Концерт состоял из двух частей, разделенных двадцатиминутным перерывом, во время которого Билл решил выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Всё-таки духота на танцполе стояла невообразимая. Накинув куртку, он, привалившись плечом к обшарпанной стене, глубоко дышал и, чуть заметно улыбаясь, невидящим взглядом смотрел прямо перед собой, прокручивая в голове только что увиденное.

- Ты какого черта на нее пялишься?! – неожиданно раздался возмущенный голос, бестактно выдергивая его из омута приятных мыслей.

- Что? – оторопел Билл.

- Ты только что пялился на задницу моей девушки!

- Я?! – непомерно удивился Каулитц. – Нет! Я не…

Но, судя по виду стоящего перед ним парня, слушать Каулитца никто не собирался. То, что это наезд ради наезда, Билл догадался моментально, но как выпутаться из этой ситуации совершенно не представлял. Лихорадочно оглядевшись по сторонам, он понял, что помощи ждать неоткуда. Придется защищаться самому, и это просто ужасно, потому что драться Билл не умел никогда. Значит, это конец.

Совершенно подходящий, нелепый конец для такой нелепой личности как он. Он, Билл Каулитц, стопроцентный гей, погибнет из-за того что, якобы, пялился на задницу чьей-то подружки. Да нафига она ему вообще сдалась, с его-то ориентацией?! И ведь не докажешь же ничего!.. Начни объяснять – только хуже сделаешь. А виноват во всем Трюмпер! Не пристань он со своим: «аленький цветочек», не стал бы Билл стараться выглядеть более мужественно, может, и не оказался бы в такой идиотской ситуации…

4.

Билл обреченно закрыл глаза в ожидании боли. В голове крутились обрывочные мысли, больше похожие на ассоциативные картинки: расстроенная видом его побитого лица мама, Том, смотрящий высокомерным взглядом из серии «я же говорил»…

- Я тебя везде ищу, - неожиданно раздался знакомый голос, а запястью стало немного больно от жесткого захвата. – Ты куда пропал вообще?

Осторожно приоткрыв один глаз, Билл глянул на тянущего его куда-то в сторону Трюмпера, желая удостовериться, что он не бред перепуганного мозга. Том оказался реальностью, недовольно смотревшей на него и больно дергающей за руку.

- Э-э-э, ты куда?! Он же… Это!.. – попытался возразить возмущенный вмешательством в их «беседу» наехавший на него придурок, о котором Билл совершенно успел забыть, шокированный фееричным появлением Трюмпера.

- Прости, приятель, нас там ждут. И вторая часть уже, кстати, начинается, - как ни в чем не бывало, бросил на ходу Том, даже не притормозив.

Билл оглянуться не успел, как снова оказался погруженным в клубную полутьму. У возвращающихся после перерыва, билетов уже никто не спрашивал, и Каулитцу даже стало немного обидно, что ему, для того чтобы попасть сюда, пришлось потратить все свои бережно сэкономленные деньги, а Трюмпер прошел совершенно бесплатно. Том, не обращая ни на что внимания, находясь у него за спиной и держа за плечи обеими руками, продолжал толкать Билла вглубь толпы, подальше от выхода и от проблем. Только оказавшись у самой сцены, он, наконец, остановился и прошептал, почти прижавшись губами к уху:

- Так и знал, что тебя ни на минуту оставить нельзя, обязательно в какое-нибудь дерьмо вляпаешься.

В другой раз Билл непременно бы разозлился, но сейчас было не до этого.

- Ты как здесь оказался?! – полувозмущенно-полувопросительно выдохнул он, чуть откинувшись назад и повернув голову, посмотрел на Тома круглыми глазами.

- Мимо проходил, - иронично хмыкнул Трюмпер, полоснув его желтым взглядом.

- Не злись, – попросил Билл. – Ты ведь на дне рождения у Джесси быть должен… - из-за орущей музыки говорить было трудно, но вопросы вырывались, словно сами по себе, невзирая на неудобства.

- Что? – переспросил Том. На самом деле он не расслышал или просто притворяется, не желая отвечать, Билл точно не знал, но, почувствовав прижавшуюся к его спине грудь и длинные пальцы, сцепившиеся на животе в замок, как-то резко забыл, о чем вообще спрашивал. – Давай я тебе потом расскажу, когда они орать закончат, а сейчас дослушивай эту свою хрень, и валим уже отсюда, пока снова кто-нибудь не привязался, - недовольно проворчал Трюмпер, притискивая его к себе еще ближе.

Песни сменяли одна другую, Билл, не отрываясь, смотрел на сцену, покачиваемый в такт музыки всё так же прижимающимся к нему Томом, и думал о том, какой же странный вечер у него получился. Сначала никуда идти не хотел, потом сильно перепугался и, наконец, удивился до полушокового состояния. Столько сильных эмоций за такой короткий промежуток времени, и чем вся эта нервотрепка закончится пока непонятно.

Кроме того, было очень непривычно находиться не одному, а с кем-то, имея возможность обсудить увиденное, поделиться впечатлениями… и пусть Том почти наверняка скажет, что всё это полная ерунда, всё равно значительно приятнее наслаждаться выступлением, чувствуя сильные, надежные руки на своей талии.

Можно даже представить, что это свидание. А что?! Вечер пятницы, любимая музыка и обнимающий его парень, с которым он целовался уже целых два раза. Очень похоже на свидание. Странное, - как, впрочем, и всё, связанное с Томом - первое в жизни свидание.

Вспомнив о том, что не накрашен и одет кое-как, Билл ненадолго расстроился, но успокоился быстро. Это же Трюмпер. Постоянно жалующийся на «тонну туши, за которой глаз не видно»… вот пусть и любуется нетронутой косметикой прелестью и натуральностью.

Допев очередную песню, фронтмен, под разочарованные вопли толпы, объявил, что следующая – последняя. Заиграла одна из самых известных у группы мелодий, реагируя на которую народ радостно взвыл. Билл тоже не остался равнодушным, изо всех сил захлопав в ладошки. Он бы еще и попрыгал от бушующего внутри счастья и удовольствия, но проделать подобное, когда тебя обнимают, утыкаясь носом в шею, весьма проблематично, а контакт разрывать не хотелось.

- Пошли, - скомандовал Том, даже не дав песню до конца дослушать.

- Что?! Нет! Еще же не кончилось… - запротестовал Билл, чувствуя, как его снова начинают тянуть и тащить.

На улице было морозно и тихо. Привыкший за пару часов к шуму и духоте, Билл зябко поежился и, застегнув куртку до самого подбородка, недовольно уставился на Трюмпера.