***

Обед у Малфоев прошел чудесно. Нарцисса, как и в первый раз, встретила Гарри у камина, обняла и расцеловала как родного, что было очень приятно: если закрыть глаза, то можно было представить, что так его обнимала бы собственная мама. Мистер Малфой к Гарри с неудобными вопросами, типа "а когда свадьба?" не обращался.

Изюминкой обеда стал десерт, снова приготовленный лично Нарциссой – Валлийский пирог с клубникой. Гарри наслаждался сочетанием нежного лимонного бисквита с еще более нежным клубничным суфле.

- Спасибо, мама, - Драко легко коснулся губами щеки Нарциссы, - мы наверх пойдем, посидим немного.

- Конечно, милый, - узкая ладонь ласково погладила платиновый шелк волос.

Комната Драко на втором этаже была совсем не такой, какой ее представлял себе Гарри. Нет, он не ждал, конечно, постеров с Пушками Педдл, но какие-нибудь античные штуковины или, к примеру, средневековые гобелены в золоченных рамах – вполне в духе старинной аристократической семьи.

Они прошли череду коридоров, поднялись на третий этаж и остановились перед изысканной двойной дверью.

- Готов, Поттер?

- У тебя там что, тролль с дубиной? – хмыкнул Гарри.

Драко нагло ухмыльнулся и распахнул двери. Они оказались в довольно просторной гостиной, легкой и воздушной, если так можно сказать о комнате парня, потому что, несмотря на светлую серебристую отделку, чувствовалось, что комната не девичья. В чем-то она даже была аскетичной – никакой лишней мебели: светло-серый диван с двумя такими же креслами, большой стол у окна, под стенкой возле него книжный шкаф. Хотя Гарри не сомневался, что в поместье есть своя библиотека. Над диваном висела большая картина с изображением какого-то пейзажа, напротив располагался небольшой камин. Рядом с диваном была дверь, Драко распахнул ее:

- Спальня.

Спальня тоже не была чрезмерно роскошной: кровать с неизменным балдахином, большой платяной шкаф, туалетный столик и уютное кресло у окна. Гарри загляделся на вытканное вручную покрывало.

- Мама вышивала, - сказал Драко, заметив, как Гарри разглядывает прихотливую вязь из травы, листьев и цветов, расцветивших плед.

На столике притулилась небольшая рамка с колдографией.

Рамку, пока Гарри разглядывал комнату, Малфой неторопливо сначала положил «лицом» вниз, а затем и вовсе убрал в выдвигающийся ящик.

Они вернулись в гостиную, и Гарри завороженно уставился на картину над диваном.

На картине был заснеженный лес, на который словно смотрели с высокой горы, а за лесом угадывалось огромное озеро или море.

- Это наше, - негромко сказал Драко, когда Гарри обернулся.

- Этот лес? Или пляж?

- Гора, с которой это всё видно. Там красиво очень. Только холодно. И попасть можно только через порт-ключ.

- А пешком?

- Она непроходимая.

Гарри невольно протянул руку к холсту, словно хотел погладить его, но задержал руку. На полотне вечерело и небо было ясным, а еще, кажется, даже пахнуло холодом.

- Хочешь посмотреть поближе?

Легкое движение кистью руки, кончик палочки сделал замысловатый завиток, – и деревья увеличились в размерах, а на одном стало видно пустое птичье гнездо. Гарри зачарованно смотрел на качающиеся ветви, с которых сыпался снег, на нахохлившуюся птицу, не знающую, что за ней наблюдают. Палочка Драко еще раз шевельнулась, и раму с картиной словно повернули вверх, к темному небу.

Гарри с восторгом смотрел на невероятное зрелище, что открылось перед ним – он словно летел на гиппогрифе, но высоко, гораздо выше, чем могли летать родичи Клювокрыла, и даже выше, чем они летели на драконе.

Звезды – невообразимые, крупные, мохнатые шарики, переливающиеся драгоценными капельками, такие близкие… Гарри протянул ладонь потрогать их, но его кисть мягко перехватили, удержали. Он обернулся и обнаружил себя в объятиях. Драко обвил его грудь одной рукой, а другой удерживал от прикосновения. И звезды отражались в его глазах, и он улыбался, открыто и понимающе. А потом звезды моргнули, и теплые губы накрыли рот Гарри, и, Мерлин его знает как, уже лицом к лицу, и такие чувственные объятия, и дыхание такое, словно оба пробежали в гору, не останавливаясь. И невозможно было перестать, и Драко вдруг тихо вздохнул, сжался и, оторвавшись от сладостного поцелуя, уткнулся лицом в плечо Гарри.

От того так вкусно пахло, так маняще, дразняще и так… так… так по-родному. Драко словно несло каким-то вихрем, подхватывало бурей чувств, природу которых он не хотел признавать, и только Гарри был якорем в этом урагане, только это плечо не давало потеряться в себе и в этом мире.

Адреналин бушевал в крови, магия в сердце расправляла крылья, а в голове стоял туман. Что ж с ним делает этот боггартов Поттер?! Нельзя же так терять контроль!

- Я… - делая шаг назад, тяжело дыша, сказал Малфой, - сейчас. Чай принесу.

И вылетел за дверь. Чай, конечно, и домовики бы принесли, но этот экстаз, который Драко испытал, прижимаясь к Поттеру, этот чистейший восторг, что ворвался в душу полновластно, творя там… а что, собственно, творя? И что такого плохого в том, что Драко разрывают эти сладостные эмоции? Малфой прислонился затылком к стене, стек по ней спиной и вцепился в волосы. Сейчас, сейчас. Надо разобраться в себе. Когда это поцелуи перестали быть просто прикосновением губ к губам? Почему он, такой рациональный, расчетливый, размягчается рядом с Поттером, почему следует порывам души, а не разума? Пугало то, что контролировать это совсем не хотелось.

Наоборот. Хотелось отдаться этому чувству полностью, подчиниться ему… о, Мерлин, что происходит?

С той стороны двери колебаний и метаний было намного меньше. Когда Малфой стремительно унесся за чаем, Гарри постоял еще немного, пьяными глазами обводя комнату и улыбаясь глупо, по-детски, с незамутненной радостью.

Вздохнув полной грудью и сладостно выдохнув, он потянулся всем телом, ощущая радостную дрожь как предвкушение чего-то очень хорошего. Тепло свернулось в груди и животе, и какое-то радостное предчувствие.

Малфой всё не возвращался.

Гарри ненароком вспомнил движение, которым Драко спрятал рамку со снимком. Зачем? - внезапно подумалось. Кто на нем? Чудовище в его груди подняло голову и заревело. Нимало не сомневаясь, словно чувствуя, что имеет на то право, Поттер вернулся в спальню и выдвинул ящик столика.