- Но… - начал друг, но я уже его не слушал, я побежал в класс. Мне очень стыдно и до жути страшно смотреть Леше в глаза, ведь неизвестно как все друг понял. Входя в класс, я обернулся, посмотрев на Лешу.
Он так и стоял у подоконников, немного растерянный и удивленный. Но в его взгляде ясно было выражено разочарование и боль. Я так и знал, что не нужно все это говорить Леше, не нужно было, чтоб не делать ему больно. Но рано или поздно все это должно было случиться, так что лучше сейчас. Но смотреть, как некогда блестящие от радости глаза потухают, и друг, гордо подняв голову, проходит мимо меня и садится на свое место, даже не сказав ни слова, заставляет задуматься о том, как же грубо и необдуманно я поступил.
Глава 32.
Наконец прозвенел звонок с урока, и ученики, собрав учебники, вышли из класса. Я собирался специально медленно, чтоб не попасться на глаза Леше, но учительница (чтоб её гоблин съел!), выгнала меня, сказав, что ей нужно вести в столовую свой пятый класс и ждать, пока я соберусь, нет времени.
Ну, а мне-то, какое дело? Пусть идет и кормит, ключ я учительнице потом занесу. Но нет! Меня почти пинками выгнали из класса в коридор, где ждал меня Леша. Он, улыбаясь, помахал мне, привлекая внимание. Медленно я подошел к другу. Он еще раз мне улыбнулся и, как ни в чем не бывало, сказал: "Пошли?"
Мне очень страшно что-либо спросить сейчас у Леши. Вроде бы сделал правильно, рассказав все ему, ведь это лучше, чем обманывать. Но в то же время я чувствую себя ничтожеством.
До класса мы шли молча: никто из нас двоих не решался заговорить первым. Леша просто шел рядом, слушая в наушниках музыку. Внимательно посмотрев на друга, я увидел сквозь хорошо сыгранное равнодушие нотки сильной ни с чем несравнимой душевной боли. Я чувствую себя таким ничтожеством, какие вообще не должны ходить по земле. Мне нужно срочно извиниться перед другом, попытаться хоть как-то загладить свою вину, но мне ужасно стыдно, тем более я не уверен, что имею теперь право вообще разговаривать с Лешей. Но, набравшись побольше смелости, я, с шумом выдохнув, сказал другу:
- Леш, прости меня, пожалуйста.
Леша, выключив музыку, удивленно посмотрел на меня, как будто я сказал что-то из ряда вон выходящего.
- О чем ты?- спросил друг, с опаской оглядев меня с ног до головы.
- Ну, об этом...
-Жень, я тебя что-то не понимаю,- сказал Леша, продолжая смотреть на меня как на дурочка. Господи, неужели сложно поговорить со мной? Неужели Леша настолько обиделся, что теперь, считай, практически со мной не разговаривает?
- Жень, я, если честно, вообще не понимаю, о чем ты мне сейчас говоришь. Знаешь, последнее время я что-то очень часто стал все забывать, так что если ты уж что-то натворил, забудь. Я все равно на тебя не обижаюсь.
Я молча стоял и смотрел на друга, хлопая ресницами, как ничего не понимающий человек. Почему так? Я и есть ничего не понимающий человек, ведь то, что сейчас происходит, я с трудом могу уяснить.
Ну, тут только два варианта. Третьего не дано.
Первое, Леша действительно страдает амнезией. Так что корит меня только совесть.
Второе, Лешка НАСТОЛЬКО обиделся, что теперь, чтоб сильно не привлекать и без того возбужденное внимание учеников, ведет со мной по-дружески, но как только мы с ним выйдем за ворота школы, друг молча, ничего не сказав, уходит домой, и на этом нашей дружбе конец.
Логичный, конечно, второй вариант, но он так жесток, что я готов поверить в любую, даже самую неправдоподобную чушь. Все что угодно, лишь бы только не терять Лешу. Я слишком многого прошу: и остаться с Сашей, и не потерять Лешу, самого верного на свете друга, что каждый желает иметь такого себе (хоть и до Хатико ему далеко). Мы долго стояли и смотрели друг на друга. Я ждал, когда же Леша наконец накричит на меня, а друг только молчал, вновь включив музыку в плеере и вставив наушники.
***
Оставшийся день прошел довольно тихо и, что самое главное, без происшествий. С Лешей мы так и не поговорили, просто переходили из одного кабинета в другой. А мне ну очень срочно нужно поговорить с другом, мне нужно все ему рассказать, да так, чтоб он все правильно понял и не считал меня больше предателем.
Прозвенел звонок с последнего урока и весь наш класс табуном помчался в раздевалку. Там была настоящая давка, так что тот, кто вышел с вещами из раздевалки, - просто герой.
Когда же наконец народ стал расходиться по домам, мы с Лешей вошли в пустующую раздевалку и стали переобуваться. Я снова попытался поговорить с другом насчет моей реплики на то, что у Леши нет шанса. Но тот продолжал играть дурочка и на все мои попытки отвечал: "А разве так было? Нет, не помню. Даже если и было, то забей". Мне не остается ничего, кроме как замолчать и тоже сделать вид, что ничего не произошло. Вот только стыдно за себя, и совесть не дает покоя, всё прося извиниться перед Лешей.
В конце концов, мы вышли из школы, так и не сказав друг другу ни слова. Леша продолжал слушать музыку, изредка (или мне так кажется) поглядывая на меня.
Если честно, я готов был, что друг сразу же уйдет домой, даже не попрощавшись, но он последовал за мной до остановки и дождался моего автобуса.
- Ну, пока, - ничего умнее не придумав, сказал я.
Леша просто молча (слишком много он молчит сегодня) смотрел на меня. Я услышал крики водителя насчет того, что я задерживаю автобус своими разговорами. Но я не собирался заходить в салон, я ждал, пока Леша соберется мне сказать, что хотел. Водитель вновь закричал, сказав, что уедет без меня. Пофиг, деньги нужны, значит подождет. Вдруг Леша поднялся на ступеньки транспорта и, приблизившись ко мне вплотную, прошептал на ухо:
- Забудь все, Женя. Я на тебя не обижаюсь, так что не парься. Но запомни одно: что бы ты там не решил, с кем бы ни остался, кого бы не выбрал - я докажу, что лучше меня тебе все равно не найти. Я никогда не предам тебя и не сделаю больно.
И с этими словами он поцеловал меня в щеку и просто толкнул в автобус, и именно в тот момент, когда терпение водителя кончилось, и он начал закрывать двери.
