По пятницам я присутствовала на общих планерках, а в остальное время самостоятельно работала с целым отделением. Мой наставник почти полностью самоустранился, он заперся в кабинете заведующего и писал свою книгу. Я обращалась к нему за подписью в официальных документах, а он ко мне — вообще никогда. Он даже отдал мне диагностический кристалл и печать отделения для заверения выписок. В общем, с назначением я не прогадала. С четырьмя другими стажерами я почти не пересекалась, они порхали из отделения в отделение и пока присматривались. Совсем еще юные, несерьезные какие-то. Стажеры ощущали себя студентами и вели себя шумно и бестолково. Пока они не прониклись серьезностью выбранной специальности, и отношение к ним было соответствующим. Найджел жаловался на них очень цветисто, Бобби просто прогонял. К Элоизе они сами боялись подходить, акушерство — не шутка, туда подпускали только стажеров третьего года обучения, то есть избранных. Оказалось, что два года стажеры кочуют по подразделениям, потом половину отсеивают, а за оставшихся берутся всерьез. Еще год будущие целители дежурят два-три раза в неделю и по выходным сдают теорию заведующим отделений. У меня ситуация уникальная, я заключила договор на двухлетнюю стажировку и трехлетнее пребывание в должности ординатора отделения терапии. Потом смогу работать, где пожелаю, если найдется ставка, разумеется.

      В конце августа вернулись из Парижа мальчишки, привезли мне сувениров и много рассказывали про свое путешествие. Франция произвела на Тома впечатление, он много говорил о достопримечательностях и природе. Мы собирались в роскошном поместье Малфоев, если бы я своими глазами не видела территорию, заросшую сорняками, ни за что бы не поверила. Сад был великолепен, Аманда ослепительно прекрасна и молода, а две огромные собаки — счастливы и преданы хозяевам.

      Абраша показал каждому из нас его собственную комнату и отдал нам порт-ключи в поместье.

      — Ваши комнаты откроются только вам. Можете жить здесь хоть всю жизнь, мои дорогие. Даже если меня не станет, это ваши комнаты. Мой дом — ваш дом.

      Я была растрогана. Вернее, я была ошеломлена и благодарна, даже реветь захотелось.

      — Спасибо, друг. Знаешь, у меня есть свой дом, но я так счастлива, что словами не передать. Как будто снова твоя мама отгородила для меня кусок гостиной и сделала отдельную девичью спальню. Только живи долго-долго, прошу тебя. Никогда не говори, что тебя не станет раньше нас. Мы заслужили жить долго и счастливо, Абраксас.

      Том и Тони промолчали, но по глазам было видно, что они тоже тронуты. Все вместе мы пошли осматривать «свои» владения. Малфой подошел к делу творчески и украсил комнаты с учетом наших характеров. У Тома стоял роскошный письменный стол и большой книжный стеллаж, диван для посетителей и огромный глобус, спальня располагалась отдельно. У Тони в комнате был большой бар, графин со стаканами и круглый карточный столик, уютные кресла и шахматная доска, спальня тоже отдельно. У меня в комнате нашлось место для большого пустого цветочного горшка, удобный стол для занятий, даже старенькая швейная машинка «Зингер» стояла на отдельном консольном столике в качестве аксессуара, на столе в вазе цвели зачарованные розы. Диван, обитый фиолетовым сафьяном, был удобен даже на вид, рядом располагалась кошачья корзинка.

      У меня ком в горле встал.

      — Горшок для фасоли, а корзинка — для Рекса. Ты обо всех подумал, Абраксас. Я не ожидала. Даже машинку мою сохранил, я думала, выкинул давно.

      Малфой мне светло улыбнулся:

      — Ни за что! Лучшие мои наряды были сшиты твоими тонкими пальчиками. Это я должен благодарить, Хелена.

      Я долго находилась под впечатлением, разошлись мы поздно. На следующий день Том и Филиус уехали в школу. Антонин поступил в аврорскую школу и начал трехгодичное обучение с первого сентября. Абраша вплотную занялся делами и приступил к разорению Аштона Уизли. Малфой еще летом обвалил рынок волшебных котлов, выпустив огромную партию качественного товара из Индии по бросовой цене, и вынудил признать завод Аштона Уизли банкротом. Завод Абраша купил за копейки, полностью снес с лица земли и засеял там пастбища для магических пород лошадей. Затем он взялся за фестральи бега, вернее за ипподром Уизли: пригнал туда аналог маггловской санэпидстанции и нашел чуть ли не вибрион холеры. Ипподром закрыли, Уизли потерял кучу денег, Абраша купил ипподром через подставных лиц, отремонтировал, открыл и поднял цену вдвое. Он изменил программу, добавил выступление циркачей и американский попкорн, народ валом повалил на новое шоу.

      Я следила за активностью нашего скользкого друга через прессу, но была очень занята на работе. Даже в отделение проклятий забежать было некогда. Уже в начале октября я узнала, что Найджел остался на дежурстве, решила навестить друга. В кабинете его не было, сестра-хозяйка шепнула, что он в палате жены. Я постучала, получила разрешение и вошла внутрь. Целитель Пристли выглядел расстроенным.

      — Добрый вечер, Хелена. Истории пишу около Аби, рассказываю, как день прошел.

      Абигайл Пристли, казалось, мирно спала. Красивая молодая женщина лежала на высоко взбитых подушках, заботливо укрытая, ее руки покоились поверх одеяла. Я внимательно разглядывала ее.

      — Найджел, позволь мне к ней прикоснуться. Обещаю, что не сделаю ничего плохого. Понимаешь, иногда я могу помочь. Как-то получается. Не всегда, конечно, но попытаться стоит, как думаешь?

      Пристли спокойно ответил:

      — Я всегда подозревал, особенно после случая с твоей родственницей. Давай попробуем.

      Получив разрешение, я аккуратно взяла пациентку за руку и сосредоточилась. Не сразу, но в ушах застучали знакомые барабаны. Найджел поймал мой взгляд и рванул к двери, запирая ее на засов. Я полностью сконцентрировалась и отпустила свою странную силу. По комнате метнулся разноцветный вихрь, гудел ветер, истории болезни закружились в воздухе и упали, а веки Абигайл дрогнули. Она закашлялась и открыла глаза.

      — Где я?.. Где Найджел? Кто вы?..

      Целитель подбежал к жене и обнял ее до хруста.

      — Аби, милая! Я здесь, рядом с тобой. Не волнуйся, это Хелена, моя коллега и подруга. Солнышко мое, как же я счастлив!

      Я улыбнулась и обессиленно опустилась на стул. Получилось! Неожиданно я вспомнила о беременности и ухватилась руками за немаленький живот. Малыши отозвались недовольными толчками. Я же не знала, можно ли лечить своим методом во время беременности! Поддалась порыву, идиотка! Хотя по ощущениям все было хорошо, я не стала слушать счастливых супругов и помчалась за диагностическим кристаллом. К счастью, кристалл и не подумал мигать разнообразными недугами, остался темным и матовым. На всякий случай ночь провела в акушерском отделении под присмотром дежурной медиковедьмы.