала домашняя подготовка к уроку танцев, и всегда это было настоящим развлечением для Пепси и Мышки. Пепси играла роль восторженной зрительницы, а Мышка старалась заменить мосье Жерара, становясь напротив танцующей девочки и хлопая в ладоши. Но всего забавнее было наблюдать за голубой цаплей, пытавшейся подражать хозяйке, – она то величаво выступала на своих длинных ногах, то неуклюже прыгала на одном месте, то порхала из угла в угол, тяжело взмахивая крыльями и чрезвычайно уступая в грации старику Жерару.

Однажды Мышка, проходя мимо овощной лавки старика Жерара, стала свидетельницей урока танцев, который леди Джейн брала у бывшего балетмейстера. С той поры негритянка не могла удержаться от смеха при виде маленького профессора.

– Ой, мисс Пип! – сказала она, вернувшись домой. – Видели бы вы мосье Жерара, как он стоит, вывернув носки ног и приподняв складки широких штанов. А потом еще и танцует! Вот умора! – Мышка встала в позу мосье Жерара и попробовала изобразить его грациозные движения: – Глаза зажмурит, зубы оскалит и давай скользить то вправо, то влево; то подпрыгнет, то завертится на одной ноге!

Пепси, глядя на нее, хохотала до слез.

– А наша мисс леди, – продолжала маленькая негритянка, – стоит напротив учителя и все за ним повторяет. Но вот у нее так выходит, что не насмотришься. Держит обеими ручками свою юбочку и вокруг старика летает, будто бабочка! Такая она славная, что боюсь, как бы гномы не унесли ее и не сделали своей царицей! Им, наверно, завидно, что мисс леди танцует с лысым старикашкой.

– Замолчи, трещотка, – остановила Мышку Пепси, вытирая слезы, вызванные безудержным смехом. – Вот бы тебе от гномов хорошенько досталось за то, что ты насмехаешься над почтенным стариком – над мосье Жераром! Ступай сейчас же на кухню и принимайся за дело!

– Разве я насмехаюсь? – проворчала негритянка, скрываясь за кухонной дверью. – Я только рассказала, что видела! Кто же виноват, что старик так уморительно скачет, будто стрекоза!

С наступлением поста мадам Жозен вдруг сделалась крайне набожной и стала чуть ли не ежедневно ходить в церковь. Приходский священник, отец Дюкро, хоронивший покойную мать леди Джейн, первое время при встрече с мадам Жозен всегда интересовался сиротой, оставшейся у нее на руках. Старая креолка, остерегаясь таких расспросов, всячески избегала встреч с ним, но как-то они неожиданно столкнулись на базаре. Почтенный священник при всех пожурил ее за то, что она совсем не ходит в церковь, и сказал, что он этим не доволен. Месяц спустя по приходу разнесся слух, что строгого священника отправляют на остров Кубу миссионером. Мадам Жозен возликовала в надежде, что отец Дюкро больше не вернется к ним в город.