Когда они, забрав сумки, спустились, чтобы идти на занятия, в вестибюле их встретил Марчел Ливиану с ослепительной улыбкой на лице и огромной пурпурной розой в руках. Он протянул ее Гарри, улыбаясь еще шире:

- Это тебе.

Гарри остановился как вкопанный, а потом зарылся под удивленным взглядом Малфоя в сумку.

- У меня для тебя тоже кое-что есть, - пробормотал он и вытащил зачарованную книгу, которую ему подсунул Ливиану, - вот, забываю отдать. И кстати, Марчел, я кофе не пью.

Избавившись от тяготившей его ноши, Гарри направился к входной двери, не обращая внимания на растерявшегося Ливиану. Драко, хмыкнув, пошел следом.

Выйдя во двор, Гарри понял, что этот день уже приятно отличается от предыдущих: в округе не было видно никаких тровантов с любовными посланиями.

- Поттер, - как можно тише сказал Драко, - на занятиях сядешь со мной.

- А, ну да, - согласился Гарри.

Это было логично, к тому же если они будут сидеть за последним столом, то никто сзади не сможет следить за каждым их движением. Да и не представлял он, как попросит пересесть Голдстейна. Гарри еще за завтраком заметил, как у того исказилось лицо от боли, когда он понял, что Гарри начал встречаться с Малфоем.

Когда Гарри кинул свою сумку на стол рядом с Малфоем, Майкл понял все без слов и сразу сел к Энтони, тот потрясенно посмотрел на него и обернулся к Поттеру:

- Гарри, мы будем сегодня заниматься румынским?

- Румынским он будет заниматься со мной, Голдстейн, - веско сказал Драко, пристально глядя на Энтони.

- Эй, Поттер, Малфой, - к ним подошел капитан их сборной по квиддичу Лауренциу Киву, - завтра в пять часов тренировка, не опаздывайте.

Прозвенел звонок, и буквально через секунду зашел преподаватель Зельеварения Петру Бабеш, спокойный и доброжелательный мужчина.

- Усаживаемся, господа, - заговорил он, проходя к своему столу. – Тема сегодняшнего нашего занятия любовные зелья.

В классе раздались смешки и свист. Гарри уже имел некое представление об этом на уроке у Слагхорна, ну и в подарке от Ромильды Вейн.

Преподаватель с улыбкой смотрел на студентов:

- Успокаиваемся, молодые люди. Надеюсь, никому из вас не придет в голову их готовить для своих нужд, потому что любовь, вызванная ими, не будет настоящей, а лишь создаст непреодолимое влечение к тому, кто напоит этим зельем.

Бабеш говорил почти то же самое, что и Слагхорн.

- Как сказал величайший зельевар и алхимик Гектор Дэгворт-Грейнджер: «Опытный мастер-зельевар может вызвать у человека состояние пылкой влюбленности, однако никто еще не в состоянии воссоздать ту непреклонную, неизменную, безоговорочную преданность и верность, которая только и может зваться Любовью», - неожиданно услышать фамилию Гермионы было словно приветом от нее. – Итак, кто мне скажет, какое из любовных зелий является самым мощным?

- Амортенция, - выкрикнул кто-то с места.

- Верно, господин Алеку. А скажите нам, чем характеризуется это зелье?

Гарри помнил, что одной из главных примет этого любовного напитка был запах, особый для каждого человека, связанный с тем, что ему дорого. Для него тогда Амортенция пахла пирогом с патокой, полиролью для метлы и тем особым цветочным ароматом, который исходил от Джинни Уизли. Интересно, а какой запах он ощутит сейчас?

Мареш Алеку тоже ответил, что запах, а также особый перламутровый блеск на поверхности и пар, что поднимается и закручивается спиралями.

- На сегодняшнем занятии мы будем варить с вами Амортенцию именно для того, чтобы в будущем по запаху вы могли определить не добавлена ли она в вашу еду или питье. Ведь в пище или напитке вы не заметите перламутрового блеска, да и пар уже подниматься не будет. Конечно, главная составляющая любого любовного зелья - это частички того, в кого должно оно влюбить. Но их мы добавлять не будем, - с улыбкой добавил преподаватель.

Заниматься Зельеварением с Малфоем было одно удовольствие – сиди себе тихо и смотри, как он все делает. Да изредка выполняй его поручения, типа:

- Разотри в порошок сердце голубки. Давай мне, сам добавлю. Теперь отмеряй одну унцию драконовой крови, хотя нет, это я сам сделаю. Разотри брионию вместе с семенами папоротника.

Гарри покорно выполнял его задания, поглядывая на класс. Все с воодушевлением копошились над своими котлами.

- Поттер, не спи, подай мне яички бобра и апельсиновую цедру.

Пока Гарри разглядывал емкости с непонятным содержимым, стоящие перед ним на столе, Малфой тяжко вздохнул и взял все нужное сам.

- На вот, порежь мелко вербену, - Драко подвинул к Поттеру несколько длинных стеблей, - а я пока добавлю серую амбру.

Драко приоткрыл плотно притертую крышечку и высыпал на доску несколько небольших кусочков сероватого цвета. Гарри ощутил ужасающий фекальный аромат:

- Фу!

- Ага, фу. Что ж ты хочешь, Поттер, если она образуется в кишечнике кашалотов?

- На сегодня ваше зелье закончено, - объявил в конце занятия профессор Бабеш, - теперь оно месяц будет настаиваться в темноте, и тогда можно добавить «любовные яблоки», которые являются чем?

- Корнем мандрагоры! - опять выкрикнул Алеку, видно, зелья ему нравились не на шутку.

Глава 12 Письма, первый матч, или Одолей Малфоя «любовью»

Тренировки по квиддичу проходили три раза в неделю, если позволяла погода и было свободное время на поле, и были достаточно сносными. Капитану команды Лауренциу Киву было далеко до фанатизма Оливера Вуда, но по крайней мере он следил, чтоб это были именно тренировки, а не спектакли с истекающим слюнями, глядя на Гарри, Вьерелом Дэнчулэ, который, очевидно, оказался не под заклятьем Кюкуя, а добровольно влюбленным. Таких, как он, осталось совсем немного, человек пять, включая Марчела Ливиану, но Гарри это все равно ужасно раздражало.

На днях он в очередной раз пытался показать оставшимся поклонникам, как сильно влюблен в Малфоя. Гарри, сидя на метле и высматривая снитч, захихикал, вспоминая, как они с Драко появились в аудитории Алхимии в окружении трех сияющих лиц (Эрни, Терри и Майкл) и одной возвышенно-мрачной физиономии (Энтони). Малфой даже не дрогнул, когда Поттер с ненормально-восторженной улыбкой сгреб со своей парты несколько шоколадок и пару цветочков, один из которых проявил губки и потянулся чмокнуть, и вручил ему. Вежливо принял дары в ладони, умело притушил в глазах опасный огонек и, сделав вид, что вдыхает аромат фиалок, - теперь одна из них пыталась поцеловать его в нос - улыбаясь безмятежно, не открывая рта, произнес: «Оттер, не ерегиай!».