Это от страха. Или от боли. А скорее всего, от того и другого.

Он будет плакать? Умолять? Раскаиваться?

Лучше всего, если он просто во всем признается.

А пока что она довольствуется тем, что слушает его дыхание. Дыхание раненого зверя.

Лидия сидит возле Бенуа на коленях. Ее пленник лежит на полу. Его руки, заведенные за спину, снова в наручниках.

Он все еще не пришел в себя после четырех электрических разрядов, которыми она его попотчевала. Она не стала применять нейтрализующий газ — в этом не было необходимости — и просто шандарахнула его электрошокером, когда он, прижавшись к решетке, безмятежно спал. Сегодняшнее пробуждение Бенуа было явно не из приятных.

— Больше никогда не называй меня сумасшедшей, Бен… И больше никогда не говори, что я выдумала эту историю… Ты понял?

У него уже нет сил даже на то, чтобы ответить ей.

Лидия хватает майора за волосы и, слегка приподняв его голову, говорит ему прямо в ухо:

— Ты понял?

Измученный пленник с большим трудом выдавливает из себя звук, отдаленно похожий на слово «да». Лидия, самодовольно улыбнувшись, выпускает волосы Бенуа, и его голова бессильно падает на бетонный пол.

— Вот и хорошо, Бен… Очень хорошо! Пожалуйста, расскажи мне об Орелии…

В этом «пожалуйста» чувствуется что-то угрожающее. Лидия продолжает ласкать свою парализованную и потерявшую дар речи жертву, касаясь пальцами его щеки, покрытой пробивающейся щетиной.

— Завтра — канун Рождества, Бен… Ты сможешь узнать, насколько тяжело встречать Рождество вдалеке от дорогих тебе людей. Ты наконец почувствуешь то, что чувствую я в течение вот уже пятнадцати лет.

Она садится на пол, вытягивает ноги и располагается так, чтобы голова Бенуа лежала у нее на ноге чуть повыше колена.

Узник открывает глаза, но, встретившись с ней взглядом, опять закрывает их.

— Я вижу, Бенуа, у тебя нет желания со мной о чем-нибудь поболтать… Ну что ж, тогда отдохни…

Лидия наклоняется и целует его в лоб.

— Я приду завтра.

Она поднимается на ноги, и голова Бенуа снова оказывается на полу. Он по-прежнему лежит абсолютно неподвижно.

Лидия закрывает дверь и, приблизив лицо к прутьям решетки, бросает на него еще один взгляд. Затем она медленно поднимается по ступенькам.

Зайдя в жилую комнату, она выпивает бокал крепкого алкоголя, а затем ложится на старенький диван.

Как раз лицом к лицу с Орелией.

Лидия, как всегда, пришла раньше, чем нужно. Не желая сидеть и ждать в жарко натопленной комнате, она решает побродить по центру города, уже облаченному в праздничный наряд.

Сегодняшним утром на улицах — настоящее столпотворение: все бросились покупать подарки. Какой-то бешеный круговорот денег, лакомств, побрякушек… Лидию вся эта суета раздражает.

«Этим людям есть кому покупать подарки, — думает она. — А мне их покупать некому».

Она, тем не менее, заходит в знаменитую местную кондитерскую и через четверть часа выходит оттуда с красивой картонной коробкой в руках.

Затем она медленно направляется к Нине Вальдек, которая перенесла их встречу с праздничной субботы на пятницу.

Лидии опять приходится ждать, сидя в приемной. К счастью, она одна в этом маленьком помещении, где несколько комнатных растений благоденствуют в искусственно созданном тепле. Лидия рассеянно перелистывает какой-то журнал для женщин. Она смотрит на разные иллюстрации, но видит все время одно и то же.

Лицо Бенуа.

Его лицо вот уже более трех месяцев возникает перед ее мысленным взором — с того самого момента, как она узнала, что Орелию убил он.

Психиатр провожает к двери свою предыдущую пациентку, желает ей веселого Рождества, а потом заходит в приемную.

— Доброе утро, Лидия… Ну что, начнем?

— Начнем…

Они пожимают друг другу руки, и Лидия садится в кабинете врача на свое обычное место: в кресло.

— Как вы себя сегодня чувствуете?

— Хорошо. А это — для вас…

Она с робкой — как у маленькой девочки — улыбкой ставит на стол украшенную золотистыми блестками картонную коробку.

— Спасибо, Лидия. Эта так мило… Я тронута вашим вниманием.

— Пустяки. Просто набор шоколадок. Надеюсь, вы любите шоколад?

Вальдек слегка кивает и садится так, чтобы пациентке было видно, что она готова ее слушать.

Ее пациентка, которой, по-видимому, хочется выговориться, сейчас начнет рассказывать о своих душевных травмах, о различных наваждениях, о всевозможных психозах… В общем, обо всем том, что тяготит ее душу.

Однако Лидия почему-то молчит. Вытерев, как обычно, руки платочком, она впивается взглядом в висящую на стене литографию, которую она видела уже бессчетное количество раз. На этой литографии — маленький рыболовный порт, освещенный лучами заходящего солнца.

— Не хотите прилечь на диван? — спрашивает врач.

Лидия отрицательно качает головой. Выдержав паузу, Вальдек решает, что ей нужно подтолкнуть пациентку к разговору. Да, ей придется самой разрушить психологическую преграду, отделяющую ее от готового хлынуть на нее потока различных бредовых мыслей.

— Итак, о чем вы хотели поговорить со мной сегодня вечером?

— Вечером?

— Я имею в виду… накануне Рождества.

Нина берет со стола авторучку и откидывается на спинку стула. Она чем-то похожа на рыцаря, севшего во время турнира на коня и взявшего в руки копье.

— Не знаю…

— Может, о праздничных блюдах?

— Может, и о них.

— Вы будете встречать Рождество одна? Вы не пригласили к себе своих родителей?

Лицо Лидии напрягается так сильно, что Нине Вальдек даже кажется, что она видит, как под белоснежной кожей на щеках ее пациентки вздулись мышцы судорожно сжатых челюстей.

— Я буду не одна.

— Вот и прекрасно! И с кем же вы проведете сегодняшний вечер?

— С мужчиной…

— У вас появился новый дружочек?

— Да, появился. И сегодня вечером я устрою для него кульминационный момент! Мы с ним дойдем до экстаза — в этом я абсолютно уверена!

Нина, не сдержавшись, хихикает. С лица Лидии сходит напряжение.

— Заманчивые планы! — говорит психиатр. — Надеюсь, что счастливый избранник вас не разочарует!

— У него не будет выбора. Ему придется предоставить мне полную свободу действий!

— Замечательно! А… а ваш сон? Тот, о котором вы мне рассказывали на прошлой неделе… Он вам по-прежнему снится?

— Да. Каждую ночь…

— И?..

— Каждую ночь мне снится только он.

Нине сегодня приходится буквально вытягивать слова из своей пациентки.

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее.

— Я продолжаю его истязать. Всеми возможными способами.

Нина перестает улыбаться и поспешно записывает на листке какую-то фразу. У нее такое выражение лица, как будто в комнате повеяло холодом.

— Рассказывайте дальше…

— Ему пришлось изрядно помучиться… Но он еще ни в чем не признался. Впрочем, ждать осталось не так уж долго. С каждой ночью он становится все слабее и слабее.

— Было бы лучше перевернуть эту страницу вашей жизни, Лидия. Попытайтесь избавиться от этого сна — и тем самым избавиться от него.

Глаза Лидии загораются ярким пламенем.

— Вы правы, доктор…

Атмосфера, несмотря на Рождество, отнюдь не праздничная.

Однако комиссар решил не нарушать традицию.

В зале расставлены столы с легкими закусками. Все, кроме отпускников, — кто в полицейской форме, кто в гражданской одежде — собрались вокруг своего начальника.

Перед тем как из бутылок с шампанским полетят пробки, Моретти всегда произносил речь. Вот и сейчас он — big boss[1] — начинает прокашливаться, чтобы привлечь к себе внимание, и все сразу же замолкают. Вот только молчание это, в отличие от предыдущих лет, какое-то мрачное.