— Хорошо, мы поедем туда вдвоем.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы вспомнить…
— А тебе и в самом деле лучше вспомнить! Мы поедем туда сегодня ночью, чтобы не нарваться на нежелательные встречи…
Лидия поворачивается и уходит, а Бенуа облегченно вздыхает. Впрочем, ему сейчас всего лишь удалось отложить срок платежа.
Он прислоняется спиной к решетке и медленно садится на пол. У него в душе снова появляется слабая надежда. Если она и в самом деле отвезет его в лес, он там, возможно, найдет способ от нее улизнуть. Однако Лидия, конечно же, далеко не дура. А он, Бенуа, далеко не в самой лучшей физической форме.
Силы явно неравны.
Его вдруг снова начинает мучить голод. Он делает попытку думать о чем-то другом, пытается заставить работать свой мозг, который, несмотря не перенесенные им мучения, все еще в состоянии соображать.
Ему то и дело приходит в голову дата убийства — шестое января 1990 года.
Он напряженно размышляет над этой датой с того самого момента, как Лидия ему ее сообщила. Он думает о ней потому, что в его жизни с этой датой что-то было связано. Однако — то ли от физического истощения, то ли от хронического голодания, то ли от затуманившего его рассудок страха — ему никак не удается вспомнить, какое же значение в его жизни имел этот набор цифр: 06.01.1990.
Он уже где-то видел эту дату, причем не так давно. Но где?
Бенуа начинает дрожать — в этой отвратительной грязной норе становится все холоднее и холоднее.
Внимание Бенуа снова обращено на Лидию. Его охватывает ужас. Он, к сожалению, не может перестать о ней думать. Если он иногда и забывает об этой чокнутой, то не дольше чем на минуту.
Он очень сильно боится ее. Пытаться убеждать себя в обратном — бессмысленно.
Сегодняшняя ночь даст ему последний шанс на спасение. Если он не сумеет им воспользоваться, эта ночь станет для него последней.
И это несмотря на то, что он никого не убивал.
Так кто же все-таки мог швырнуть его в пасть этого чудовища?
15
Он терпеливо ждет того момента, когда они с Лидией поедут в лес.
Ждет, когда ему представится последний шанс выбраться из этой переделки живым.
Ему холодно, и он надеется, что Лидия, по меньшей мере, даст ему его пальто. Бенуа, впрочем, и сам пытался согреться: как только она ушла вверх по лестнице, он принялся сгибать и разгибать ноги. Не имея возможности ходить, он с помощью подобных незамысловатых упражнений попробовал размять немеющие от холода и неподвижности мышцы.
Если сегодня ночью у него ничего не получится, это будет конец. Конец его короткого существования. И конец всем тем воспоминаниям, которые вдруг стали для него такими дорогими.
Посреди ночи Лидия наконец появляется снова. Она заходит в подвал тепло одетая и объявляет не очень любезным тоном:
— Мы едем!
Прижавшись к прутьям решетки, Бенуа сидит с таким видом, как будто у него уже совсем не осталось сил.
Однако в его душе теплится надежда. Надежда, готовая перерасти в отчаяние.
— У меня кружится голова, — говорит он.
— Ну и что? Как будто ты не знаешь, что мне на это наплевать! Поднимайся!
— Я не могу…
— Хочешь, чтобы я тебе помогла? — сердито спрашивает Лидия, доставая пистолет.
— Ты… ты не могла бы дать мне чего-нибудь поесть или выпить? Пожалуйста!
— Даже не мечтай! А ну-ка, вставай на ноги! Быстро!
— Послушай, Лидия, я не смогу идти… Не станешь же ты тащить меня на себе! Дай мне чего-нибудь поесть. Я сейчас, похоже, потеряю сознание…
Лидия колеблется. Впрочем, нет ничего странного в том, что ее пленник пытается извлечь для себя пользу из сложившейся ситуации.
— Хорошо, я принесу тебе немного перекусить. А затем мы поедем…
— Спасибо.
Она исчезает в темноте и пятью минутами позже возвращается с чашкой чая и несколькими печеньями. Об этом Бенуа мог только мечтать!
Лидия снимает с него наручники, он берет чашку и… в нерешительности смотрит на нее. С этой чашкой у него связаны очень неприятные воспоминания.
— Там нет стрихнина! — с ехидной улыбкой заявляет Лидия. — Можешь пить!
Бенуа пробует чай губами и кончиком языка: вкуса горечи вроде бы нет. Помедлив секунду, он выпивает содержимое чашки одним глотком, а затем набрасывается на печенье.
— Побыстрее! — командует Лидия, изнывая от нетерпения.
Бенуа поспешно проглатывает третье — и последнее — печенье. Лидия бросает ему его пальто и обувь. Он одевается, а затем покорно подходит вплотную к решетке и поворачивается к ней спиной, чтобы Лидия могла надеть на него наручники.
Ему даже не верится, что он наконец-то выйдет из этой «клетки»…
Бенуа идет впереди Лидии. Он поднимается по ступенькам и открывает дверь, скрип которой ему неоднократно приходилось слышать в течение последних двух недель. Он видит перед собой узкий коридор, где так же темно, как и в подвале. Шагая по коридору, он чувствует упершийся между лопаток ствол пистолета.
— А как тебе удалось затащить меня туда, в подвал? — вдруг спрашивает он.
— Я тебя не тащила!.. Ты шел сам!
— Сам?!
— Да! Оксибат натрия способен творить чудеса, разве не так? Ты любезно делал все, о чем я тебя просила… Как раз на лестнице ты и разбил себе башку! А потом ты позволил запереть себя без каких-либо возражений!
Еще несколько шагов — и они оказываются в чулане, в котором хранятся продукты. Затем они проходят через кухню и попадают в гостиную. Это помещение кажется Бенуа знакомым. Да, именно здесь — как последний дурак! — он попался в подготовленную для него ловушку.
Бенуа вдруг резко останавливается: его взгляд зацепился за фотографию, стоящую на стареньком комоде как раз напротив дивана.
— Что случилось, Бенуа? Ты не рад тому, что снова увидел Орелию?
Ему следовало догадаться об этом раньше. Ведь это настолько очевидно!
— Ты что, не понял, что мы близняшки? Ты меня разочаровываешь, Бен… Ладно, пошли.
Выйдя на крыльцо, Бенуа невольно съеживается от холода, у него начинает кружиться голова.
Автомобиль Лидии стоит прямо перед крыльцом. Лидия открывает правую переднюю дверь. Бенуа садится в машину, косясь на дуло направленного на него пистолета. Его собственного пистолета.
Женщина, к удивлению пленника, садится в автомобиль на сиденье позади него. Что она опять придумала?
Лидия, прижав голову Бенуа к подголовнику, затягивает на его шее толстый шнурок.
— Черт, да ты меня так задушишь!
— Ничего, дышать ты сможешь… Зато теперь я уверена, что ты будешь вести себя смирно!
Она тщательно связывает концы шнурка с тыльной стороны подголовника и только после этого садится за руль.
— Ты могла бы дать мне мой свитер, я весь дрожу от холода!
— Заткнись, а не то я затяну шнурок еще сильнее.
Автомобиль трогается с места.
Они отправляются на ночную прогулку, в которой нет ничего романтического.
К счастью, сегодня ночью — полная луна.
Подарок небес. А может, и знамение…
Проехав несколько километров, они оказываются в окрестностях деревушки Эклан.
Бенуа, у которого шея затянута шнурком, едва дышит.
Он, можно сказать, прикован к своему сиденью!
Забавное ощущение: снова иметь возможность разглядывать окрестности, пусть даже через ветровое стекло, пусть даже рискуя истереть до крови кожу на шее. Своего рода глоток свободы…
— И куда ехать теперь? — спрашивает Лидия. Ее голос звучит требовательно и резко.
Бенуа пытается что-то ответить.
— Еще немного вперед… Там будет дорога направо…
Лидия, чтобы не прозевать ответвление дороги, едет очень медленно.
Бенуа прекрасно знает эту местность. Он частенько слонялся здесь, будучи еще мальчишкой, да и в более взрослом возрасте ему не раз доводилось бегать тут по воскресеньям на длинные дистанции трусцой. Однако сегодня ему предстоит выступить в роли спринтера.
— Тут? — спрашивает Лидия, притормаживая машину.
